Валленштейн

Когда карета удалилась от столицы герцогства на добрых пять миль, её догнал третий всадник в чёрном. Это был один из самых доверенных людей графа Лауэнбурга — Фридрих фон Клюгенау или просто Колченогий Фриц, который на днях переметнулся из армии фельдмаршала Тилля на службу к герцогу, соблазнившись более высоким жалованьем, но на самом деле — по приказу иезуитов. Он и сообщил о приказе окружить резиденцию епископа и о других мерах, предпринятых герцогом для поимки похитителей дочери. Правда, Хуго Хемниц не мог предполагать, что разъярённый герцог бросил на выполнение операции почти четверть личного состава своей огромной армии, иначе он постарался бы любой ценой выскользнуть за пределы герцогства со своей драгоценной добычей, а в случае невозможности уйти от преследователей попросту перерезать глотку Брунгильде и тщательно спрятать труп где-нибудь в лесной чаще.

— Безусловно, герцог от отчаяния совсем рехнулся, если приказал окружить и обыскать резиденцию самого епископа, — ухмыльнулся Хемниц. — Но пусть герцог разберёт всю резиденцию хоть по кирпичику, он найдёт там, что угодно, кроме своей глупой дочери! Ха! Ха! Ха! — рассмеялся иезуит, предвкушая, как этот шаг Валленштейна осложнит его и без того непростые отношения с Ватиканом.

В это время Брунгильда зашевелилась, и коадъютор приложил палец к губам.

Однако иезуит ошибался: герцог не собирался обыскивать дворец епископа и тем более разбирать его по кирпичику. Цезарио Планта сумел ему внушить, что дочери он там не найдёт, а только вызовет понятное недовольство Ватикана и самого императора, что неизбежно приведёт к очень неприятным для герцога мерам. Однако гвардейцы под командованием графа Трчка в гости к епископу всё же были отправлены. Тот, с минуты на минуту ожидая Хуго Хемница с добычей, чуть не наложил от страха в панталоны, когда внезапно увидел мундиры и кирасы гвардейцев у своей резиденции.

Цезарио Планта не сомневался, что дерзкое похищение дочери герцога — работа иезуитских шпионов, и её не повезут в эту западню, а выберут более надёжное место — например, какой-нибудь отдалённый монастырь. Хитроумный астролог посоветовал Валленштейну провести войсковую операцию, смысл которой заключался в тщательной проверке и перекрытии всех дорог, особенно ведущих из Шверина, а также в тщательной проверке всех монастырей на территории герцогства. Гвардейцы, посланные к резиденции епископа, должны были только отвлечь внимание иезуитских шпионов и убедить похитителей, что преследователи находятся на ложном пути. Так, вскоре полученные сведения от догнавшего карету Колченого Фрица, если не рассеяли полностью тревогу Хуго Хемница, то утвердили его в правильности принятого им решения. Он и не догадывался, что личный фехтовальщик и астролог герцога придумал очередной дьявольский трюк, жертвой которого на этот раз должен стать сам епископ Мегус, на что герцог с восторгом согласился, поскольку увидел в этом достойный ответ на дерзкое похищение его дочери.

Аббат Кардиа был несказанно удивлён, когда перед ним неожиданно предстал Хуго Хемниц в сопровождении нескольких человек, волокущих за руки и ноги девушку.

— Дочь самого фон Валленштейна?! — в ужасе воскликнул, словно громом поражённый, настоятель монастыря, которого напугала сама мысль о грядущей каре за содействие похитителям.

Не далее, как вчера, ему наконец удалось избавиться от присутствия сестёр-урсулинок, лишившихся крова в результате набега протестантских разбойников, в которых небезосновательно признали людей курфюрста Бранденбургского. Решение епископа поселить бездомных урсулинок в мужском доминиканском монастыре до тех пор, пока не будет заново отстроена их обитель, диктовалось острой необходимостью сохранить общину этих несчастных монахинь. Аббат Кардия, скрепя сердце, вынужден был подчиниться странному решению епископа и не пожалел ни монастырских, ни даже личных средств, чтобы в кратчайшие сроки заново отстроить обитель сестёр-урсулинок.

— Что я с ней буду делать? — возмутился аббат Кардиа.

— Можешь примерить на свою колбасу, это для начала, и, если она после этого согласиться принять монашеский постриг, то и тебе кое-что перепадёт, например, любой из приглянувшихся тебе моих послушников позабавится с твоей задницей, — цинично заявил Хуго Хемниц, который прекрасно знал о тайном пороке настоятеля и его подопечных.

