Страница 5 из 6
— Если тебе от этого полегчает, я могу ещё погладить, — чёрт, нужно срочно дать себе леща. Что ты несёшь, Вань?
— Погладь, — Женя улыбнулся и закрыл глаза.
Я снова коснулся его светлых волос. Они были мягкими и приятными на ощупь. Захотелось запустить в них всю ладонь, зарыться пальцами, что я и сделал — конечно, медленно и аккуратно. Это занятие расслабляло и умиротворяло. Засыпая, почувствовал, как Женя прильнул ко мне и положил ладонь на мою талию.
***
Утром я в первый раз проснулся раньше Жени. Он спал, уткнувшись носом в моё плечо, его рука лежала у меня на животе — я чувствовал её тепло сквозь ткань футболки. Женино дыхание было хриплым и тяжёлым, он морщился и будто бы слегка вздрагивал во сне. Не хотелось его тревожить, поэтому я некоторое время просто лежал молча, глядя в потолок.
Женя ведь явно по парням. Это должно быть ясно и дураку. В моём случае — Ивану-дураку. Но, может, просто дело в болезни? Он бы так ластился к любому человеку на моём месте? Хотя, не будь он геем, стал бы держать в квартире гейские книги? Или решил прочитать из интереса? Может быть, это действительно качественная литература, просто я ничего в ней не понимаю.
Я вспомнил, каким Женька был в школе. Знал о нём на самом деле мало. Чем он увлекался, может, уже тогда сидел за своими играми и Ютуб-каналами? Кажется, его родители тогда ещё были более-менее адекватными и так сильно не бухали. Женю я иногда видел на рынке — он там продавал малину. Был таким мелким, что из-за пол-литровых банок торчал только белобрысый клок волос.
Мне не было неприятно вот так лежать с ним, но всё равно я чувствовал себя как-то стрёмно. Мысли путались. Да какая разница, гей он или нет, это его дело. Главное, что ему нужна моя помощь.
Я осторожно вылез из-под одеяла и нашёл на полу свой телефон. Женя открыл глаза, посмотрел на меня мутным взглядом и зашёлся нехорошим кашлем.
Выйдя на кухню, я написал нескольким знакомым с просьбой привезти лекарства. Откликнулся Серёга — уже через час его брат привёз пакет со всем необходимым. Уезжая, поинтересовался, не передумал ли я оставаться в городе. Конечно, не передумал.
Попрощавшись с братом Серёги, я с сомнением повертел в руках упаковку со шприцами — никогда в жизни никому не колол уколы. Вдруг сделаю что-то не так, и Женьке станет ещё хуже?
— Что это? — слабо прохрипел Женя, завидев шприцы.
— Врач вчера сказала, что тебе нужно делать уколы.
— А-а… Врач, точно…
— Жень, я колоть не умею. Бля, не знаю, что делать. Тебе больше некого попросить, да?
— Неа, — он слабо покачал головой и протёр глаза. — Да это противно, согласен, давай я сам.
— Ты дурак? Причём тут противно? — я разозлился. — Просто, блин, не умею. Ты сам-то умеешь? Как себе в жопу колоть собрался?
Женя тяжело вздохнул и покачал головой. Ладони у него чуть дрожали.
— Ну, теоретически, наверное, как-то можно.
Я подумал, что нихрена он не сможет. Даже голову с трудом поворачивает. И всё ведь из-за меня, а я даже не могу взять яйца в кулак и уколоть ему антибиотик.
— Переворачивайся.
Женя удивлённо взглянул на меня, но послушно лёг на живот. Я загуглил и внимательно прочитал инструкцию, распаковал лекарство. Сел к Женьке на диван — приспустить шорты он не потрудился. Ну ладно, придётся самому, потому что ему, наверное, слишком хреново.
Женя вздрогнул и напрягся, когда я потянул вниз одновременно шорты и трусы, оголив белоснежную задницу с маленькой родинкой на правой ягодице. Я как-то неосознанно провёл по ней пальцем, но тут же отдёрнул руку, словно это не задница, а горячая печь. Как было сказано в инструкции, мысленно разделил на четыре части и прикинул угол.
— Бля, Жень, расслабься, а, — сказал, всё же снова тронув его ягодицу — исключительно для того, чтобы лучше прицелиться иголкой. — У тебя зад как каменный, шприц поломается.
— Не могу, — он ответил всё таким же слабым голосом. Жаль, не видно было его выражения лица, но кончики ушей покраснели. Может, это из-за того, что у него снова поднимается температура?
