Кисточки Жизни

Тут отдельно нужно осветить тот факт, что, прожив в миллионном городе – Уральской столице почти 20 лет, отношения с этим городом у меня никак не складывались. Тоже, видать, не сошлись характерами. Началась эта нелюбовь у нас буквально с первого взгляда, когда наша семья, как и миллионы других русских, которые стекались в «родную» Россию со всех концов бывшего Великого и Могучего государства, тоже «иммигрировали» на «родину».

Я, к слову сказать, родилась и выросла в солнечном Казахстане, и к России никакого отношения не имела в принципе, ну разве что национальностью. И вот звезды так сложились, что у моих родителей появилась уникальная возможность сбежать в Россию, которой они не преминули воспользоваться. Идея эта мне, мягко говоря, совсем не понравилась. У меня были собственные планы на свою дальнейшую жизнь, и никакой переезд ни в какую Россию в эти планы никак не вписывался. По крайней мере, на том этапе. Я наотрез отказалась ехать, куда бы то ни было, и категорически заявила своим родителям – «Езжайте куда хотите, я с вами никуда не поеду и останусь жить там, где живу».

Такому моему поведению было как минимум две причины. Первая причина, пожалуй, самая типичная для юной девушки, а оттого банальная, как вы, наверное, уже догадались – первая любовь, которая казалась единственной и на всю жизнь. Это был человек, за которого я хотела выйти замуж, родить от него детей и прожить с ним всю жизнь – долго и счастливо, поэтому расставаться с ним в мои планы никак не входило. Если останавливаться на этом обстоятельстве подробно, то получится повесть о первой любви, мой же рассказ о другом.

Итак, вторая причина была куда более прозаичной и связана она была с моим профессиональным будущим. С 13 лет я мечтала стать гидом-переводчиком, а моим любимым предметом в школе со второго класса был английский язык. Смешно сказать, я хорошо училась (не отличница, но твердая хорошистка) до 8 класса. В 9 же классе меня накрыло первое серьезное чувство, которое вкупе с проблемами переходного возраста сыграло со мной злую шутку – я совершенно утратила интерес к учебе, но вот английского языка это не коснулось абсолютно. Этот предмет я как обожала, так и продолжала обожать. У меня было стойкое ощущение, что когда-то, в одной из своих прошлых жизней, я говорила именно на этом языке. Логично предположить, что дальнейшую свою жизнь я связывала именно с этим предметом и все о чем я мечтала – поступить на ин. яз. Ну и что, спросите вы? А дело было в том, что городок, в котором я выросла, был небольшой, и школа с углубленным изучением английского языка была одна на весь город, именно в ней я и училась. Выпускники этой школы имели некоторые привилегии при поступлении на факультет иностранных языков местного института – они сдавали вступительные экзамены до того, как все остальные могли их сдать, а кроме того, сдать нужно было только английский. Учитывая то, что с остальными предметами у меня было не все благополучно, но английский был реально моим коньком, сомнений в том, что я буду учиться на ин. язе, у меня не было вообще никаких.

Однако планам моим не суждено было сбыться ни в первой части, ни во второй. В один прекрасный день, придя со школы, я сказала маме: «Все, я переезжаю в Свердловск». Мама, не задавая лишних вопросов, быстренько все устроила и лично препроводила меня к папе, который как первопроходец уже уехал на историческую родину – устраиваться, как говорится. До сих пор удивляюсь – почему никто из родителей ни разу не спросил меня о том, что же заставило меня передумать. Вы, быть может, тоже удивляетесь – что же вдруг такое случилось, что я передумала? На самом деле, ничего сверхординарного не произошло, а всему виной был один-единственный разговор в учительской с директором и нашей классной руководительницей, а точнее – всего-навсего одна фраза, неосторожно сказанная нашей классной. Фраза эта засела в моем мозгу на всю жизнь. «А про тебя, Поля, – сказала она мне – ко мне все учителя подходят и спрашивают, а это у вас Нелюбина учится, которая на всех парней вешается?». Это было оскорбление. Я была очень скромной и чистой девушкой и то обстоятельство, что я была влюблена в своего одноклассника и мы, как говорили в те времена, дружим, не делало меня автоматически шлюхой, даже несмотря на то, что наши отношения были далеки от платонических, а в школе об этом стало случайно известно. В этот момент я поняла, что значит общественное порицание. Было обидно и больно, а еще противно. Я не смогла смолчать и спросила:

– И кто же конкретно вас об этом спрашивает?

