Страница 6 из 9
– Алиса?
– Почти. Лариса.
– Очень приятно. Знаете, меня очень заинтересовало Ваше предложение на ночь… Смогу ли я у Вас сегодня как следует отдохнуть?
– Бесспорно…
– Без порно? Тогда у меня есть ещё повод подумать…
– Это радует, ибо хочу предупредить, я не продаю своё тело. Я только сдаю в аренду вторую половину своей двухспальной кровати. Посуточно. Если походит, то с Вас плата за первый день, страховой взнос и при этом, заметьте, никаких агентских.
– В таком случае извините, если мой вопрос покажется Вам некорректным. Сколько Вам лет?
– Отчего же? По-разному. Дури в голове на восемнадцать, спина хрустит на пятьдесят пять, ворчу на все восемьдесят, в постели – шестьдесят девять. Мужики мне в последнее время попадаются сплошь на полшестого, косячу на двадцать один, а по паспорту сорок два. Только последние два года прошу к моему возрасту не прибавлять, я ими почти не пользовалась, для меня они выдались, как четыре сезона: январь, февраль, март и карантин…
– Лариса, хотите херес? – я указал взглядом на так и болтавшуюся у меня в руках бутылку креплёного.
– Что, вот так и сразу? – похоже мой намёк прошёл мимо её сознания. – Может сначала хотя бы угостите даму вином?
– Конечно! – непочатая бутылка переместилась теперь уже на уровень её глаз. – Заодно и согреемся. Если Вы не побрезгуете из горла, тогда прошу пройдёмте в сад.
– А койко-место-то вы брать будете? – внезапно вспомнила изначальную цель нашего с ней знакомства Лариса.
– Если сможем перейти на ты, то всенепременнейше!
– Тогда почему бы и нет? Когда мне тыкают это как-то привычнее. Привычнее, чем выкают. У меня есть встречное предложение, зачем нам в сад, поехали сразу же ко мне.
– И чем займемся?
– Если всё устроит, рассчитаешься, а потом можем сыграть в карты. На желание.
– В очко или в преферанс?
– Извини, а в преферанс это куда?
– Ладно, давай тогда первый кон на раздевание.
– Ну, если только первый, то я не против. А-то вам лишь бы хиханьки да траханьки…
На том и сговорились. Триста метров до остановки, десять минут ожидания и вот мы уже греемся в вагоне полупустого трамвая.
– Расскажи немного о себе. Сколько занимаюсь этим, но никак не могу привыкнуть, что привожу к себе в дом мужчин, о которых ровным счетом ничего не знаю.
– Ну, как у каждого святого, у меня есть прошлое, как у каждого грешника – будущее, а ещё я – тот, кто свято чтит свои грехи и имеет настоящее. При чем, как в переносном, так и в самом прямом смысле.
– Это ты про секс?
– Секс – это, когда хочет он, эротика – когда хочет она, порно – когда башню сносит у обоих. Примерно так, хотя я и не Коппенгаген, а скорее наоборот – Гагенпоппен в этих вопросах.
– Ах, ты извращенец! Немедленно убери руку с моей… коленки. Считаю до трёх тысяч семиста девяносто двух. Раз…
Повисла неловкая пауза. Я продолжал греть пальцы между её бёдер под полой пальто. А она? Она как бы невзначай тоже опустила свою ладонь поверх фалды, никак не давая мне возможность выполнить её же недавнее указание. Так прошло минут десять.
– Ну вот, пока суть да дело, мы почти и приехали. Наша остановка. Ты выходить собираешься?
– Вроде бы, да…
– Это хорошо, а то надоел уже…
– Проходи, чувствуй себя, как дома, можешь, как говорится, пропылесосить, но это не обязательно… – она открыла дверь своей комнаты в типичной питерской коммуналке. – Тебе, наверное, помыться с дороги не мешало бы? Ванная по коридору прямо, моя дверь четвёртая по правой руке от туалета.
– Знаешь, видимо у меня с годами развился чисто петербургский страх. Пойти в туалет, а потом забыть, в какую из ста дверей мне нужно возвращаться, так что давай попробуем обойтись без душа и сразу под одеяло. Один кон на раздевание?
