Страница 14 из 20
Я не могу удержаться от слёз, и маленький Алёша даже спрашивает, что так расстроило меня. И я пытаюсь объяснить ему, что это — слёзы радости.
Ах, если микстура сделает Алю здоровой, значит, всё это было не зря — и моя поездка на бал, и работа у Цветковых, и встреча с княгиней. А когда подруга окрепнет, я признаюсь ей, что моя история любви — не более, чем сказка. И тогда, быть может, я сумею позабыть о Ковалевском.
Но уже на следующий день мне напоминают о нём снова. Граф принимает решение устроить званный вечер и сообщает нам об этом за ужином.
Графиня не может скрыть удовольствия:
— Мы пригласим настоящих музыкантов. Пока стоит чудесная погода, стол можно будет накрыть прямо в саду. Шурочка, прошу вас, помогите мне вечером составить список приглашенных.
После ужина я укладываю Алёшу спать и прихожу в комнату ее сиятельства с бумагой, пером и чернилами.
— Начнем мы, разумеется, с княгини Ковалевской, — сообщает Елизавета Денисовна. — Приглашение к ней должно быть составлено в особо изысканных выражениях. Вы же понимаете, Шурочка?
Я киваю, радуясь, что свет в комнате недостаточно ярок, чтобы она могла заметить мое смущение.
— Оно должно быть адресовано только ее светлости, или приедет кто-то еще из Ковалевских?
Не знаю, как у меня хватает духу произнести эту фразу. Сейчас я хоть что-то услышу о нём!
Графиня отчего-то тягостно вздыхает:
— Ох, Шурочка, еще недавно я сказала бы, что с Евдокией Павловной приедет ее сын. Блестящий молодой человек, уж вы поверьте. Но увы — он в тюрьме уже несколько месяцев.
19. Разговор с Ковалевской
Ее слова кажутся мне настолько чудовищными, что я не сразу осмеливаюсь поверить в них. Конечно же, она ошиблась. Как может оказаться в тюрьме князь Ковалевский? Что должен был он совершить, чтобы лишиться свободы?
— Кажется, там была какая-то дуэль, — в голосе графини слышатся нотки сомнения. — В свете об этом говорили скупо. Вроде бы, это случилось на Святках.
От волнения я забываю о приличиях.
— Но ведь дуэли запрещены! — я почти выкрикиваю это.
— Именно так, дорогая! За это он и наказан. А там были еще какие-то странные обстоятельства. Говорили, что князь поступил не вполне честно, но в это я решительно не верю.
Мои руки дрожат, а в глазах стоят слёзы. Я с трудом заставляю себя не расплакаться и составить-таки список гостей, которым должны быть отправлены приглашения. А потом набираюсь смелости и прошу разрешения отвезти приглашение княгине лично.
Елизавета Денисовна не находит в этой просьбе ничего особенного.
— Конечно, Шурочка, поезжайте. Вы нигде не бываете, вам полезно будет прогуляться. Тем более, что у ее светлости восхитительное имение.
Наверно, она права, и имение действительно восхитительное, но я не замечаю его красот. Пока карета едет по длинной ведущей к княжескому особняку аллее, я думаю только об утреннем разговоре с графом.
Андрей Георгиевич знал об этом деле несколько больше, чем супруга.
— Да, князь стрелялся на дуэли с неким Стрешневым. Говорят, из-за дамы. Вроде бы, ссора произошла на балу, который давали у Ковалевских. Обычное дело. Сколько таких горячих молодых голов забывали о запретах, если была задета их честь?
Стрешнев? Тот самый франт? А значит, эта дама — я???
Мыслей так много, что я не в состоянии их упорядочить.
— Его противник был убит? — я замираю в ожидании ответа.
Граф качает головой:
— Нет. Но тяжело ранен. Уверен, это дело замяли бы, как и множество других дел такого рода, и князь отделался бы легким взысканием. В конце концов, они оба — взрослые люди и шли на это добровольно. Но выяснились неприятные подробности, бросающие тень на репутацию самого князя. На оружие, которым они стрелялись, был наложен магический эффект. И револьвер Стрешнева разорвался прямо в его руках, прежде чем он успел сделать выстрел. Ковалевского обвинили в мошенничестве и попытке убийства. Хотя лично я не верю, что он мог бы поступить столь бесчестно. Я знаю его много лет как человека исключительно порядочного.