Аббат Кардиа мертвенно побледнел и умолк на полуслове.

— Я спрячу её в склепе, среди саркофагов с мощами, — наконец выдавил он из себя.

— Ничего не скажешь, умное решение, — язвительно заметил иезуит, — а в сам саркофаг ты не собираешься её запихнуть вместо мощей? — Хемниц был не на шутку раздражён глупостью аббата.

Последний на этот раз ничего не ответил и, подумав немного, распорядился поместить проклятую дочь герцога в подземную келью, напоминающую скорее каменный мешок, чем монашескую обитель. Эта сырая зловонная нора со стенами из необработанных камней, по которым, проникая через щели, сочилась какая-то грязная вонючая жижа, предназначалась для особо провинившихся братьев-доминиканцев, проступок которых граничил с ересью и святотатством, а заключение сюда заканчивалось неизбежной тайной казнью после долгих мучительных пыток. Нелишним будет упомянуть, что обычно «дознание» и казнь проводил сам аббат Кардиа.

Внимательно осмотрев помещение, иезуит остался доволен:

— Изысканная и роскошная обстановка этой обители пойдёт лишь на пользу нашей избалованной герцогине. Но имей в виду, аббат, — произнёс он зловещим голосом, — эта негодница нужна нам целой и невредимой, как заложница и как будущая монахиня, так что пока воздержись от своих опытов с применением пыток. Лишь в случае опасности, связанной с неизбежным обнаружением дрянной девки, уберёте её так, чтобы ни малейшего следа не осталось от неё. Надеюсь, в ваших пустых головах, кроме жира, найдутся хоть какие-то мозги, и вы сами сообразите, как это лучше сделать.

На этот раз аббат Кардиа не выдержал и вскипел от злости:

— Твоя дерзость, монах, не знает границ! Как ты смеешь так говорить со мною, аббатом и настоятелем этого монастыря, куда ты ворвался непрошеным гостем с какой-то мерзкой девкой? Стоит мне позвать моих послушников, и ты отсюда не выйдешь живым, я сгною тебя вместе с твоей шлюхой в этой же келье! А ещё лучше — просто выдам тебя герцогу! Ну, что ты на это скажешь, глупый монах? — с победоносным видом аббат взглянул на иезуита и ухмыльнулся.

— В таком случае тебе придётся выдать герцогу и самого епископа, ибо я выполняю личный приказ его преосвященства. К твоему сведению, я не только простой монах-минорит и фискал святой инквизиции, но и коадъютор ордена иезуитов. Не вы ли, учёные-братья доминиканцы, старались убедить его святейшество Римского Папу в том, что мы воины Иисуса не верные слуги Господа нашего, а стадо таких же грязных и жирных свиней, как и вы? А ведь это вас, грязных, мерзких свиней следует гнать железным посохом к морскому обрыву, а ещё лучше к адской пропасти, ибо в вас давно вселился дьявол! Я же со своими послушниками, — говорил спокойным, почти равнодушным голосом Хуго Хемниц, указывая на графа Пикколомини и три мрачные фигуры в чёрном, — выполняем личный приказ его преосвященства. Или ты, аббат, собираешься не подчиниться этому приказу и всё ещё хочешь выдать меня и самого епископа герцогу? — ловко свалил коварный иезуит всю вину за похищение дочери герцога на епископа и заодно постарался впутать в это грязное дело также и аббата со всей его братией.

— Я только хотел сказать... — промямлил ошарашенный аббат, не ожидавший такого откровения от простого минорита, поэтому не на шутку перетрусивший.

— Ты хотел сказать лишь то, что мог сказать в силу своей глупости, — безжалостно оборвал его Хемниц, окончательно сбросивший маску всякого приличия и благопристойности, свойственной служителю Церкви. — Я это тебе прощаю, аббат, но хватит болтать. Нам пора возвращаться в Шверин, чтобы успеть к казни барона фон Рейнкрафта — мы должны быть вне всяких подозрений и обязаны присутствовать на этой казни, которая благодаря нам теперь обязательно состоится. Я поеду вперёд и разведаю дорогу на случай, если в окрестностях монастыря пошаливает гнусная шайка разбойников маркграфа фон Нордланда. Вы же вместе с графом Пикколомини, каждый в своей карете под охраной двух моих послушников, выедете из монастыря спустя два часа. Я вас встречу на дороге, ведущей в Шверин.