Аморалис

Так вот.

Подвернутая правая, следовательно, вся нагрузка идет на левую. Девочка, назовем её Лея, прыгала на левой ноге и храбрилась. Кричала, что всё у нее хорошо, что через недельку вернется на тренировки – шутка ли, она может потерять право на соревнования за звание КМС! И точно. Я уже говорил, что она всегда сдерживала свои обещания? Через десять дней Лея вернулась на тренировки и тогда появилась ОНА. Боль в левой голени. Лея не придавала этому значения – она хотела стать сильной, чтобы её больше никто и никогда не смог обидеть. Ведь когда ей было четырнадцать, её изнасиловали. Не спас девушку ни я своей неуклюжестью, ни кто-либо другой. Никто не спас. И тогда она поняла – нужно учиться спасаться самой.

Сперва сбивала руки об обыкновенную грушу из песка с камнями – убивала нервные окончания. После об грушу из песка смешанного с опилками – ей не хватало скорости. А потом выдалась возможность тренироваться с настоящим тренером, на снарядах, и тут такая фигня со здоровьем. В итоге довела себя до того, что в один прекрасный день перестала ходить. Позже оказалось, что в левой ноге выросла опухоль. И тогда пришла она – великая и ужасная Депрессия.

После операции Лея должна была лежать на попе ровно три месяца, из-за чего в колледже пришлось взять академический отпуск. И естественно, она должна была отказаться от тренировок как минимум на полгода. Как ты думаешь, что эта девочка сделала? Через месяц вскочила на ноги, напрочь игнорируя боль, и устроилась на работу – разносить листовки. Видите ли, ей не хотелось сидеть на бабушкиной шее, пока она не учится.

Дура.

А ещё через месяц она начала бегать, чтобы укрепить мышцы ног. Что произошло дальше? Она еще дважды подворачивала правую ногу, но с упорством ослицы продолжала бегать и тренироваться. На какое-то время все прекратилось. Лея даже начала верить, что все, наконец, закончилось.

Через три месяца, после того, как ей исполнилось семнадцать, появились мышечные боли по всему телу. Она была уверена, что сходит с ума. Врачи пытались понять, что это, но причины не находили. Лея начала ставить себе ультиматумы: если она все-таки сошла с ума и придумала эти боли, то она вернется на тренировки и выбьет из себя все дерьмо. Врачи в один голос твердили, что если одна опухоль уже была, значит обязательно будет еще, но ей было плевать.

В колледж она так и не вернулась.

Как начала работать с шестнадцати, так и работала, постоянно меняя место дислокации. К восемнадцати годам жизнь Леи устаканилась, она устроилась на свою первую официальную работу, преодолела страх, оставшийся после изнасилования и нашла парня, который безумно нравился, и как вы думаете, что?

Она начала падать в обмороки. Через четыре месяца в её голове нашли какую-то неведомую хрень, которую никак не могли идентифицировать. Почти сантиметр в диаметре. Эта “штука” засела в её мозге, угрожая убить в любую секунду.

Врачи оказались бессильны. Они в один голос твердили, что ничего нельзя сделать, пока эта “штука” не начнет расти.

Как она должна это понять?

Потеря зрения, слуха или слабоумие. Вот симптомы.

Как на это отреагировала Лея?

Она закурила. Отбросила от себя всех, кого смогла и продолжила улыбаться. Во время знакомства с кем-либо, всегда сначала говорила, что может сдохнуть в любую секунду, предоставляя человеку выбор.

Что я хотел сказать, вытаскивая на свет эту историю? Что даже Лея, со своими проблемами так и не научилась ценить то, что имеет. Да, она умела улыбаться, когда хотелось орать в голос. Но едва её бросил тот самый парень, она очень долго по нему страдала, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, которая неизвестно когда может закончиться. Мне иногда казалось, что она все выдумала, так непосредственно и по-человечески она себя вела. Лея совсем не была похожа на умирающую. Но потом она упала в обморок прямо мне в руки и я понял, что все это правда. Весь ужас её жизни реален, но ей просто посрать.

Наши пути разошлись задолго до моей смерти, но я всегда буду помнить её лучезарную улыбку и абсолютно мертвые глаза.