– Да весь наш учительский коллектив, – не задумываясь, брякнула классная.

– Да весь ваш учительский коллектив… – тут я взяла паузу, пытаясь подобрать приличные слова, все-таки я была очень хорошо воспитанной девочкой и старалась старшим не хамить, особенно учителям – …хлебом не корми – дай языками почесать, – выпалила я, в конце концов.

Теперь уже шок явно читался на лицах директрисы и классной, они буквально открыли рты от неожиданности. На помощь им пришла завуч, которая сидела за столом и в наш разговор до этого не вступала:

– Воспитали на свою голову, ты посмотри что такое, – стала возмущаться она.

– Меня воспитали не вы, а мои родители, – я уже «закусила удила» и меня несло – и вообще, я со следующей четверти переезжаю в Свердловск!

Тадааам! Радости их не было предела – они сразу стали такими добрыми и хорошими и засыпали меня вопросами – как, да что. И я поняла, что да – со следующей четверти я переезжаю в Свердловск, чтобы не видеть этих неискренних людей больше никогда. Как говорится, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Да и человек я такой, сказала – сделала. Вот я и сделала. По-моему, даже мой любимый человек не понял, почему я уезжаю. А я никому не объясняла, и ему в том числе.

Мои родители, наверное, так обрадовались, что я добровольно согласилась на переезд, что избегали задавать вопросы, боясь, что я передумаю. И вот, окончив первую четверть последнего 11-го класса школы, я переехала в огромный российский город Екатеринбург. Да, тогда он уже был Екатеринбургом, хотя все по привычке еще называли его Свердловском. Радужные мысли переполняли меня – огромный город, огромные возможности. Ничего, что мы с моим любимым побудем какое-то время врозь – всего-то пару лет, которые быстро пролетят, и он приедет ко мне и все будет просто прекрасно. Я распланировала все лет на 10 вперед, но я и не подозревала, что приехала на 20-летнею каторгу – ни больше, ни меньше.

«Каторга» началась практически сразу, буквально с первого лета – это была осень, а не лето. Зонты, куртки, колготки, туфли. Дожди каждый день, серое небо, холод. После жарких летних дней, которыми баловала нас матушка-природа в Казахстане, такое лето стало для меня первым испытанием в этом «славном» городе, но отнюдь не последним. Описывать все мои 20-ти летние перипетии я не буду – это повествование потянет на пару отдельных романов.

Достаточно лишь сказать, что первая любовь не выдержала испытания временем и расстоянием, молодой человек сдался и предпочел другую девушку, которая была рядом. Мечта о семье с любимым человеком разбилась в прах. Да что там – жизнь моя в тот момент разбилась на осколки, которые я с горем пополам собрала в кучку и кое-как склеила. Говорят, разбитую чашку не склеить, не верьте, склеить можно, да только пользоваться вы ей больше никогда не сможете – течь будет изо всех щелей. Так и моя жизнь – трещала по швам.

Ин. яз тоже не случился – английский я сдала блестяще, хорошо написала сочинение, но устный экзамен по русскому и литературе завалила. Все, привет мечте! Папа мой в свое время учился в Свердловском горном институте и у него там были связи, он настоял на том, чтобы я пошла учиться туда – дабы не терять год, по его словам. В итоге, горную академию, тогда она называлась так, я закончила ровнехонько в миллениум, когда горные инженеры даром никому не были нужны.

Еще когда я училась в школе, я пыталась найти подработку на дому – переводы или репетирство, но ничего не получалось. В академии я училась из рук вон плохо, на 3-м курсе меня отчислили, и я снова стала искать работу – и опять безуспешно. Меня не брали НИКУДА. То есть совсем! Я уже, шутки ради, пыталась устроиться куда-то уборщицей или посудомойкой, не помню точно – и туда не взяли, то ли лицом не вышла, то ли образования не хватило, об этом мне не ведомо, но факт остается фактом. Правда, спустя некоторое время, мои мытарства по собеседованиям свели меня с одним человеком, который благополучно, а главное бескорыстно, восстановил меня в институте и, благодаря этому знакомству, впоследствии я встретила своего будущего мужа Александра. Диплом я получала, уже будучи на сносях и через положенное время у меня родилась прекрасная дочурка, которую мы назвали Виолеттой.