Страница 30 из 65
– Возможно, – он улыбается, – Но больше всего мне нравится видеть, как моя женщина кончает от того, что я не просто трахаю её, а пытаюсь удовлетворить другими методами, в которых некоторые мужчины даже не подозревают. Знаешь, сколько в мире людей живут вместе, не говоря друг другу о своих тайных желаниях? Это разрушает отношения, заставляя партнеров искать на стороне то, чего они недополучают дома. Ты у меня не такая: ты даёшь мне всё, чтобы я чувствовал себя настоящим мужчиной. Самцом, который знает всё о своей самке и с закрытыми глазами отыщет её в толпе из тысячи женщин.
Я начинаю его понимать. Но также я хочу, чтобы и он понял меня.
– Когда ты шлепал меня плетью, я кайфовала, ты чувствовал это и продолжал делать мне приятно. Но сейчас! Мне было жутко больно и обидно! Ты не чувствовал, что надо остановиться, а продолжал бить меня, доставляя дискомфорт.
– Милая, я всё делал правильно, ни на секунду не переборщив с ударами. Твоя попка почти не пострадала, а вот твоё душевное состояние очень даже. И меня волнует этот факт. Я бил тебя с той же силой, что и плетью, я прекрасно контролирую себя. Я видел, что ты испытываешь неудовольствие, но с плетью было также в самом начале, а потом ты просила ещё и ещё. Объясни мне, что не так с ремнём, он ведь тоже просто инструмент для лёгкой порки, а не для того, чтобы ты осыпала меня претензиями!
Я вспоминаю о том, как после очередного удара провалилась в темноту и услышала мужской голос.
– Ты назвал меня плохой девочкой! – с обидой ответила я. – Я старалась для тебя, а ты всё-равно получается считаешь меня плохой?
– Дорогая, я молчал, – отвечает Александр, – За все время я не произнёс ни слова. Видимо эти слова были в твоей голове. Ответь мне на один вопрос, который всё расставит на свои места: тебя в детстве пороли ремнём?
И тут я внезапно вспоминаю свой первый раз, когда меня отец познакомил с ремнём. Словно картинка проносится в голове.
Мне было лет восемь, когда я вернулась из школы позже обычного: просто мы с девочками зашли в гости к однокласснице, чтобы посмотреть на её нового щенка. Мы заигрались и я совсем забыла обо всём на свете! Я понимала, что опаздываю к обеду и в итоге я вернулась домой очень поздно, найдя мать на грани нервного срыва от переживаний.
Я вернулась домой, и, войдя в прихожую, увидела отца, размахивающего в руках своим кожаным ремнем. Я помню даже пряжку на нём: медная со звездой.
Отец, перекинув меня через колено, бил этим ремнем, стянув трусы. Я плакала и кричала, что мы просто ходили смотреть на щеночка, что я прошу прощения и клянусь, что больше никогда этого не повторится. Но мои слова будто ещё больше вызывали в отце желание бить. А мне было обидно, перед глазами стоял маленький шерстяной комочек, который стал причиной того, что мне было жутко больно и обидно.
– Поэтому ты так испугалась, когда увидела ремень? – спрашивает Александр, когда я заканчиваю свой рассказ, прерываемый рыданиями и всхлипами.
– Это был не один раз. Ремень висел в прихожей, и каждый раз, когда я приходила домой и видела его висящим на гвозде, я была спокойна. Но иногда, возвращаясь домой позже обычного или просто совершив какой-то поступок, который отец считал неправильным, ремень исчезал с гвоздя, а я видела перед глазами того щенка.
Наверное, я сама себя чувствовала тем самым беспомощным щенком. И это было так обидно, мне было так жаль себя. И этот запах… Я сильно потела от страха, поэтому потом меня всегда рвало. А отец ни разу не извинился за свои наказания, он до сих пор считает, что поступал правильно.
– И до какого возраста продолжались твои пытки? – спросил меня муж, гладя меня по голове.
– До двенадцати или тринадцати. Я уже была взрослой, даже месячные уже начались, а его периодические порки со снятием трусов были для меня настоящим адом. И я не понимаю, как ремень может причинить мне что-то иное, кроме боли и стыда.
– Бедная моя девочка, – Александр поцеловал меня в затылок и посмотрел мне в лицо, – Запомни одну вещь: есть люди, которые бьют для того, чтобы доставить боль, это их цель и желание. А есть люди, которые используют разные приспособления для того, чтобы доставить не боль, а наслаждение друг другу. Я хочу, чтобы ты помнила о том, что я никогда не причиню тебе боль просто так. Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня, я хочу, чтобы ты прямо говорила мне обо всём, что доставляет тебе дискомфорт, а особенно про то, отчего ты ловишь самый большой кайф. Если ремень не «зашёл», мы отбросим его, но мы не выкинем плётку, которая тебе очень понравилась. Я не буду причинять тебе боль, ту, настоящую боль, которая может свести с ума, а не довести до оргазма. Я учусь чувствовать каждую клеточку твоего тела, и мы будем делать это вместе с тобой. Только совместными усилиями мы сможем добиться полнейшего понимания наших желаний. И помни, что я очень сильно тебя люблю.
Я киваю. Слёзы уже высохли, я испытываю жуткое облегчение рассказав Александру о том, о чём стеснялась говорить и никому не рассказывала об этом на протяжении стольких лет.
Я смотрю на своего мужчину и осознаю, насколько правильный выбор я сделала, связав с ним свою жизнь.
– Ну что, а теперь время пряника? – хитро улыбается он, и склонив голову набок расстёгивает ширинку.
Он делает это так медленно, продолжая пристально смотреть мне в глаза. Все обиды моментально улетучивается, словно и не было. Внезапно ощущаю сильное возбуждение и дрожь.
Боже, как же я кайфую, когда он позволяет ласкать себя языком! Иногда даже становится смешно, помню как он первый раз вытрахал меня в рот, и как я долго обижалась на него после этого.
Всё-таки восхитительное было время, и я навсегда сохраню эти светлые моменты в своей памяти! Сашка так внезапно ворвался в мою жизнь и так нагло всё перевернул с ног на голову, и до сих пор продолжает это делать каждый раз! Я не знаю, что от него ждать в следующий миг?