Страница 8 из 16
– Отсюда, – небрежно бросила девушка и огляделась по сторонам в поисках рюкзака.
Она сложила туда навалом свою и Сашкину одежду, тетради и учебники, сунула семейную фотку. Выудила из-под кровати банку из-под конфитюра, откинула крышку и забрала деньги, которые копила много месяцев, пряча от матери. Сунула деньги в карман. Но, немного подумав, вытащила и переложила их в рюкзак.
– Не дай бог, потерять… Готов? – спросила она брата и, получив положительный ответ, убрала стул от двери.
Она выглянула в прихожую, проверяя, свободен ли путь. Но ее встретила ухмыляющееся лицо Севы, стоявшего в проходе и смотревшего прямо на нее.
– Куда собралась? – спросил он, сложив на груди руки.
– Гулять, – кинула Женька небрежно и вышла из комнаты.
– Сумку оставь, – скривил злую ухмылку мужик.
– Вот еще! – огрызнулась девушка.
– Тогда ты никуда не пойдешь!
– И кто же мне запретит? – с вызовом произнесла она и тут же пожалела об этом.
Сева сделал несколько больших шагов в ее сторону, схватил ее за горло и, прижав к стене, поднял над полом. Не обращая внимания на ее брыкания, и вопли Сашки под ногами, он скинул свободной рукой с ее плеча сумку, поднес свой воняющий перегаром и дешевым табаком рот к самому ее уху и злобно прошипел:
– Ты, кукла, будешь меня слушаться, или мы с тобой будем говорить по-другому, понятно?
Женька, чувствуя, что воздух в легких кончается, быстро кивнула, надеясь, что он тут же отпустит ее. Но он продолжал сжимать ее горло, а его свободная рука начала свое путешествие по ее телу.
– Ах, какая ты сладкая, – мурлыкал он.
А Женька уже начала задыхаться, безвольно болтаясь над полом. Он отпустил ее так же внезапно, как и схватил. Его лицо скривила гримаса боли, он жестко выругался, и с силой толкнув Сашку в грудь, схватился за ногу.
Сашка отлетел, как пушинка, теряя в полете свое оружие, которое он применил мгновение назад, чтобы спасти сестру. Молоток, которым мальчишка врезал по ноге мужика, с грохотом упал на пол рядом с девушкой.
Когда острая боль немного отпустила, Сева собрал всю обувь в прихожей в большой пакет и, прихватив с собой Женькин рюкзак, похромал в мамину комнату. Он обернулся на пороге и сквозь зубы произнес:
– Иди в свою комнату, кукла, я приду к тебе позже…
Откашлявшись и надышавшись вволю, Евгения поднялась на ноги. Она подскочила к рыдающему в углу брату, бегло осмотрела его и, убедившись, что с ним все в порядке, приложила палец к своим губам:
– Не звука! Понял?
Брат кивнул. Она сгребла ребенка с пола в охапку и, крадучись, направилась к выходу их квартиры.
Предательски громко скрипели половицы, и словно пушечный выстрел, прогремел щелчок дверного замка. И прежде чем открыть дверь, Женька обернулась, убедилась, что погони нет, покинула квартиру.
Там на площадке, ступая босыми ноги по холодному бетонному полу, она, наконец, разрешила себе дышать. Поставила Сашку на пол, схватила его за руку, и потащила по ступеням вниз. На улицу! К свободе!
Она еще не знала, куда пойдет, и как будет жить, но возвращаться в этот ад она больше не собиралась.
– Папа! Останься!
Маленькая Стелла стояла посреди его комнаты. Она тянула к нему свои руки, а по щекам текли стеклянные слезы. Они падали на пол, со звоном разбиваясь на тысячи осколков, и туманом разлетались по комнате, попадали в глаза, нос, горло, мешали дышать, мешали видеть.
– Остановись!
Голос стал более звонким, резким, разрывающим перепонки. Павел протер глаза, избавляясь от навязчивой стеклянной пыли. Перед ним стояла уже не Стелла, а Женя. Ее волосы были распущены, они струились по плечам огненной волной, закрывали от взгляда нежную кожу, молодое, манящее тело, лишенное одежды.
