Страница 55 из 113
В третий… Впрочем, перечислять всё, что со мной приключилось, было слишком долго, проще было сказать, чего со мной так и не произошло.
Две недели! Именно столько творилась эта вакханалия, за время которой я ни разу, ни с кем, не смог переспать.
Две недели вынужденного воздержания и хождения по дворцу как по минному полю меня превратили в злобное, дёрганное существо готовое растерзать первого попавшегося на клочки. И тогда я понял, что пора с этим всем кончать. Иначе дальше будет только хуже.
— Перемирие, бать вашу, перемирие! — орал я, ходя по коридорам и стуча половником по крышке от кастрюли, которые я стащил на кухне, за неимением других средств привлечения внимания.
— Сегодня вечером общий ужин в столовой. Никакой магии, никакого оружия, никаких ловушек! Перемирие! — Ходил я, не переставая стучать и кричать, а затем, найдя главную фрейлину, за эти две недели как-то сильно осунувшуюся и даже постаревшую, продублировал сообщение и через неё. Пора было расставить все точки над «ё».
Когда все виновные лица вновь собрались за одним столом, я оглядел потрёпанных двухнедельным противостоянием гражданок, дамами их назвать у меня язык не повернулся, и усмехнувшись, язвительно протянул, — Хороши…
Заметил несколько злобных взглядов, брошенных друг на друга, зло прикрикнул, — Что, не навоевались ещё?!
Стукнул для острастки кулаком по столу, заставив всех опустить глаза вниз.
— Мебели поперепортили, сантехники поразбивали… — я достал блокнот, послюнявив палец, принялся перелистывать, — одних унитазов семь штук взорвали, у кого-то даже дважды. — Поднял взгляд на угрюмо молчавший женский контингент, спросил, — Это что за бомбист-ассенизатор у нас тут завелась?!
Никто не признался и я принялся листать дальше.
— Вот, — ткнул я пальцем в строчку, — кровати двуспальные — четыре штуки. Три восстановлению не подлежат. Две, — я замолчал, обвел всех снова тяжелым взглядом, повторил, — Две. Разрушились когда на них находился я.
Взгляды присутствующих вновь уткнулись в пол, а я, начиная потихоньку заводиться, пробежался по записям которые начал вести дня с третьего, — Вместо шампуня клеящий состав, скипидар в бутыльке с одеколоном, петарда в курице…
Я замолчал, на миг прикрыв глаза и вспомнив тот злополучный ужин при свечах, произнёс тише, — Между прочим, я её тоже ел.
— Прости, — тихонько ответила покрасневшая Кристина.
— Как взрывпакет в борщ положить не догадались, это же так весело.
Сарказма в моём голосе было на десятерых, но это был далеко не самый большой сюрприз.
— Подкладывание банановой кожуры… — тяжело вздохнув, я спросил, — вы мультиков пересмотрели, что-ли? А прибитая к полу обувь? Да ещё дверь с срезанными петлями.
В тот раз я должен был встретиться с Мирославой, но услышав мой стук, она запрыгнула в оказавшиеся прибитыми к полу заранее приготовленные туфли, не удержалась на ногах, по инерции упав вперед, прямо на дверь, а та, под немаленьким весом безопасницы, рухнула прямо на меня, придавив.
— Между прочим, мне было больно.
— Значит так. — После недолгой паузы, я встал и прошел к окну, оставшись к женщинам спиной. — С этого дня все боевые действия прекращаются раз и навсегда. Устанавливается посуточный график посещений в алфавитном порядке. Никаких изменений, замен, перестановок и прочего мухлежа не допускается. Не смогла в этот день, ждешь когда снова дойдёт очередь. Конкретное время и место определю я сам. — Обернулся к притихшему столу, сказал веско, — Шутки кончились, дамы. Скоро из просто травмоопасных ваши проделки станут смертельными, причём, скорее всего, для меня. Будете палить друг в друга, а зацепите меня. Сколько раз ко мне целительницу вызывали? Не знаете? А я знаю.
Я посмотрел последние записи в блокноте и объявил, — Восемь раз! За две недели.
За столом вновь установилась полная тишина. Видимо до всех наконец дошло, что я, в отличии от них, магией не защищён.
Кстати, в условиях такого жесточайшего цейтнота, мне хватило буквально декады, чтобы доработать до ума свой растительный костюм скрытого ношения и теперь он всегда сопровождал меня вне собственной спальни и кабинета, плотно, словно вторая кожа, прилегая к телу, оставляя открытыми только голову с шеей и кисти рук — те места, что были не прикрыты обычной одеждой.
Костюм уже даже прошел обкатку в полевых условиях и с честью выдержал несколько ударов, в том числе когда сработала магическая огненная ловушка. Одежду обуглило, но сами растительные волокна почти не пострадали, за счёт большого количества воды, что постоянно циркулировала по микроканальцам, осуществляя терморегуляцию и не давая мне перегреться. Пот, кстати, костюм тоже прекрасно в себя вбирал.
Но я отвлекся. В настоящий же момент, судя по всему, идиоток продолжать непотребство не нашлось, а груз вины за причинение страданий нонкомбатанту, в моём лице, останавливал от возражений всем тем изменениям, что я собирался привнести для регуляции наших совместных отношений. И это было очень даже неплохо.
С довольным видом усевшись обратно во главу стола, я улыбнулся смущённо поглядывающим на меня дамам, объявил, — Ну чтож, а теперь предлагаю отметить этот возврат к мирному сосуществованию и больше никогда не допускать разлада и вражды в наших рядах.
Но стоило только всем потянуться за бокалами, наполненными красным вином, как внезапно дверь столовой распахнулась и вошедшая старшая фрейлина с мрачным, не предвещающим ничего хорошего видом, направилась прямо ко мне.
— Случилось что? — нахмурившись, поинтересовался я у неё.
— Да, — коротко бросила она.
— И?..
— Там княжна Еникеева у ворот, — буркнула женщина, продолжая как-то странно на меня глазеть.
— Что надо этой суке? — услышал я тихий шёпот Семёновой и увидел солидарное выражение появившееся на лицах всех трёх курсат. Пожевав губами, переадресовал вопрос фрейлине, правда, слегка подредактировав и убрав излишнюю экспрессию.
— Она с ребёнком.