Звезды и тернии

– Ты Вега? – спросила она без приветствия. – Меня зовут Галина. Теперь я – твой опекун. Пойдем.

Вега молча пошла за женщиной.

Ее новый дом оказался ближе к школе, чем предыдущий. Квартира располагалась в большом панельном доме, где даже подъезд сверкал чистотой, как будто и в нем жили люди. Но, наученная горьким опытом, Вега не спешила расслабляться.

И не зря.

– Вот что я от тебя требую, – сказала Галина, когда они вошли в лифт. По пути она не произнесла ни слова, и Вега почти физически ощущала идущий от нее холод. – Чтобы я о тебе ничего не слышала, ясно? Никаких выходок. Никаких претензий или капризов. Никаких требований. Будешь есть и носить, что дают. Станешь выпендриваться – я не отдам тебя другим опекунам, а сделаю твою жизнь невыносимой. Понятно?

Прежде Вега бы огрызнулась, а то и засмеялась женщине в лицо, но сегодняшние потрясения и усиливающаяся боль в руках высосали из нее все силы, и она снова промолчала.

Галина впустила ее в квартиру и кивнула на ближайшую дверь. Вега отправилась в указанном направлении, надеясь поскорее остаться в одиночестве. Однако жизнь еще не закончила с неприятными сюрпризами.

За дверью оказалась довольно большая комната. Из всей мебели в ней были только письменный стол и старый рассохшийся шкаф. В дальнем углу свалили вещи Веги. До отказа набитые сумки как бы говорили: Виктория и Константин решили окончательно и бесповоротно вычеркнуть Вегу из своей жизни и потому избавились от всего, что о ней напоминало.

И все же самое худшее было в двух других углах. В одном на расстеленном прямо на полу исхудавшем матрасе лежала девочка, по виду младшеклассница. Она увлеченно листала школьную тетрадь. В другом на таком же матрасе под тонким одеялом сопел совсем маленький мальчик. Рядом с ним сидела девушка лет шестнадцати.

– Привет, – сказала она Веге. – Я Алена, это Тема, а это Саша. Твой матрас вон там, около шкафа.

– Привет, – мрачно буркнула Вега. – Вы что, все живете в одной комнате? Квартирка-то вроде немаленькая.

Алена посмотрела на нее своими серыми глазами и заправила за ухо прядь пепельно-русых волос.

– Да, в одной. И лучше не спорь, не то плохо будет нам всем, не только тебе. Хочешь жить сносно – поддерживай нас, а мы поддержим тебя, когда нужно.

– Ну конечно, – пробормотала Вега.

В таких условиях, да еще с несколькими приемышами, ей жить не приходилось. Но Вега слишком устала, чтобы разбираться, что к чему. Вместо этого она кое-как расстелила матрас рядом со своими вещами и без сил упала на него. Руки под бинтами отчаянно ныли.

Во сне Вега увидела Полигон – одну из тех недавних ночей, когда ничто не предвещало беды.

Им не смогли сказать точно, когда ждать Падающего, и они с Натом пришли около полуночи. Они оживленно разговаривали, обсуждая свой будущий успех, в котором не сомневались.

Вспышка осветила небо ровно в час ночи. Тут же появился Ал. Он всегда умудрялся прибегать минута в минуту перед падением.

– Этот мой, даже не пытайтесь! – выкрикнул он, размахивая своим оружием. Это было по-настоящему опасно, потому что в руках он держал длинную черную косу с причудливо изогнутым лезвием, в котором зловеще посверкивал кроваво-красный камень. Ал называл ее Грифом. Вега и Нат не раз видели, как острие пробивает камни, не говоря уже о материалах помягче.

Нат бросился наперерез. Его меч, почти прозрачный и потому слабо различимый в темноте, с противным скрежетом уперся в рукоять Грифа. Ал сделал усилие и так надавил на косу, что Нат был вынужден отступить. Ал прорвался вперед.

Но Вега уже заняла самую выгодную позицию. Сноп света, похожий на комету, несся прямо на нее. Ал бежал изо всех сил, надеясь успеть сбить соперницу с ног. Нат подоспел сзади и повалил его на землю. Вега довольно засмеялась, замахнулась своим мечом, мерцающим в ночной темноте, и высоко подпрыгнула навстречу Падающему.