– Ты думаешь я без карт у себя дома и раздеться уже не могу? Право слово, удивляешь. Деньги на тумбочке оставь и делай что хочешь. Хозяин – барин. Твоё койко-место со стороны окна, пульт от телевизора под подушкой. Херес откроешь? Я пока карты найду. Про страховой взнос не забудь.
– Я снимаю койко-место всего на одну ночь…
– Это моя гарантия на случай, если вдруг ты получишь больше…
Я открыл бутылку, разделся и лёг.
– Давай… на желание.
Она долго молча рылась в шкафу, потом разделась, подошла к столу, в один глоток опустошила бутылку, отошла к окну и закурила. После, без лишних прелюдий, обнажённой скользнула ко мне под одеяло и оседлала мои ноги чуть повыше колен, руками облокотившись на меня чуть пониже живота.
– Значит так, карты я не нашла, поэтому выиграть ты не смог. А что это значит? Это значит, что выиграла я. Загадываю желание. Я.… хочу… твоего внимания! Но не хочу говорить тебе о том, что хочу. Потому что тогда ты уделишь мне внимание, потому что так того хотела я. А я хочу, чтоб ты уделил мне внимание, потому что ты сам того хочешь, понимаешь?
– Чего?
– Тебя сначала поцеловать или сразу сзади пойдёшь? На, воспользуйся…
Она вложила мне в руку тюбик с каким-то кремом. Момент трусливой нерешительности, всего одна ссыкунда и… "не переживай, главное, что они повидались".
– Ты думаешь, что я – проститутка? – она вновь стояла нагой на фоне беззвёздной питерской ночи и пускала в форточку сизый табачный дым. – А я, между прочим, до сих пор храню девственность. Просто с возрастом я потихоньку убедилась, с мужиками гораздо интереснее пить вино, чем состоять в отношениях. Но то, что где-то в мире меня ищет кто-то созданный специально для меня, это не исключает. Пускай он и женат, пускай не Казанова. Зато я коза для него буду новая, понимаешь?
– Поэтому ты не имеешь ничего против тех, кто ни мясо, ни рыба.
– Ну что ты зациклился!
– Просто не знаешь, какое вино – красное или белое – к ним подобрать…
– Но ты же со своим! Херес – вино десертное. А я – сладкая. Не я к тебе вино подбирала, а ты ко мне. Улавливаешь? А мужики.... Они, как снегопад. Никогда не знаешь, когда случится, сколько выпадет сантиметров и сколь долго продержится. Когда сначала ты натягиваешь один носок на левую ногу, второй автоматически становится правым. Когда сначала натягиваешь носок на правую, та же самая ситуация с левым. Причем происходит это моментально и независимо от того, на свободе ли сейчас хозяйство между твоими ногами или ты уже успел надеть труселя. С мужиками та же картина. Единственное, не люблю, тех, кто привык жить за счет женщин. Нельзя сесть на шею, при этом не раздвинув ноги… Нельзя… Мужчина с раздвинутыми ногами – плохой мужчина. А плохой мужчина, как плохой носок – либо вонючий, либо с большой дырой. У хороших же, как правило, есть один недостаток: все они какие-то женатые. Испортить меня уже ничего не испортит. Все что могло – уже украсило, а вкусы на мужчин и вино меняются постоянно.
С утра она сама повезла меня в Пулково. Всю дорогу ехали молча, пока не свернули на территорию какой-то заброшенной промзоны.
– Знаешь самое главное, что я поняла? – в ответ на удивленный взгляд предупредила мой вопрос она. – На самом деле все мы очень счастливы, просто счастливы мы в основном бессимптомно… Любить нужно всех. Всех подряд. И когда у Господа Бога дойдут до тебя руки, он обязательно увидит, как ты стараешься и…
– Пошлёт хорошего мужа?
– Мужа не мужа, но того, кому нужно будет и первое, и второе, и третье, а не только койко-место на ночь в моей двуспальной кровати. А теперь будь джентльменом, достань, пожалуйста, из бардачка влажные платочки для снятия макияжа. Не могу же я отпустить тебя из Питера без соответствующих городу дождей воспоминаний?
Я не нашелся, что ответить, лишь отстегнул ремень безопасности, достал из ящика для перчаток упаковку гигиенических салфеток и молча протянул ей.
Через полчаса всё в такой же гнетущей тишине мы продолжили движение, и только, когда её праворулька остановилась у здания аэротерминала, я прокашлялся и спросил: