Валленштейн

— Всё это весьма любопытно, — спокойно заметил герцог, — но меня в данный момент интересует другое: откуда такая точность в определении даты потопа?

— На это указывают много примет и знамений, но главное — предсказание самого Нострадамуса о событии, дату которого он хитроумно замаскировал, Совпало с нынешней фазой Луны и с таким расположением звёзд, которое будет иметь влияние на могущественного человека, имеющего рыцарский титул, начинающийся на букву «М». Причём, если эту букву перевернуть, получим заглавную букву имени этого человека — «W». В результате легко вычислить, что «М» — это ваш нынешний титул, а именно «герцог Мекленбургский», a «W» — заглавная буква вашего имени — «Валленштейн»[223].

— Боже, как всё просто, — вздохнул герцог, а про себя решил: «Если потоп произойдёт в субботу 8 мая, то именно на этот день я и назначу казнь барона фон Рейнкрафта. Похоже, что из-за разгулявшейся стихии казнь в назначенное время не состоится, это богоугодное мероприятие будет отсрочено на неопределённое время, что даст мальтийскому рыцарю неплохой выигрыш во времени. Воистину барон родился под счастливой звездой», — подумал герцог, тотчас забыв о неблагоприятном для самого себя расположении звёзд.

Между тем Цезарио Планта снова с чрезвычайным интересом приник к окуляру телескопа и продолжил начатый разговор:

— Однако, ваше высочество, я должен сообщить вам, что эти буквы влияют на судьбу их владельца в зависимости от того, как они повёрнуты в определённый период времени. Так, в сентябре 1620 года и в апреле 1626 года расположение звёзд благоприятствовало вам, и заглавная буква вашего родового имени под действием небесных тел развернулась и через несколько лет вы стали герцогом Фридландским, а затем и герцогом Мекленбургским, причём не только благодаря судьбе, но также благодаря собственным усилиям. Но, к сожалению, рок судьбы всегда преследует именно самых великих людей, если при определённом расположении звёзд, указанном в этом гороскопе, вдруг случится так, что заглавная буква титула под воздействием чёрных сил, вызванным вашими врагами, внезапно примет первоначальное положение, то...

— То я снова превращусь в простого чешского рыцаря или, скорее всего, погибну! — резко оборвал разглагольствования Цезарио Планта герцог. — Судя по многочисленным примерам из жизни цезарей, описанных ещё Плутархом и Гаем Светонием Транквиллом, меня лично ждёт последний вариант. Поэтому лучше оставим мой гороскоп в покое, ибо меня сейчас больше интересует чистая небесная механика, я пытаюсь разгадать некоторые законы нашего мироздания. Кстати, что ты думаешь о нашей Вселенной после великих открытий, сделанных в последнее время Тихо Браге[224] и твоим учителем мессиром Кеплером?

Цезарио Планта немного помедлив, ответил:

— Сколько я ни вглядываюсь в звёздное небо, меня не покидает крамольная мысль, что Ватикан напрасно предал анафеме некоторые положения из учения мессира Галилея и отправил на костёр Джордано Бруно, мне искренне жаль, что с ним так жестоко расправилась святая инквизиция.

Герцог в ответ промычал что-то невразумительное: дескать, Джордано Бруно был скорее философом, чем настоящим астрономом и математиком, но по существу ничего не возразил.

— Безусловно, эти небесные светила совершают свой круговорот и озаряют свод небесный, — невозмутимо продолжал Планта, — и им, как будто нам, смертным, ничего не известно о грядущих судьбах нашего земного мира. На самом же деле небесные светила знают и видят грядущее и даже влияют на него, ибо в свою очередь являются очень далёкими мирами, и смешно было бы предполагать, как предполагал великий Птолемей[225], что наша грешная Земля и есть центр всего мироздания. Ведь нет никакого сомнения, что истинным центром мироздания является Солнце.

Валленштейн на секунду задумался и сказал:

— Позволю себе усомниться в этом, ибо вся эта небесная механика — намного сложнее, чем можно себе представить на первый взгляд. Я, ещё будучи вагантом, изучал законы движения небесных светил и теперь могу со всей уверенностью констатировать, что наш родной Гелиос тоже — не центр Вселенной. Правда, если моё предположение принять за истину, то мы придём к странным до абсурда выводам, особенно при беспристрастном взгляде на Священное Писание. Однако это может повредить нашей Церкви. В юности в Падуанском университете я имел неосторожность после дюжины бокалов доброго вина высказаться громогласно о множестве миров и тут же попал в застенки инквизиции. Тогда только чудо спасло меня от костра. Впрочем, любезный римлянин, можешь ли ты реально представить, что вся эта уйма звёзд и в самом деле совершает кругооборот только вокруг нашего Солнца?

