Бережёный

Дмитрий Коротков

Бережёный

Село Парашкино расположилось в географическом сердце России. По мнению местных – Парашкино не подходящее название для районного центра, слишком уничижительное. В каком-то году, была даже попытка изменить статус поселения на город и переименовать Парашкино в Парашкин. Однако «область» отказала, мол, культурно-историческое наследие, село упоминается в каких-то там хрониках. Не помогли ни письма в столицу, ни собранные пять тысяч подписей взрослого населения. А лет через десять, когда вместо обещанного коммунизма началась эпоха выживания, стало селянам плевать "деревенские" они или "городские".

После развала СССР еще лет десять хирела российская глубинка. Но колхоз в Парашкино, хотя и разваливался, однако не развалился, а накануне своего краха вдруг перестал быть коллективно загнивающим и перешел в руки хозяина, купившего его с потрохами. Хозяин появился в селе, лишь раз – прилетал в собственном вертолете подписывать сделку. Подписал и канул навеки, оставив за себя управляющего.

После подписания сделки как-то внезапно, чуть ли ни в одночасье разбогатели члены бывшего правления. И тут-то оставшиеся с носом колхозники уразумели, зачем руководство тратилось, скупая за копейки наделы у пайщиков. Зачем увещевало и уламывало каждого, мол, сегодня не продашь, завтра даром не возьмут. Мол, работать на земле прибыли нет.

Взялся управляющий вести бизнес, и оказалось, что заниматься сельским хозяйством выгодно. Чудеса, да и только! Только это были не Господни чудеса, а магия, древняя и как мне думается очень черная…

В стадии первоначального знакомства с теми, кто хоть и продал свои паи, но решил остаться в бывшем парашкинском колхозе «Светлый путь», директор ООО «Новая жизнь» не производил впечатления дельного человека.

Машиненка, на которой он подъехал к районному Дому Культуры, фойе которого арендовали для мероприятия, зависти не вызывала и намекала на скромные доходы ее владельца. Видавшие пыль дорог кроссовки, затасканные джинсы и свитер, болтавшиеся на нем не заслуживали внимания и уважения.

Изможденное чрезвычайно бледное лицо, беспорядочная волнистая шевелюра настораживали несоответствием с занимаемой должностью, а молчаливость и поглядывание в окно пугали незаинтересованностью, а как следствие некомпетентностью нового начальства. Молодость руководителя, так же не внушала присутствующим доверия.

За время двухчасового собрания Дмитрий Дмитриевич, кстати, с первого представления никто не запомнил, как его зовут, произнес единственное слово – здравствуйте. За него говорила, а вернее читала по бумажке, исполнявшая ту же обязанность и раньше секретарь Анна Ивановна.

Читала она невнятно и сбивчиво, видимо не особенно понимая напечатанный текст. То и дело Анна Ивановна испуганно оборачивалась к Дмитрию Дмитриевичу за пояснением, наткнувшись на его странное неподобающее обстановке отсутствие, вздыхала. После чего, словно набравшись с кислородом и мужества, продолжала оглашать длинный список нововведений.

Когда листочки в подрагивающих руках Анны Ивановны закончились, она с присущей ей ответственностью приготовилась представлять каждого, кто задаст вопрос, но директор неожиданно встал и вышел. Оставшись сама с собой, горячо обсуждая увиденное и услышанное, публика галдела до поздней ночи. Из рук в руки переходили стаканчики с пахучим самогоном.

Как нельзя, кстати, обманулись бывшие колхознички со своим первым впечатлением. Не оправдав ожидания, грамотно хозяйствовал молодой управляющий. Год от года повышал урожайность и зарплаты. Добросовестных работников премировал, а нерадивых выставлял за ворота.

Процветало хозяйство, не смотря на всемирные кризисы, а по сравнению с односельчанами работавшие у частника смотрелись респектабельнее. Да и сам Дмитрий Дмитриевич за пять лет изменился. Дорогой костюм не скрывал округление в талии, а волосы на голове заблестели чистотой и закучерявились.

Проведя необходимые обновления производственной базы, автопарка и селькохозяйственной техники, поменял директор и личный автомобиль. Разъезжал на презентабельном внедорожнике. Всего две такие машины были в селе – у Дмитрия Дмитриевича и у его жены. Даже глава районной администрации не мог угнаться за ними в роскоши.

Однако было и то, в чем Дмитрий Дмитриевич никак не хотел меняться. По-прежнему он мало с кем разговаривал, исключительно с руководителями среднего звена, главным бухгалтером и секретаршей. И лицо его не загорало летом, не румянилось с мороза, всегда было таким же бледным, как и у Елены Николаевны.

А Елена Николаевна появлялась на людях, только когда приезжала к мужу "в правление". В черном платье до пят, в черном платке повязанном на восточный манер, вылезала она из своего тонированного вкруг вороного «джипа» и ни на кого не глядя бледно голубыми, как и у Дмитрий Дмитриевича глазами шествовала в кабинет директора.

О чем они каждый раз по три часа разговаривали, никто не знал. Строжайше директор запретил беспокоить его по приезду супруги. Не в меру любопытная уборщица Зинаида Петровна, как ни приращивала ухо к новой дубовой двери, не могла расслышать ни звука, но всякий раз таинственным шепотом сообщала выглядывавшим из своих кабинетов конторским, что из замочной скважины наносит горелой проводкой.

Было замечено, что супруга директора являлась в моменты особой ответственности, аккуратно, перед началом, то посевной, то уборочной. А зимой Елена Николаевна отдыхала, где-то за границей, кажется в Финляндии. Куда Дмитрий Дмитриевич уезжал на новогодние праздники. Пару раз он оставался там до февраля, возложив всю ответственность ведения дел на агронома и главбуха.

С крепнувшей славой преуспевающего хозяйственника росло влияние Дмитрия Дмитриевича на жизнь села в целом. Выражалось это в спонсорской помощи по благоустройству и восстановлению обветшалой инфраструктуры. Например: закупка взрослых деревьев для воссоздаваемого парка; ремонт больницы; спортивная площадка возле школы. И прочее, прочее…

Всё длиннее становилась очередь чиновников и общественных деятелей, просящих оказать материальную поддержку неотложным преобразованиям. Всем помогал Дмитрий Дмитриевич и создавал рабочие места, не только в агропромышленном комплексе. В рекордные сроки он построил консервный завод с колбасным и лимонадным цехами. Как египетские пирамиды, одна большая и две маленькие, торчали здания завода при въезде в населенный пункт.

Улучшался внешний вид села Парашкино, грандиозные бухались торжества с подачек сельскохозяйственного магната. Однако укоренялась тревога в житейских кулуарах, зрела паникой обывательская аура. Мнительным обывателям казалось, что по пятам видимого благополучия следовали события трагические.