Валленштейн

— Благодарю вас, ваше высочество. О чём-то подобном я давно мечтал, поэтому чрезвычайно польщён, что меня постигнет такая же завидная участь, как доблестных фламандских рыцарей, обезглавленных за их преданность испанскому королевскому трону. Это воистину благородный жест с вашей стороны, достойный самого герцога Альба, — с усмешкой заметил Рейнкрафт.

В его словах был прозрачный намёк на то, что монархам во все времена наплевать на судьбу даже самых преданных и доблестных рыцарей, если того требуют сложившиеся обстоятельства и личные интересы.

— Я рад, что ты смиренно принял свою участь, — понимающе улыбнулся герцог. — Есть ли у тебя последняя просьба или желание? — Произнеся эти слова, Валленштейн вдруг вспомнил события более чем двадцатилетней давности, Сучаву и Господарский холм: тогда тот же вопрос был задан ему молдавским господарем. Герцог, словно наяву увидев прекрасное лицо Флории-Розанды, полный ярости взгляд Лупула, железный крюк в руках палача, невольно содрогнулся и усилием воли прогнал жуткое видение, стараясь с присущим ему достоинством выдержать насмешливый взгляд оберста.

— Есть, ваше высочество, — оживился Рейнкрафт. — Пусть мне отрубит голову вон тот замечательный палач, который так неосторожно застрял в собственном кресле. Я слышал, он очень искусный мастер.

— О, я думаю, он с большой охотой и удовольствием исполнит свой долг! — захохотал герцог так, что даже отцы-инквизиторы не смогли сдержать улыбок. — Кроме того, мне действительно очень не хочется отдавать тебя в руки простого полкового палача, — добавил герцог, — чтобы твоя казнь превратилась в настоящий праздник для знатоков и тонких ценителей, нужен мастер своего дела.

Аббат Кардиа не уловил скрытой иронии в словах герцога и с завистью поглядел в сторону всё ещё не пришедшего в себя шверинского палача.

— Однако, я требую, — грозно произнёс герцог, обращаясь к Рейнкрафту, — дать слово рыцаря, что в темнице моего замка ты будешь вести себя кротко и смиренно и не станешь искать повода и случая для побега и, в конце концов, достойно взойдёшь на эшафот.

— Даю слово рыцаря, — не колеблясь, ответил барон, тем самым начисто отрезая себе все пути к спасению и хлопнув себя ребром ладони по шее ниже затылка, добавил: — Лучше лишиться головы, чем оставаться в обществе этих вонючих монахов!

Отцы-инквизиторы при этих словах зашевелились и зашипели, как потревоженный клубок змей.

— Этого достаточно, — сказал герцог, не в силах скрыть улыбку. — Отведите его в мой замок и обеспечьте всем необходимым, а также проследите, чтобы был надлежащий уход и содержание, достойные его рыцарского звания. Прощай, барон! — С этими словами герцог в сопровождении генерал-вахмистра покинул застенок.

Гауптман Деверокс задержался на пороге, дружески подмигнул барону и отдал приказ гвардейцам. Они, выхватив шпаги из ножен, обступили оберста и тотчас увели под усиленным конвоем прочь из проклятого места.

Хуго Хемниц, епископ Мегус и оба учёных доминиканца, разинув рты, удивлённо таращили глаза им вслед. Так нагло и цинично их ещё никто не смел обманывать.

Глава XVI

СЕМЕЙКА ДЕМОНОВ

Герцог Валленштейн находился в главной, самой высокой башне своей шверинской резиденции. В башне была устроена обсерватория. Припав к окуляру телескопа, герцог сосредоточенно изучал чёрное, усеянное алмазными блестками звёзд бескрайнее небо. Этот замечательный оптический прибор с невероятной чистотой линз и с удивительной разрешающей способностью специально по его заказу изготовил сам великий Торричелли, который в настоящее время по заданию герцога работал над особым зеркальным телескопом. В случае успешного завершения работы он должен будет не только расширить границы познания законов Вселенной и, возможно, решить проблему самого мироздания, отличную от библейской версии, в которую Валленштейн не верил.

Ночь с 24 на 25 апреля 1630 года выдалась особенно звёздной, и герцог, большой поклонник и знаток астрономии и астрологии, не упустил удобного случая, чтобы составить себе очередной гороскоп, в него он, будучи необычайно суеверным, свято верил.

Нанеся последний знак на карту гороскопа, Валленштейн задумался. Его вид был весьма мрачен. «Кажется, в ближайшем будущем меня ожидают большие неприятности, а может, даже и гибель», — проворчал герцог себе под нос.

