Страница 22 из 33
– Я совсем умру от скуки, – жаловалась подружка.
– Ан, ты, кажется, не собиралась ужинать с нами, – случайно вспомнила я.
– А… – она махнула рукой в сторону двери, – без Бель неинтересно. Я отложила ужин с лейтенантом на завтра. А я вот подумала: может немного поработать мозгами и пока мы в зоне досягаемости Космического Центра, окончить какой-нибудь курс?
У меня даже челюсть медленно поползла вниз. И как только такая мысль могла прийти ей в голову? Я переглянулась с Иштером. Он, усмехнувшись, пожал плечами.
– А что? Освоить, к примеру, технику самообороны или основы парапсихологии. Все же неизвестно, что нас ожидает впереди. Как считаете?
Я задумчиво произнесла:
– Нам всем не мешает чем-нибудь заняться как минимум на три месяца.
– А что неплохая мысль, – оценил Иштер. – Мне необходимо решить кое-какие политические вопросы…
Оба вдруг посмотрели на меня.
– Обо мне не беспокойтесь. Я найду, как убить время, – заверила я.
Этой ночью мне спалось плохо. Отчего-то невыносимо разболелась голова. Хотелось позвать кого-нибудь, но не было сил дойти до коммуникатора – приборчика похожего на дистанционный пульт, лежащего на столике у зеркала перед входом в каюту.
Я ворочалась в постели, то и дело садилась, зажимая голову руками. В голову лезли разные мысли: от почти «безобидной» – что я отравилась, отведав рыбный шнеткер, до ужасающей – что это колдуны наслали на меня неизлечимую болезнь. Было так больно, что слезы текли из глаз.
Я промаялась до середины ночи. Потом все же задремала и проснулась оттого, что что-то холодное коснулось моей руки. Прежде чем открыть глаза я успела заметить, что в каюте включен свет. Сразу стало страшно.
– Кто здесь? – спросила я, с трудом разомкнув ресницы. – Кто?!!
Я приподнялась и тут же лишилась на время дара речи. Надо мной склонилась… Гульсияра. Она казалась чрезвычайно взволнованной, губы и руки ее дрожали. Я смотрела на нее широко открытыми от удивления глазами, и понимала: девочка оказалась здесь неслучайно. На ней была черная кожаная курточка с прозрачным капюшоном, брючки, а на ногах сапожки.
– Ты?!!
– Извини, Лануф, я знала, что ты не захочешь меня взять с собой, и поэтому я сбежала. Но я оставила Вороне сообщение и Ирлиса уже, наверно, все узнала. Я не буду помехой, Лануф, обещаю.
Я откинулась на подушку, ощутив, как в виски ударяют волны тупой боли.
– Скажи, что принести, я принесу. Я не могу видеть, как тебе плохо.
– И откуда ты за мной шпионила?
– Откуда и ты…
– То есть ты все это время была под моей кроватью?
Девушка смущенно улыбнулась.
– Я хотела спрятаться в шкафу, но там пусто, и ты могла быстро меня найти.
– Принеси мне мокрое полотенце и что-нибудь от головы, – попросила я.
Мне не хотелось ни о чем думать, и даже не хотелось укорять Гульсияру в желании отыскать похищенных. Я хотела лишь одного: чтобы прекратилась эта невыносимая боль, и я могла спокойно поспать.
Гульсияра вернулась быстро. Она помогла мне сесть и, вручая холодное мокрое полотенце, сказала, высыпая на постель с десяток разноцветных капсул.
– Из лекарств только это…
Она, наверно, сомневалась, что именно мне поможет, и потому принесла все, что смогла найти.
Я проглотила розовую капсулу и прижала полотенце ко лбу.
– Притуши свет, – попросила я.
– Да, сейчас.
Гульсияра поспешно отключила часть ламп. Стало сумрачно.
– И что же мне с тобой делать? – вздохнув, поинтересовалась я.
– Только не отправляй меня обратно. Я все равно сбегу! Пожалуйста, можно я останусь?
Я опять вздохнула и, пересилив боль, проговорила:
– Хорошо оставайся. Но если ты будешь жаловаться, предъявлять претензии или мешаться под ногами, я выкину тебя из корабля на все четыре стороны.
Гульсияра облегченно вздохнула.
– Вы не пожалеете, госпожа Лануф!
– Мы же договорились…
– Прости, я по привычке. Я так счастлива!
