Страница 29 из 65
Неправильное желание, но приносящее кайф, от которого сладко кружится голова, а между ног становится тепло и влажно. Когда я увидела ремень, он показался мне не таким страшным, какой казалась плеть, но сейчас я понимаю, что сильно ошибалась.
Боже, он снова замахивается и снова меня накрывает страшной болью, к которой теперь добавилось сильнейшее чувство обиды на своего грозного повелителя.
Неужели он совсем не понимает, что доставляет мне не удовольствие, а боль? Такую, что я не могу терпеть, и которая не сравнится с болью наслаждения?
Это именно та боль, которая не только раздирает нежную кожу на ягодицах, но и раздирает моё подсознание, моё отношение к человеку, который меня любит, а, если любит, то должен доставлять мне приятные ощущения, а не чувства ненависти к себе.
Похоже, Александр совершенно не чувствует импульсов моего тела: сделав небольшую передышку, он снова хлопает по мне ремнём. Темнота в глаза, я не вижу ничего, кроме ярких серебристых кругов перед глазами, они то удаляются, то приближаются. Моя кожа покрылась испариной, я вся мокрая, я даже чувствую собственный запах пота, который противен мне.
Я сама противна себе, и я не понимаю, почему я испытываю чувство стыда, ведь стыдно должно быть не мне, а моему юному насильнику. Мой мозг старается отключить моё тело от происходящего, я будто потеряла всякую чувствительность, я не чувствую ни боли, ни жжения, ничего. Я только чувствую запах собственного пота, который сейчас напоминает мне запах страха и отчаяния перед неизбежным.
Но чувствительность моего тела быстро возвращается ко мне, когда новый удар обрушивается на мой истерзанный зад. Я снова погружаюсь в темноту, как в тёмный чулан, заполненный страхом и стыдом. Почему-то я слышу строгий мужской голос, который стыдит меня.
– Плохая девочка, ты плохо себя вела. За это тебе будет больно!
Это голос моего Ангела, который раздается у меня над ухом. Или это чужой голос, чужой, но почему-то знакомый? Боже, как мне больно и как я сожалею обо всём. Задница пульсирует, она горит, я хочу спрятаться в ду́ше и открыть кран с холодной водой, чтобы остудить свои ягодицы и смыть наконец, этот позорный запах пота, от которого меня уже тошнит.
Александр касается моих ягодиц руками, но даже прикосновение его нежных рук болью отдаются в моём теле, заставляя постанывать. Краем уха я слышу позвякивание пряжки ремня, неужели опять?
Ужас накатывает на меня волной, заставляя зажмуриться и сцепить зубы. Я впиваюсь руками в подушку, и замираю в ожидании. Опять удар, опять я проваливаюсь в темноту, где воняет по́том, где я беспомощно издаю крик, который поглощает моя подушка. Она уже насквозь мокрая от моих слёз и слюны, но я терпеливо продолжаю наполнять её своими выделениями.
Когда боль отступает, я понимаю, что уже даже не надеюсь на то, что на меня накатит волна возбуждения, как это было с плетью. Я понимаю, что ремень – это не тот предмет, который вызовет во мне желание испытать боль снова. Такой боли я не желаю. Почему Александр этого не понимает, ведь он клялся контролировать процесс?
Я снова протестую, пытаясь развернуться к своему партнёру, и вытирая слёзы, стекающие по щекам. Но снова сильная рука опускает моё лицо в мокрую подушку, в которую я машинально вцепляюсь зубами. Он замер, я не слышу звуков пряжки, я не чувствую, что мне грозит опасность. Неужели всё закончилось?
Моё сердце замерло в ожидании спасительных и нежных слов Александра. Его рука скользит по моей спине, начиная от шеи и опускаясь ниже. Я в напряжении от того, что пока не понимаю, что происходит. Обида на моего любимого начинает угасать, я снова хочу заниматься с ним любовью, нежно и медленно, без резких движений, от которых темнеет в глазах.
О, только не это! Опять звук металлической пряжки, позвякивающий в воздухе! Снова напряжение в теле и снова удар. Я кричу, я уже не могу и не хочу сдерживать себя, я хочу остановить этот ад, эту боль, я хочу всё прекратить. Я кричу так сильно, что чувствую, как моё горло раздирает от боли.
Александр резко поворачивает меня лицом к себе и обеспокоенно заглядывает в мои глаза. Я вижу ремень в его руках, я даже чувствую его запах, запах натуральной кожи, смешанный с запахом мужского одеколона.
Я смотрю на ремень, потом перевожу взгляд на Александра. Я в замешательстве, я стараюсь взглядом показать, что больше не желаю продолжения этой игры. Да и не игра это вовсе, а настоящее наказание для меня. Ремень уходит в сторону, я больше не вижу его, и от этого испытываю долгожданное чувство облегчения.
Александр касается моего лица рукой, пытаясь вытереть слёзы, а я, съёжившись, смотрю в его лицо, пытаясь успокоиться.
Вторая вставка.
– Милая, – нежно говорит Александр, – Это нужно не только мне, но и тебе.
– Мне? – вызов в моём голосе звучит всё чётче, я поражена его словам. – Зачем мне это? Это больно, это неприятно, а кому интересна бессмысленная боль?
Он нежно улыбается, он уже знает ответ на мой вопрос:
– Любая боль имеет свой смысл. Вспомни, как было с плетью: ты не хотела её, а потом тебе было хорошо. Ты же любишь меня?
– Конечно, люблю, – жарко отвечаю я, – Если бы я не любила тебя, то не позволяла бы творить с моим телом всевозможные ужасы!
Александр снова улыбается:
– Но ты ведь сама просила сделать тебе больно, разве нет? Это взаимный договор между двумя взрослыми людьми. Моя маленькая девочка, несмотря на то, что я часто тебя так называю, ты ведь уже взрослая и всё прекрасно понимаешь. Я не хочу причинять тебе боль, я хочу понимать твоё тело и научить тебя понимать его.
– Моё тело любит ласку, – надув губы, отвечаю я.
– Ну, плёточка доказала, что ты сейчас противоречишь сама себе. Она тебе понравилась, а мне понравилось, как ты получала удовольствие вместе со мной. Смысл всего этого – не причинить боль, а доставить друг другу кайф.
– А какой кайф испытываешь ты? Садистский?