Страница 7 из 9
Я перевела взгляд на Лизу и увидела в ее глазах отчаяние и полную отрешенность от происходящего. Подошел Антоний и уставился на нас заложив руки за спину.
– Напомните, я говорил вам первую заповедь нашего пансионата? – спросил он и поцокал языком. Мы смотрели за него тупыми взглядами.
– Так, не знаете! – резюмировал мужчина.
– Не болтать, – вырвалось у меня.
– О, молодец. Приз в комнату! – не обращая внимания на меня, он повернулся к Марии. – А кто только что нарушил эту заповедь?
Ответом был душераздирающий крик женщины.
– Не кричи! Иди отсюда. Вон те добрые господа заждались тебя в четвертую комнату.
У меня моментально пересохло во рту. Подошли мужчины и, подхватив кричащую, но обессиленную и потому не сопротивляющуюся Машу, подмышки утащили ее на выход. Дверь закрылась за девушкой навсегда…
Антоний помог мне встать с гимнастического коня и, придерживая под локти, повел на другую сторону помещения. Я снова шла мимо плачущих, стонущих и даже кричащих женщин.
Подошли к сооружению с деревянными брусками, из которых торчали металлические кольца. Мой сопровождающий, стукнув меня по заднице, обозначил траекторию движения, велев встать на колени, и просунул мои руки в эти обручи, застегнул удерживающие ремешки.
На голову он мне напялил кожаный мешок, или капюшон, я не разобрала, и застегнул на нем змейки застежек для рта, носа и глаз. Оказавшись без возможности дышать, я затрепыхалась в станке, который цепко держал.
Мне кто-то сильно сжал голову, как тисками и расстегнул молнию закрывающую нос. Теперь я свободно вдохнула воздух и почувствовала внутреннее облегчение.
Остальные органы открыть не посчитали нужным и ощущения от этого были весьма пренеприятные. Между раздвинутых ног мне просунули подушки чтобы опиралась на них коленками.
В промежности начал орудовать грубый, но влажный язык. Он вылизывал распухшие и зудящие внешние губы вагины, залезал внутрь и играл с клитором. Одновременно мужские руки ощупывали промежность и наконец, зашли во влагалище, сменив ненасытный язык.
Пальцы начали интенсивно двигаться, глубоко погружаясь и почти выходя из моей норки. Вопреки сопротивлению разума, я постепенно начала испытывать приятные ощущения внутри, и тело стало подыгрывать это мастурбации.
Сопротивляться охватившим меня плотским инстинктам не было сил. Рука трахала меня с большой амплитудой движений и проникала все глубже. Вторая рука снаружи подобралась к клитору и дрочила его, как это делается у мужчин, зажав между двумя пальцами. Я на пике необъяснимого восторга начала кончать…
Очнулась и почувствовала, что во мне пульсирует член, но клитор все еще подвергался воздействию руки. Я сходила с ума от того, что не могла видеть и слышать, что со мной делают.
В кожаном мешке у меня на голове становилось жарко, как в парной. Пенис во мне разрядился спермой и вышел, но ему на смену тут же, пришел другой. Когда он кончил, на смену пришел третий. Я сбилась со счета, сколько мужских органов кончили во мне. Уже не было никакого восхитительно чувства, только с трудом переносимая боль в вагине и страшное жжение.
Ритм работы очередного члена во мне замедлился, я очень надеялась, что силы насильников на исходе. Вместо этого я ощутила, как в промежность, вместе с работающим там пенисом, что-то проникло. На лобок легла рука. Я поняла, что в меня воткнули фаллоимитатор.
В вагине снова ускорились фрикции, только теперь совместно с искусственным членом. Он мучительной боли хотелось потерять сознание, а еще лучше умереть. Но долбежка продолжалась с неиссякаемой силой, терпеть боль стало невозможно.
Насильник закончил и вытащил из меня свой кол. За ним последовал и фаллоимитатор. Моя грудь в такт тяжелому дыханию надувалась и опадала, как меха в кузнице. Из вагины бесконечным потоком вытекала вязкая бледно-розовая жидкость.
