Страница 2 из 8
НОЧЬ БЕЗ БУДУЩЕГО ИЛИ
УШИ МАШУТ ОСЛИНЫМ ХВОСТОМ
Воровать-то, пожалуйста, воруйте,
но совесть элементарную иметь надо.
(Александр Ковалев)
Туча, похожая на огромное нефтяное пятно, пролитое на месторождении близ Эр-Риада, неожиданно затянула вечерний небосвод провинциального городка Брюхнешанска. В кабинетах, где стояли дубовые столы с кожаными креслами, раньше обычного зажегся электрический свет. Он пульсировал в каком-то странном телеграфном темпе, беспорядочно выдавая точки-тире: ••• •−•• ••− −−−− •− •−−− ••• •−•− −− •− −− ••− (слушайся маму). На офисных столах в беспорядочности лежали кипы исписанных бумаг, засохшее печенье «Привет», обёртки от шоколадных конфет «Мишка на севере». Сумасшедший день подходил к своему логическому завершению. Перед уставшим клерком стоял загадочный блестящий аппарат, похожий на гигантский принтер, который безустанно повторял: «Неправильный ввод данных. Неправильный ввод данных». От безысходности хотелось зареветь голосом африканского бегемота на реке Лимпопо, зовущего свою опаздывающую подругу на свидание. Чёртова техника. Никак не может сообразить, что Главный не любит понижения градуса почитания и может рассердиться. Там, на самом верху, не понять слов Эллочки о том, что проникнуть в чудо-ящик со странным названием «КОИБ» можно только с помощью топора. Да и то – не с первого раза. Никому не докажешь, что с машиной невозможно договориться, единички превратить в нолики, нолики в единички – вся информация защищена.
Если только отключить питание, сделать вброс, да все как надо пересчитать вручную. Правда, чёртовы наблюдатели со своими смартфонами ошиваются. Предлагал выпить портвейну – отказались. А зря, правдоискатели хреновы. Всё равно через пару часов напьются до козлиного состояния. Дай только этим прохиндеям до власти дорваться. Согласно исследованиям великого итальянского социолога Вильфредо Парето, все стараются съесть друг друга, расчистив себе место под солнцем. «Правильные» чиновники едят «неправильных» конкурентов, занимая доходные места. Потом, проворовавшись, сами со временем становятся «неправильными», отправляясь на обед к гонимой ими ранее оппозиции. Круг замыкается, общество делает шаг в нужном направлении. Задача будущих социологов оценить, является ли это прогрессом, или регрессом. Tertium non datur (третьего не дано). Всё равно утверждённые цифры после незамысловатых манипуляций сошлись, как было заранее запланировано наверху. Наблюдатели подпрыгнули на месте и, радостно потерев ладошки, побежали докладывать о совершённом мухлеже главному борцу с коррупцией летающих тарелочек. Через час из оппозиционного офиса раздалась песня: "Раскинулось море широко…".
Но наш герой сидел уже дома и ждал звонка, взирая на трубку телефона глазами голодного кота, обнаружившего затаившуюся в норе мышь. Эта ночь была самой главной для него. Не зря в течении года клерк, не жалея глаз, ушей и мозга, впитывал в себя по крупицам море информации, которую собирал вагонами и маленькими тележками отовсюду. Разговоры в очередях, реклама на улицах и по телевизору, газетные статьи, встречи, митинги… Чего только не было.
Плотно задёрнутые шторы не пускали внутрь ни звук, ни свет взрывающихся за окном петард. Компьютер, с не подключенным по лености и безденежью инетом, добросовестно жевал вступительный ролик той самой агитационной игрушки, с которой всё давным-давно и началось: «Я верю, вместе мы будем счастливы. Пришло время собирать разбросанные камни…». Телефон зазвонил как всегда неожиданно.
– Ну что? – дрожащим голосом спросил он.
«Да и на небе тучи, тучи,
А тучи как люди,
Как люди они одиноки», – раздалась в трубке знакомая мелодия.
Вдруг на мониторе возникла надпись: «С древних времен инопланетные существа пытаются завладеть нашей Солнечной системой. Вот и сейчас гуманоиды зависли чёрной тучей над городом. НО ТЫ НЕ ДРЕЙФЬ. С НОВЫМ СРОКОМ, ГЛАВНОЕ – СЛУШАЙСЯ МАМУ». Недоуменно посмотрев на экран, уставший клерк мелко задрожал.