В зеленых глазах отражался он сам, зрелый мужчина, полный сил, полный желания. Он видел себя, видел свою наготу в ее глазах, и страх. Ее страх. Она дрожала, стараясь прикрыться руками от его взгляда, краснея и стыдливо отводя глаза в сторону. Она боялась. А он безумно желал ее.
Она была так близко. Ему достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться ее бархатистой кожи, притянуть к себе, впиться губами в ее губы.
Он сделал шаг. Коснулся ее волос, провел пальцами по щеке, подхватил за подбородок и поднял ее голову вверх. Она закрыла глаза. Он тоже закрыл глаза и нежно поцеловал ее в губы.
– Не бойся…, – прошептал он.
– Я не боюсь, – ответила она голосом Алины.
Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним теперь стояла его жена. Красивая, высокая, стройная. Ее кожа светилась в неровном свете свечей, окружающих их со всех сторон. Ее губы были слегка приоткрыты, ожидая продолжения. Он отпрянул от нее и огляделся в поисках одежды.
А в ее глазах сверкнули гневные искры. Пламя обиды разгоралось все ярче, стирая любовь с ее лица. Ее волосы спутанными клоками разлетелись в разные стороны, словно подхваченные ветром. И пламя из глаз вырвалось наружу и охватило ее тело. Она стояла посреди комнаты, раскинув в стороны руки, охваченная адским огнем и смотрела, не моргая, на Павла.
– КАК! ТЫ! МОГ!? – загробным голосом прокричала она и исчезла, оставив на полу лишь горстку пепла.
–Нет! – закричал он и бросился на пол, схватил пепел в руки и со слезами стал прижимать его к своему сердцу, – Нет…
Наши сны отражают наши тайные желания и страхи, даже те, о которых мы сами и не подозреваем порой.
Он проснулся в холодном поту. Сел на кровати и, обхватив голову руками, застонал. Он помнил каждый миг своего кошмара. Помнил Стеллу, просившую его остановится, помнил Женьку трясущуюся от страха, свое желание он тоже помнил отлично, но ярче всего он помнил свой страх, ужас, охвативший его, когда Алина пропала.
Да! Его пугал не ее гнев, не ее демонический вид и пламя, охватившее ее, а именно то, что она пропала. Его пугало то, что он потерял ее и больше никогда не увидит.
Он все еще любил ее, все еще любил. И не хотел терять. Но, так же, сильно он хотел и другую, рыжую зеленоглазую красавицу, запавшую в самую душу. Они были нужны ему обе. И он не знал пока еще, как с этим знанием ему теперь жить.
– Ты в порядке? – в комнату вошла Алина, – Ты кричал…
– Кошмар приснился, – ответил Павел, спуская ноги с кровати.
Алина села рядом с ним и погладила его по плечу.
– Расскажешь?
– Да, я его почти не помню, – соврал он, закрывая лицо руками, – Только осадок остался…
– Сердце стучит как, – сказала Алина, приблизившись к нему и положив руку ему на грудь.
Она положила свой подбородок ему на плечо и негромко произнесла:
– Прости меня.
– За что? – он повернулся к ней в пол оборота.
– За истерику, – ответила она, глядя ему прямо в глаза, – Не знаю, что на меня нашло…
– Это я должен просить прощенья, – ответил он спокойно и поцеловал ее.
Он хотел сделать это легко, по-дружески, просто чмокнуть в щечку и все. Но она повернула свое лицо так, что его губы врезались в ее. Алина прихватила его за нижнюю губу зубами, запустила свои руки в его волосы и увлекла за собой в смятую постель.
Телефонный звонок нарушил тишину. Павел протянул руку и взял с тумбочки телефон.
– Алло.
– Паш, это Ира, привет!
– Привет, – неохотно ответил он.
– Я посмотрела твой контракт, заедешь?
– Ага, – ответил он, – Через час…
– Жду.
Он погладил жену, лежавшую на его плече, по волосам и нежно произнес:
– Надо идти.
– Да, – сказала она, отодвигаясь, – Иди.
В голосе ее снова не было нежности, только холод и лед, абсолютно деловой тон. Павла, все еще прибывающего в романтическом настроении, словно из ушата окатило этим холодом, стряхнуло с его разума остатки сладкой истомы.
Такая, вот, она – его жена. Холодная, ледяная, снежная… И очень предсказуемая. Ты всегда знаешь, чего от нее ждать. И в этом тоже есть свои плюсы.