Всю дорогу я беспокоюсь, что княгиня откажется меня принять. Цветкова и велела просто оставить приглашение. Но графиня не знала, насколько важен для меня этот разговор.
Дуэль случилась из-за меня! Наверно, всё произошло сразу после того, как я сбежала с бала. Князь не простил Стрешневу того, что тот посмел дурно отозваться обо мне.
Это кажется немыслимым. Его светлость был знаком со мной всего несколько часов. Неужели он решился бы нарушить указ императора только потому, что захотел вступиться за меня?
Я снова и снова прокручиваю в памяти ту ночь. Конечно, могли быть десятки других причин для дуэли. Но не слишком ли много в этом деле совпадений? То, что это оказался именно Стрешнев. То, что поссорились они еще зимой на балу.
Мне больно от мысли, что я стала невольной виновницей того, что случилось с князем, но я ловлю себя на том, что испытываю при этом и некую совсем неуместную в данном случае радость. Он вступился за мою честь! И теперь становилось понятным, почему он так и не подал о себе вестей. Так ни разу и не показался в том зеркале, что подарил мне.
И хотя я понимаю, что сейчас, спустя несколько месяцев, он уже мог возненавидеть меня за то, что я, пусть и без умысла, стала причиной его лишений, но, кажется, тогда, на балу, я была ему всё-таки не безразлична.
Как я и опасалась, выясняется, что княгиня никого не принимает. Но вместо того, чтобы передать приглашение через встретившего меня слугу, я продолжаю настаивать на встрече.
— Прошу вас, передайте ее светлости, что я осмеливаюсь беспокоить ее по делу чрезвычайной важности.
Евдокия Павловна спускается в гостиную через полчаса, в течение которых я не нахожу себе места.
— Надеюсь, есть достойное объяснение вашей немыслимой настойчивости? — она окидывает меня холодным взглядом.
Я с поклоном передаю ей приглашение в роскошном розовом конверте, но она лишь небрежно бросает его на столик.
— Вы могли оставить его у дверей. Подобными вопросами занимается мой секретарь.
В голосе ее я слышу раздражение.
— Простите, ваша светлость, но приехать к вам меня побудило дело совсем иного толка. Я хотела бы поговорить о вашем сыне.
Я сама не знаю, чего я жду от этого разговора. Мое признание не способно ничего изменить — разве что добавить ее светлости дополнительных переживаний.
Но промолчать я не могу. Я должна попросить прощения — пусть не у самого князя, но хотя бы у его матери. За то, что приехала тогда к ним на бал. За то, что не призналась его светлости, кто я такая. За то, что невольно послужила причиной приведшей к дуэли ссоры. Ссоры, из-за которой Ковалевский оказался в тюрьме.
— Вот как? — холод во взгляде княгини сменяется презрением. — Вы знакомы с моим сыном? Если так, то, должно быть, вы познакомились с ним в тех местах, где я бывать не имею чести. Иначе Сергей непременно рассказал бы мне о вас. Надеюсь, вы не осмелитесь утверждать, что он давал вам какие-то обещания?
Я вспыхиваю, но не отвожу взгляда:
— Нет, ваша светлость. Мы были знакомы с Сергеем Николаевичем совсем недолго. Собственно, мы познакомились с ним на том новогоднем балу, что вы давали.
Она молчит на протяжении нескольких секунд, а потом отрывисто спрашивает:
— Напомните мне, как вас зовут? Кажется, Александра?
Я подтверждаю и почти с ужасом замечаю странную гримасу, которая искажает лицо княгини.
— Ах, вот как? Так вы — та самая девица из приюта, из-за которой мой сын оказался в тюрьме?
20. Сожаление
Я чувствую такую слабость, что у меня едва достает сил, чтобы пролепетать:
— Да, я это я.
Она стоит на расстоянии нескольких шагов от меня, и я вижу ненависть в ее глазах. Нет, я не удивлена. Ее единственный сын, наверняка занимавший блестящее положение при императорском дворе, оказался в тюрьме. Что она должна думать о той, которая (пусть и ненамеренно) этому поспособствовала?