***

Меня выдернули прямо из сна. Я был готов рвать и метать от злости. Единственная, мать её, возможность поспать, и то не дают! Безликая тень из Небесной Канцелярии приперлась ко мне в сон (крутой, к слову, я там по облакам прыгал), взяла меня за шкирку и притащила в огромный белый зал. На моих руках мгновенно появились наручники, пространство вокруг заволокла решетка метр на метр. Метрах в пяти от меня появились трибуны и огромный дубовый стол. На них материализовались семнадцать человек (это уже совсем не смешно!), за столом восседала судья. Ну, тут сразу понятно было ху из ху. Секретарь (и когда он успел появиться?), бегал вокруг, раздавая всем папки. Я в непонятках стоял и с интересом оглядывался. Не, ну а что? Надо было упасть на пол и закатить истерику? Смысл? Что они еще могут мне сделать? Я уже мертв. Хуже некуда.

– Слушание по делу номер 765.387 служащего Небесной Канцелярии номер 17.937, Тристана Гельдера объявляется открытым, – зычным, громоподобным голосом сказала судья, шарахнув молотком по деревянной дощечке для усиления звука.

– Итак, подсудимый, вам известно, в чем вас обвиняют?

– Никак нет, товарищ судья. Ваше существо ничего мне не объяснило, когда вытаскивало из кровати, – спокойно ответил я. – Извините, могу я присесть?

– Можете, подсудимый. Секретарь, огласите обвинение!

– Служащий Небесной Канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер обвиняется в нарушении главы семнадцатой, статьи сто пятой Уголовного кодекса Небесной Канцелярии, о невывозе мертвых в мир живых. Так же, служащий Небесной Канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер обвиняется в нарушении главы одиннадцатой, статьи девяносто шестой Уголовного кодекса Небесной Канцелярии, о неправильном распределении мертвых между раем и адом, – секретарь, щупленький мужичок, выглядевший лет так на дцать, запинаясь и заикаясь, все же выдал требуемое.

Судья, смешно насупив брови, повернулась в мою сторону.

– Служащий Небесной канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер, что вы можете сказать по поводу обвинений?

– Было дело… Но, – судья взмахнула рукой и мой рот отказался слушаться. В голове было пусто, как в кошельке у бомжа. Мысли двигались настолько вяло, что я бы даже испугался, если конечно мог.

– Секретарь, пригласите свидетеля номер один.

– В зал суда приглашается свидетель номер один. Служащий Ада номер 66.284.523.328 Алекс Гордеус, вызывается на Небесный суд.

Справа от меня появился маленький постамент, за которым материализовался солидный мужчина лет пятидесяти на вид. Седые, искусно взлохмаченные волосы, костюм тройка и блестящие туфли. Он кого-то сильно напоминал мне, но как я не старался заставить мозг работать, он категорически отказывался вспоминать.

– Итак, свидетель номер один, служащий Ада номер 66.284.523.328 Алекс Гордеус, начинайте свои показания.

Мужчина приосанился, поправил галстук и начал говорить:

– Я умер… Меня убили шесть лет назад. За то, что в молодости я сбил человека, подсудимый отвез меня в ад. Нет, не подумайте, я не в обиде за это, я донес на него за другое. Два месяца назад умерла моя внучка, – болезненная мука появилась на его лице, но Алекс быстро взял себя в руки. – Я направил её к нему в машину и должен был уйти в Лимб, в очередь на перерождение, но до рая внучка так и не доехала. Ведь сразу после ее смерти я должен был уйти на перерождение, согласно закону о искуплении грехов. Когда она там так и не появилась, я напросился на неделю пыток, чтобы меня пустили на землю – навестить родных. Внучка, живая и здоровая бегала по дому, как будто это не её недавно сбила машина. А пока она жива, я не могу уйти в Лимб! – злость на лице мужчины поставила меня в тупик.

Мысли наконец вернулись к привычной скорости и я начал думать. Когда он сказал, что умерла его внучка, на его лице была скорбь, а потом он разозлился, что она не умерла. Нестыковочка. Значит, либо первая реакция полная туфта, либо вторая.