Всё в мире взаимосвязано – одно событие влияет на другое. Даже простое наблюдение вносит свои коррективы. «Существует ли Луна, покуда на неё не смотрит мышь?» – задал человечеству вопрос Альберт Эйнштейн, пытаясь понять неопределённость квантовой механики. Даже атомное ядро искривляет пространство вокруг себя в масштабах микромира. Чем оно тяжелее, тем больше степень изменения. И наступает момент, когда вся структура распадается. Причиной может стать самое незначительное явление, порой даже простой «неправильный ввод данных».
Ночью неожиданно приснился твистер-министр, который с унылым лицом жаловался на жизнь местному бомжу, доедавшему найденный в мусорном баке гамбургер. Местный визирь, тяжело вздыхая, постоянно заглядывал в скомканный листок, на котором простым карандашом были начертаны претензии ко всем и ни к кому, в частности. Какие-то графики, перечёркнутые таблицы с цифрами, непонятные загогулины. Как только докладчик дошёл до середины, появился пресс-секретарь по ненужным вопросам, вытаращил от удивления глаза, молча отобрав у недоуменного челобитчика бумагу. Государственный муж "подвис", став лепетать: "Больше не буду, всё пересчитаем как надо, не наказывайте, на Магадане не сезон, в Лондоне сыро, на всё согласен, может пригожусь ещё". «Ясно, – подумал секретарь, – без «дури» не обойдёшься. Ну и времена настали».
Когда пройдохи, мило обнявшись, ушли встречать заокеанский борт, ненадолго появился главный коррупционер. Оглядевшись в поисках того, что ещё можно слямзить, официальный жулик, серьезно пожевав губами, скрылся. Не до обогащения. Но через пару минут вернулся, стащив со стола смету предстоящего банкета. После его колдовства конечная цифра стоимости палёного портвейна выросла до шести нулей, а также исчезло блюдо из чистого золота времён правления персидской династии Сасанидов. Вернулся пресс-секретарь с белыми от «кокса» усами. Взглянув в листок, достал позолоченный паркер и дописал ещё пару нулей (массивные серебряные фужеры из той же династии повторили печальный путь предшественника).
Из-за портьеры выглянул опальный лондонский олигарх с балалайкой в руках. Задумчиво повертев инструмент, прожигатель жизни несколько раз ущипнул струну, жалобно издавшую звук, от которого повеяло кандальным звоном пересыльного пункта где-то на окраине Оренбурга во времена Екатерины Великой. На чёрном смокинге бывшего владельца футбольного клуба «Шолом алейхем» с белоснежной яхтой «Откат» стали проявляться вертикальные полоски.
Неожиданно появились рыбки-проститутки похожие на захмелевших русалок, став требовать оплаты отработанных сверхурочных часов на кровати из итальянской сосны. Но почему-то в монгольских тугриках. Что там на бирже происходит? Опять, наверное, забродившего яблочного сиропа завезли. Ходил такой анекдот про то, как одного прожжённого маклера просят рассказать, в чем подвох биржевой игры.
– Представьте себе, – говорит тот, – что вы покупаете пару кроликов и сажаете их в клетку. Через некоторое время у вас уже шесть кроликов. Вы покупаете клетку побольше, пересадив любителей морковки туда. Еще спустя некоторое время у вас уже двадцать вислоухих. Прикупаете еще несколько пар и скоро у вас их становится больше сотни. Вы начинаете мастерить шапки, а знакомая школьная подруга выгодно сбывать товар на базаре. Денежки льются рекой. Проходит время, Вы уже пересаживаетесь с «Запорожца» на «Мерседес».
– Просто чудо! Даже институт заканчивать не надо, – удивляется собеседник.
– Да-а… А потом вдруг потоп, все мини-зайцы захлёбываются в пучине вод, а вы мучаетесь с утра до ночи одной мыслью: "Черт возьми, почему я не купил зеркальных карпов!".
Мелькали чиновники среднего уровня в мятых смокингах, не выспавшиеся дипломаты из неприсоединившихся стран, бояре-наместники тащили на стол красную икру, гвардейцы надували разноцветные шарики. Приехавший самосвал вывалил перед входом кучу абхазских мандаринов. Кто-то в шапке-ушанке, надетой на лысый череп, чистил тихоокеанскую селёдку, жаря чудо-рыбу на пальмовом масле. Вонь стояла неописуемая, но сделать замечание боялись. Мало ли что, а вдруг…ого-го! Неистово играл джаз, заглушая визг несогласного молочного поросенка, который считал, что его специально пригласили на торжество в качестве особого подрумяненного гостя. Но по статусу положили не на тот поднос. Пришлось полить хрюнделя белоснежной сметаной. "А что Чебурашкин? – подумал про себя Чебурашкин. – Ведь десять процентов жира не улучшат прожарку. В лучшем случае только подрумянят".