Из его ядра выскользнули два полупрозрачных щупальца. Они слегка коснулись пальцев Веги, но она не поддалась панике и вонзила меч в ядро. Незваный гость тут же распался на тысячи огней. Какое-то время над Полигоном шел потрясающей красоты дождь из светящихся капель, но всего через полминуты ночь снова приняла обыденные очертания.

Вега победоносно взмахнула рукой. Нат одобрительно улыбнулся ей, а Ал, конечно, пообещал отыграться. Для него все было игрой. Он прекрасно знал: если Падающий успеет достигнуть земли, случится беда, но его это совершенно не волновало.

У Ната было совсем другое отношение. Не допустить Падающих до земли – это дело чести. Провал означал угрозу для всего города, а значит неизбежный позор для него самого.

Воспоминания Веги сменились чистым сновидением: она собиралась поразить очередного Падающего, но Нат оттолкнул ее и велел убираться. Во сне Вега заплакала, и проснулась, как ей показалось, от собственного плача.

Но плакала не она, плакал мальчик в углу комнаты. Вега почувствовала сильное раздражение. У нее смертельно болели руки и голова, а этот ребенок никак не желал угомониться.

– Слушай, заткнись! – прошипела она на всю комнату.

В ней уже было темно, небольшой участок освещала лишь настольная лампа, поставленная на пол у входа.

– Он еще ребенок и ему плохо, – послышался в ответ неприязненный голос Алены. Она по-прежнему сидела рядом с постелью мальчика. – Он болеет.

– Ну так скажи этой Галине! Пусть запихнет в него какое-нибудь лекарство, и мне даст заодно! – не вставая с матраса, Вега было сжала голову руками. Пальцы прорезали судороги.

– Она не дает лекарств. Придется терпеть.

Тон Алены был спокойным, но не допускал возражений. Вега поняла, что спорить бессмысленно. Она натянула на голову свою кофту и попыталась уснуть.

Следующие дни в школе выдались один хуже другого. Нат не обращал на Вегу внимания и не подпускал к себе. Все остальные как с цепи сорвались. Поняв, что Вегу больше никто не защищает, и она безвозвратно потеряла прежнее положение, ребята дали себе волю. Они насмехались над ней, грубо толкались, ставили подножки, кидались сломанными ручками. Вега, несмотря на боль, всегда замахивалась в ответ, и тогда обидчики жаловались учителям, что она затевает драку. Учителя тоже были рады отыграться за прежние мучения с непослушной девчонкой. Они с удовольствием ставили ей двойки по поведению и оставляли после уроков, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.

Вега чувствовала себя все хуже – боль в руках была такой сильной, что ручка выпадала из сведенных судорогами пальцев, голова отказывалась соображать. Ей поставили несколько двоек и единиц и пригрозили оставить на второй год, если она не пересдаст работы по систематике и потоковой физике. Вега пыталась объяснить, что неспособна учиться, но все было бестолку. Очень скоро она поняла: учителя прекрасно видят, как ей больно, просто намеренно игнорируют это.

Вега решила, что все устроила Евгения. Увидев ее руки сразу после Полигона, она коротко велела своему подчиненному забинтовать их, а Веге – никому ничего не показывать и не рассказывать. Но знала ли она, как невыносимо болезненно это будет?

Отсутствие сна тоже не способствовало хорошему самочувствию. Маленький Тема продолжал плакать каждую ночь. На резкие реплики Веги никто не обращал внимания. Вскоре окружающий мир превратился в туманное место, где она почти не осознавала, что делает и говорит.

Наконец, когда боль превысила все пределы, Вега не выдержала и прямо на уроке попросилась выйти. Получив разрешение, она пошла не в туалет, а в медкабинет, чтобы сослаться на головную боль и попросить обезболивающее.

– Здравствуйте, – пробормотала Вега.

Новый медбрат повернулся к ней на крутящемся кресле. У него были длинные волосы, забранные в хвост, и несколько сережек в ухе. Если бы не серьезное лицо с намечающимися морщинами, его можно было бы принять за старшеклассника. Вега с трудом разобрала имя на его бейдже: Леонид.

– Привет, – ответил он.