– Можешь выбрать себе каюту.
– А я уже выбрала. Я остаюсь здесь!
– Тут мало места для двоих. Или думаешь, я переселюсь в другую? – от такого предположения я даже ощутила, как в глубине души зашевелился, просыпаясь, гнев.
– Нет, что ты! Я просто боюсь находиться одна. Ну, после того происшествия. Мне всюду мерещатся колдуны. Да и мужчин на корабле много… Я не привыкла, когда все пялятся на меня, и шушукаются за спиной. Поверь, так было, когда я с девушками носила на корабль вещи.
– Я верю тебе. Ладно, живи у меня.
Я повалилась на подушки, легла на спину и перевернула полотенце обратной стороной.
Гульсияра разобрала кресло, вынула из тайника запасной комплект белья, переоделась, и вскоре закутавшись в одеяло, затихла. Потом погас свет.
Боль в голове не проходила. Мысленно я искала, в чем ее причина и недоумевала. Болеть вроде бы не с чего.
Пронзительный гудок в ухе заставил меня зашевелиться. Я дотронулась до уха и вынула кларкс. Прибор аж раскалился! С таким чудом сталкиваться раньше мне не приходилось.
– Что случилось? – встревожилась Гульсияра, вставая со своей постели.
– Представляешь, кларкс стал горячим, – удивленно произнесла я.
Прибор неожиданно начал краснеть и громко свистнув, взорвался прямо на моей ладони.
Тут же автоматически от такого резкого звука в каюте включился свет.
И мы принялись с интересом рассматривать то, что осталось от прибора и недоуменно переглядывались.
– С моим все в порядке… – наконец, сказала девушка. – Может поэтому у тебя болела голова?
Вскоре после этого странного события боль в голове утихла, и я смогла, наконец, спокойно заснуть.
Я проснулась, когда Гульсияра еще спала. Приведя себя в порядок, я вышла из каюты. Ноги понесли меня в отсек управления.
Георгий был один. Он дремал, сидя в кресле. Услышав мои шаги, открыл глаза и оглянулся.
– С добрым утром, – произнесла я. – Как дела?
– С добрым утром, госпожа. Все в порядке.
– Ну, брось ты эти церемонии. Зови просто Лануф. Мы же старые друзья, а ты все «вы», да «госпожа».
Маршал улыбнулся уголками губ.
– Я слышу твои мысли.
– Да, ночью мой кларкс взорвался. Хорошо, что я успела вынуть его из уха.
– Но… кларкс не может взорваться…
Я подошла к нему, взяла его руку и высыпала в ладонь остатки прибора. Георгий некоторое время с удивлением осматривал их.
– У тебя найдется запасной?
Маршал кивнул. Затем встал, высыпал остатки кларкса на стол и подошел к стене. На ней было что-то вроде несгораемого сейфа. Поколдовав над кодом, вскоре открылась дверца, и он вынул из недр тайника маленькую деревянную шкатулочку. Затем подошел ко мне, открыл и протянул ее мне. Я наугад выбрала один из приборчиков и поблагодарила.
– Не стоит благодарностей, – запирая сейф, произнес маршал, – я всегда к твоим услугам.
Я не спешила запихивать кларкс в ухо. Еще сказывались воспоминания о вчерашнем ночном происшествии. Разглядывая прибор, разворачивая его и сворачивая, я все больше убеждалась, что взрываться в нем совершенно нечему. Погруженная в размышления, я села в кресло перед мониторами. В кларксе ничего не было необычного. Простая мягкая металлическая пластина серого цвета.
Маршал сел по другую сторону стола с не меньшим интересом принявшись изучать меня.
– Лануф, ты все же перекрасила волосы, – после долгого молчания произнес он.
– Это было необходимо.
– Да, наслышан о вашей внезапной страсти к религии.
Я кивнула.
– Все же мой Трокброгакрум трехликий оказался на редкость великодушен к моим мольбам. Да, Георгий, у нас на корабле гость.
– И кто? – маршал постарался скрыть удивление.
– Девушка.
– Это интересно… Служанка?
– Нет, Гульсияра. Она сирота, из всех родственников у нее лишь старая – престарая бабушка. Она для нас как вторая дочь.
Маршал понимающе качнул головой.
– То есть ей не хватило приключений в резиденции…
– Да, она сбежала и до ночи пряталась. В общем, включи ее в судовой журнал в качестве пассажира.