С меня сняли мешок, расстегнув змейки, и освободили руки из колец. Я не слышала крики других женщин из-за кожаного чехла на голове. Упала на спину и согнула ноги в коленях, тело судорожно конвульсировало примерно в такт трашающих меня недавно мужчин.
Я лежала и закрыв глаза молила всех Богов, которых знала, о скорой смерти.
Глава 6. Пансионат
Я убивала ее, в какой уже раз – трудно было вспомнить. Ее тело в этот раз выглядело как сплошное кровавое месиво и мне нравилось видеть его. Все из-за нее, из-за Маргариты на меня свалился ком неприятностей, и в конечном итоге я попала в какое-то садомазохистское гетто, где меня насиловали и подвергали пыткам.
Я схватила тощую Ритку и пробила пальцами ее горло, нащупали пищевод и трахею, зажала в руке поудобнее и вырвала. Она улыбалась мне. Пришлось взять вырванные кровавые ошметки и запихать ей в глотку, только тогда она перестала ухмыляться и свалилась на пол.
Мне было мало этой экзекуции. Я жаждала отомстить проклятому Денису и стала наносить ему удары молотком для отбивания мяса. Вывалившиеся из проломленного черепа глаза свисали из бывших глазниц на нитях сосудов. Он кричал от боли, а я била его, превращая череп в бесформенные осколки. Это было блаженство.
Я проснулась и сначала не понимала, где нахожусь, что со мной. Голова трещала, как после сильной попойки. Не мешало бы опохмелиться. Села и ощупала ладонью совершенно мокрую простыню, так сильно я вспотела. Как я сюда попала? А сюда это в камеру, вспомнила я.
Кто меня одел? Этот вопрос остался для меня тайной. Моя нагота уже совершенно не вызывала стыд, и теперь я свободно могла прилюдно раздеться, ходить, заниматься своими делами не обращая внимания на окружающих. Интересный побочный эффект от мучений через которые я прошла.
Между ног все болело, и кости, и мясо и кожа, все. Запустила пальцы в щель вагины, осторожно стараясь ни до чего не дотронуться, чтобы не вызвать реакцию организма. Вляпалась в какую-то липкую жижу, заполнявшую отверстие. Надеюсь, это не кровь, я лечебная мазь, в темноте камеры не рассмотреть, как следует.
Интересно, меня ведь должны искать. Или не должны? Ведь я уехала в Москву на кулинарный конкурс, а приехав в столицу, не смогла дойти по адресу снятой квартиры.
Получается, меня никто не ищет. Печально. Но надежда на чудо теплилась во мне, и будет жить, тока я сама живу. Какую теперь пытку придумают мои мучители? Мне казалось, что уже более изощренного издевательства придумать нельзя, но каждый раз они придумывали еще более изуверские испытания выносливости.
За стенами камеры кто-то тихо стонал, кто-то неровно дышал, где-то раздавался храп. Предположила, что сейчас ночь. Никакого шепота, тем более никаких разговоров, только отдельные вскрики или бред в бессознательном состоянии. Отвратительный смрад непонятного происхождения висел в воздухе.
В столовой на ужине я попробовала пересчитать таких же, как я несчастных пленниц. Получилось около двадцати, так как могла сбиться со счета из-за постоянного передвижения женщин и примерно столько же охранников-насильников.
По коридору кто-то шел. Я ухватила край простыни и натянула на себя с головой. Пусть думает, что сплю. Неизвестный остановился у моей камеры. Лязгнул замок, дверь отворилась.
– Алиса Александровна? – спросил мужской голос. – Вставай, пошли со мной.
Я поднялась с кровати и поплелась за мужчиной. Мы прошли коридор и, за его дверью обнаружился просторный зал, в котором я еще ни разу не была.
Мы прошли помещение и остановились перед дверью. Я уловила дуновение ветра, значит, где-то недалеко есть выход, первый раз я искала его совсем в другой стороне здания. Меня запустили в комнату и велели присесть, но постараться ничего не трогать руками.
Я как школьница сидела, сложив руки на коленях, и осматривала незнакомое помещение. Оно очень напоминало офис. Книги на стеллажах, картины в рамках на стенах, только установленная в углу дыба и закрепленная на потолке большая клетка портили представление. Для каких целей предназначались эти не вписывающиеся в интерьер предметы, я даже думать не хотела.