Страница 28 из 113
— А сами девушки-то, согласны на это… эту… этот альянс, — нашла нейтральный термин Иванна.
— Ну, я пока им об этом ещё не говорил. Но, как мне кажется, это будет лучший выход для всех. Думаю, они согласятся.
— Ну что ж, — улыбка Зайцевой в этот раз была явно вымученной, — можем пожелать только удачи, а пока мы прервёмся на небольшую рекламу, после которой поговорим о вашей учёбе в военной академии и том, как там приняли курсату-мужчину.
— Ну что скажешь? — Руслана, развалившись на кровати в родовом поместье Златолесских, ехидно поглядывала, на медленно наливающуюся краской Гиржовскую, сидевшую на диванчике откинувшись с большим, на девятом месяце, животом.
Глав. безопасница, до последнего исполняла все обязанности для рода, и собиралась уйти на некоторый покой только за пару дней до родов, да и то, рожать планируя прямо в поместье, благо специалистов можно было спокойно пригласить сюда, а медкабинет подобные манипуляции позволял.
— Что скажу?! — подполковница ИСБ отвернулась от переключившегося на рекламу телевизора, глубоко задышала, а затем, справившись с приступом злости, прошипела сквозь зубы, — да что этот «великий князь», себе позволяет! Он что думает, я с этими соплюшками которые и курса в академии не отучились, в одном ряду его под венец поведу?! А помимо этого ещё и с собственными подчиненными делить буду?! Чего ухахатываешся?! — вызверилась она на содрогающуюся в конвульсиях от смеха боярыню, — подруга называется. И это ты мне хотела показать?!
— Ну тут ты его вполне успешно делила, — хохотнула Златолесская ещё раз, — и это тебя не беспокоило.
— Но не мужиться же с ними всеми на нем. Это же какой позор-то, мне, официре!
— Ну что, подруга, ты попала, — сочувственно посмотрели охранницы на застывшую с огромными глазами перед телевизором, Семёнову, — госпожа Мирослава сейчас, наверное, в бешенстве.
— Но князь даёт, — восхищенно пробормотал кто-то, — тут отжигал по полной, а благородным стал, так вообще придумал гарем наоборот. Интересно, как ему собственная родня такое вслух сказать позволила?
— Всё, мать, дождались, — с отвращением бросив пульт на журнальный столик, старший Иволгин, с легкой нежностью и печалью посмотрел на понуро сидевшую в кресле дочь, а затем уже с возмущением взглянул на показавшуюся в дверях жену, — слышала, что этот шлюх, который великим князем по какому-то недоразумению оказался, удумал?!
— Что такое? — нахмурилась глава семейства, пребывавшая в не самом хорошем расположении духа.
— Этот блядун, мать, мало того, что успел свой стручок куда попало распихать, так теперь объявил, что готов на них всех мужиться. Всех мол собрать и одновременно свадьбу.
— Позор! — угрюмо припечатала мать семейства, прожигая взглядом ещё больше сгорбившуюся дочь. — И ты ещё пыталась его защищать?! Ты смотри что он творит! Взгляни на отца — она ткнула пальцем в мужа, — он же до свадьбы ни-ни. Не то что трахнуть, потрогать никакой девке не давал, для меня, жены своей, берег. А этот, великий князь ваш, — ни одну не пропустил, перед каждой прибор свой расчехлил — нате пользуйтесь! А вы и рады, дуры малолетние! Бабами себя решили почувствовать? Мужика оседлать ума большого не надо! Зато вот, теперь позориться будем на всю страну.
Статс-секретарь Танеева Алефтина Станиславовна, когда довольная мордашка великого князя пропала с экрана, хмыкнула, набрала на телефоне короткий номер, тихо буркнула в трубку, — Приветствую. Ну что, смотришь телевизор? Ага. Нет, не рано. Пётр Алексеевич, конечно, у нас прыткий необычайно, но так тоже неплохо. Шоковая терапия называется. Слышала небось? Вот и я о том же.
Танеева прервалась, давая собеседнице высказаться. Качнув головой возразила, — Нет, всё продумано. Эти МММ-щицы должны зашевелиться. Ты что, такое потрясение устоев. Контролируй всё что идет через ИСБ, мы должны знать кто работает там на них. Всю сеть не выловим, но нам хоть одну ниточку, чтобы весь клубок размотать. Ага. Да. В общем работаем. Ладно, до скорого. Там сейчас он про академию начнет рассказывать. Седовой заранее не завидую. Ты тоже? Хах…
Семён Семёныч Горбунков, посмотрел на треснувший и развалившийся на две половинки телевизионный пульт в руках и произнес только одну короткую фразу, — Суки! Переиграли нас! — после чего поднялся с дивана и не давая холодной ярости прорваться наружу, уверенным движением распахнул дверцы платяного шкафа. Требовалось немедленно внести коррективы в работу подполья.