Ошеломлённый Цезарио Планта пытался было что-то возразить, придерживаясь известной со времён Коперника истины, что Солнце и есть центр Вселенной, но герцог бесцеремонно его перебил и продолжал вдохновенно:

— Да, действительно, Солнце — центр мироздания, но только нашего, Однако для остальных звёзд, образующих видимые невооружённым глазом в чёрном ночном небе созвездия, дело обстоит иначе. Эти светила, вне всякого сомнения, тоже являются центрами других, очень далёких миров и мало чем отличаются от нашего родного Солнца, разве что размерами и яркостью. В этом мире — много миров, и все они, как и наше Солнце, вокруг которого вращается наша Земля и прочие планеты, вместе с Солнцем совершают чудовищно гигантский кругооборот вокруг другого, невидимого для нас, грешных людишек, центра Вселенной, и, как подсчитал доктор Кеплер, только один подобный кругооборот нашего мира вместе с другими звёздами совершается в течение сотен миллионов лет.

У Цезарио Планта, прекрасно знакомого с трудами античных и современных философов и астрономов, в том числе и самого доктора Иоганна Кеплера, челюсть отвисла от удивления: рассуждения герцога показались ему невероятно смелыми и рискованными.

— Ваше высочество, но ведь подобный взгляд на наше мироздание... э... э... как бы это точнее выразиться: находится в явном противоречии с основными догматами Церкви и может вызвать, мягко выражаясь, неудовольствие отцов-инквизиторов, — промямлил он заплетающимся языком.

Герцог в ответ лишь мрачно усмехнулся и холодным, острым, словно сталь золлингенского клинка, взглядом упёрся в переносицу своего собеседника и воскликнул:

— О, sankta samplicita![226] Чёрт возьми, мессир Планта, неужели ты думаешь, что я тоже позволю какой-нибудь старушке подбросить хворост к подножью костра, на котором меня захотят поджарить наши святые отцы-инквизиторы? Ещё будучи простым рыцарем, я обнажил меч во имя спасения империи и династии, а не светских привилегий Римского Папы, и поверь мне: за последние десять лет беспрерывных войн на землях Германии и Чехии я кое-что видел и прекрасно знаю истинную цену этим раскормленным прелатам и прочим святошам, начиная от самого Папы и кончая нищим миноритом. Однако, когда философ погибает на костре только за то, что посмел усомниться в истинности библейских сказок и совершил открытие, перевернувшее вверх тормашками все поповские бредни в нашем мироздании, то, безусловно, это заставило серьёзно задуматься многих философов о настоящей небесной механике, и я тоже не исключение. «Сжечь — ещё не значит опровергнуть!» — слова, брошенные на площади Цветов в Риме в лицо самому будущему Римскому Папе, кардиналу Аквилаве, как нельзя лучше убедили меня, что бедняга Джордано Бруно, хотя и не был настоящим астрономом и математиком, но, тем не менее, оказался прав! Впрочем, — продолжал герцог самоуверенно, — пока я хозяин в Мекленбурге, отцы-инквизиторы вряд ли посмеют протянуть ко мне длинные руки, ибо я их быстро укорочу палашами своих рейтар!

Цезарио Планта уже вполне овладел собой, оправившись от изумления. Его лицо снова сделалось непроницаемым.

223

Von Wallenschtein (нем.).

224

Браге Тихо (1546-1601) — датский астроном, реформатор практической астрономии.

225

Птолемей Клавдий (ок. 90 — ок. 160) — древнегреческий астроном, создатель геоцентрической системы мира.

226

О, святая простота! (лат.). Такая реплика невольно вырвалась из уст Яна Гуса 6 июля 1415 года во время аутодафе в Констанце, когда какая-то благочестивая старушка доставила к подножью костра связку хвороста. Казнь Яна Гуса — профессора Пражского университета — стала основной причиной так называемых гуситских войн. (Прим. авт.)