— Ваше высочество, вы случайно не ошиблись в расчётах? — внезапно раздался тихий вкрадчивый голос Цезарио Планта, которому герцог ввиду исключительных познаний в астрологии и астрономии доверял и поэтому разрешал приходить в обсерваторию в любое время суток, на что имел право только доктор Кеплер.

— Думаю, что нет, — сокрушённо ответил герцог.

— Разрешите, ваше высочество, — кивнул Цезарио Планта на прибор.

Герцог в ответ лишь с безнадёжным видом пожал плечами.

Цезарио Планта тотчас жадно приник к окуляру телескопа.

— Не устаю удивляться удивительной чистоте линз, изготовленных магистром Торричелли, — пробормотал он, настраивая резкость прибора под своё зрение.

— Прекрасная Италия — главная наследница античной культуры — всегда изобиловала гениями. Почти каждый там, если не философ и ритор, то замечательный художник-живописец, скульптор, музыкант или поэт, а то и непревзойдённый фехтовальщик и выдающийся астроном, — с лёгкой завистью заметил Валленштейн.

— Если ваше высочество в последнем случае имеет в виду вашего покорного слугу — скромного учителя фехтования, то, насколько мне приходилось слышать, непревзойдённым мастером в этом благородном боевом искусстве является некий незаконнорождённый сын курфюрста Бранденбургского, известный разбойник маркграф фон Нордланд.

— Ни разу не приходилось встречаться с этим негодяем, хотя он одно время воевал на стороне Лиги. Я наслышан о его гнусных проделках на больших дорогах Германии. Однако в последний раз вассалам его папаши здорово досталось от барона фон Рейнкрафта, причём в самых владениях старого кабана. Ха! Ха! Ха! — ухмыльнулся герцог.

— Об этом лесном воре мне довольно много рассказывал лейб-медик фон Браун, которому я тоже даю уроки фехтования, — на миг оторвавшись от окуляра, сказал Цезарио Планта. — Так вот, барон фон Браун утверждает, что Нордланд — действительно непревзойдённый фехтовальщик и, дескать, в Северной Германии самые лучшие фехтовальные школы в мире и что ни один француз, итальянец или испанец не сравнится в этом искусстве фехтования с каким-либо рыцарем из Померании или Пруссии.

— Пожалуй, в моём лейб-медике заговорило свойственное жителям Померании вандальское высокомерие и глубокая убеждённость, что на их янтарном побережье собрался весь цвет германского рыцарства. Однако кроме вандалов[220] и тевтонов — храбрейших народов на Земле, в Германии и даже в Чехии остались ещё кое-какие настоящие воины. Заметь, этот гордый вандал почему-то берёт уроки фехтования именно у тебя — потомка не менее гордых римлян, и это несмотря на то, что в своё время Гензерих[221], в отличие от благородного Алариха и даже на редкость кровожадного Аттилы, не оставил от Рима камня на камне! — засмеялся Валленштейн. — Кстати, тебя, как потомка римских патрициев, не смущает этот любопытный факт? — герцог снова рассмеялся. Хорошее настроение постепенно возвращалось к нему.

Цезарио Планта не ответил. Его лицо внезапно окаменело, затем, с трудом оторвавшись от окуляра, он взялся за карту с гороскопом.

— Что ты там вдруг увидел? — забеспокоился герцог.

— Похоже, через две недели произойдёт событие, предсказанное ещё самим великим Нострадамусом[222], и оно на время — по крайней мере на ближайшие несколько лет — может отвести беду от вас, ваше высочество. Очень скоро с небес прольётся ужасающий ливень, почти настоящий потоп, который сильно нарушит планы наших врагов. Однако уже сейчас следует остерегаться этих врагов, причём, судя по всему, могущественных и на редкость коварных. Более того, я ясно вижу нового, ещё более опасного врага. Что это за враг, я ещё толком понять не могу, но судя по намёкам мессира Нострадамуса — речь идёт о самой настоящей нечисти, — взволнованно говорил Цезарио Планта.

220

Вандалами некоторые авторы средневековых хроник и анналов часто называли западных славян, хотя в период Великого переселения народов вандалы были смешанным германо-славянским племенем, которое возглавляла германская военно-дружинная и родовая знать.

221

Знаменитый вождь вандалов, разграбивший и опустошивший Рим в 455 году спустя 45 лет после первого взятия Рима вождём вестготов Аларихом и 3 года после похода на Рим гуннов во главе с Аттилой. (Прим. авт.)

222

Нострадамус — Мишель Нотрадам (1503-1566) — французский врач и астролог, лейб-медик Карла IX. Получил известность как автор «Столетий», содержащих предсказания грядущих событий европейской истории.