Ты точно Иван-дурак. Не хочешь признавать очевидного.
— Жень… Всё хорошо будет. Я всё сделаю, чтобы тебя вылечить.
Я провёл ладонью по его спине от лопаток до голой поясницы. Услышал, как он резко и шумно выдохнул. Но задницу так и не расслабил. Тогда я отложил ватку и лёг рядом. Коснулся его волос, но он по-прежнему утыкался в подушку и даже не думал поворачивать ко мне голову.
— Вань… Бля… Ты всё понял про меня, да?
Понял ли я, почему он меня смущается?
— Ну… Кажется, да. Но не пойму только, ты бы на любого парня так реагировал, или нет?
— Да ничего ты не понял. Нет, конечно, не на любого. Только на тебя.
Не то чтобы эта информация сейчас меня огорошила. Всё, в принципе, было ясно после нашего сна в обнимку и по поведению Жени на следующий день, хотя я тогда гнал эти мысли прочь. Но слушать это именно сейчас, когда он лежит передо мной с голой задницей, а у меня в руке шприц, было странно.
— И давно ты?..
Женя наконец повернул голову ко мне. На его скулах были красные пятна.
— Класса с восьмого. Помнишь, как-то на физре мне стало хреново? Все играли в футбол, а физрук шлялся непонятно где. Я тогда чуть не упал в обморок, а ты довёл меня до медпункта.
— Ну было что-то такое, да. И что в этом особенного? — спросил я, осторожно кладя на табуретку у дивана шприц и снова поворачиваясь к Жене.
— Да ничего. Просто больше никто ничего не сделал, даже мой единственный друг. Он постоял рядом и снова пошёл играть. Всем было откровенно похуй, а у меня в глазах темнело. Помню, как ты мне помог встать и дойти до кабинета медсестры. Я в тот день понял, что тот мой друг полный мудила, и сохнуть по нему глупо. Зато потом ещё долго как будто чувствовал твои руки на себе.
Я помнил, конечно, этот эпизод. Но не считал его достойным какого-то внимания. Просто парню стало плохо, а я просто подорвался и потащил его к медсестре. Даже особо не смотрел, что там делали другие одноклассники.
— Чёрт, рассказал и легче даже как-то стало. Хотя вообще не собирался, — вздохнув, сказал он. — В общем, я пойму, если ты свалишь сейчас. Слышал, как тот парень, который привёз лекарства, предлагал тебе.
— Свалю, как тот твой друг-мудак, что ли?
— Да нет. Тут другое. Друг-мудак не знал, что я педик и влюблён в него. А ты теперь знаешь.
Я рассматривал его веснушки и светлые ресницы. От мысли, что Женя влюблён в меня, было странно и стрёмно, но — нельзя не признать — приятно.
— Не неси херню. Я тебя не кину, — ответил ему и снова провёл рукой по его волосам. Дотронулся до щеки, а Женя судорожно выдохнул.
От этого выдоха меня вдруг повело, и тогда я просто подался вперёд. Мы столкнулись носами, и Женя неловко ткнулся своими губами в мои. Поцелуем назвать это было нельзя, все произошло быстро и как-то смазано.
— Прости, — прошептал Женя.
— Ничего, — ну а что я ещё мог ответить? — Давай всё же сделаем тебе укол.
Он кивнул, и я снова подхватил с табуретки шприц и вату с антисептиком. Тронул Женьку за ягодицу — кажется, он смог более-менее расслабиться. Я всё-таки смог вколоть лекарство, а затем положил на Женину задницу ладонь.
— Что ты делаешь? — спросил он, усмехнувшись.
— Обрабатываю. У меня вот ватка в руке, — ответил я и чуть сжал пальцы, заставив его рвано выдохнуть, выгнуть спину и вжаться тазом в диван.
— Вань… Это жестоко.
Блять. Что я за идиот.
Подхватив использованный шприц, я вышел на кухню. Уставился в окно, пытаясь собраться с мыслями и разложить всё по полкам. Нет смысла отрицать, что реакция Жени на меня и мои прикосновения дико заводила. Хотелось сходить в ванную и от души передёрнуть, но это будет слишком палевно.
Женя тихо прокрался на кухню. Сел за стол и молча подпёр щёку ладонью.
— Слушай, зря я вообще начал об этом, — заговорил, взглянув на меня и тут же отвернувшись. — Считай это бредом из-за болезни. Если хочешь, давай просто дальше общаться как соседи. Можешь жить тут столько, сколько нужно.