Страница 10 из 15
– Юра обещал на холме коптильню устроить, – Сергеич обмазал кусок горчицей и отправил в рот. – Закоптим остатки мяса, чтоб не испортились, – с набитым ртом пояснил главдед.
Макс молча кивнул. Намаявший за день, усталый, но довольный дядя Юра делился ближайшими планами: связать плот и устроить охоту за речной добычей.
– Загарпуним еще парочку тюленей, чего там? Вон, какое мясо вкусное. И шкура что надо!
Старички в ответ кивали. Угроза голода отныне не казалась такой неодолимой.
Плотный рабочий день сделал свое дело – Макс провалился в сон, едва коснулся головой подушки. Спал бревном: не ворочаясь, не просыпаясь и не видя снов. Его тряхнули за плечо, и Макс распахнул глаза. Рядом стоял дядя Юра и лыбился.
– Выспался? Вставай, лежебока.
Макс буркнул под нос – он никогда не был особо общительным, а уж с утра и подавно. Однако, спрыгнув с верхней полки, заметил неожиданную бодрость в теле и жажду действия.
– Выспался, – поведя плечами и разминая шею, ответил он.
– Ну что, друг мой ситный, сунем голову в логово дракона? – подмигнул Юрий и двинулся к выходу.
– Куда? – Макс зашагал следом. – Какого дракона?
Вокруг раздавался живой гомон, бряцанье подстаканников, смех и громкое сморканье из приоткрытой двери туалета. Походя Юрий Владимирович выволок за шкирку склонившегося над раковиной пацана и легким поджопником отправил его на поляну.
– Туалет теперь вон там. Сколько раз сказано?!
Приподнятое настроение Дикого Прапора от незначительного происшествия только улучшилось.
– Воздух здесь другой, что ли? – признался он. – Давненько так хорошо себя не чувствовал. Вчера так наломался – думал, с утра и не встану.
Дядя Юра распахнул двери тамбура и ступил в следующий вагон.
– Так что за дракон?
– Драконы, – поправил его веселящийся Юрий. – Пару десятков драконов. Зеленые змии, млять.
Он распахнул дверь, и в нос сразу ударила табачная вонь и стойкий запах перегара. Макс скривился.
– Вот они, драконы, суки. Дрыхнут. Невоспитанные нынче пошли драконы, падлы. Старушек наших помоечницами прозвали, – Юрий Владимирович прошел вглубь вагона и застыл в проходе, покачиваясь с пятки на носок. Откуда-то спереди раздавался переливчатый храп.
– А вот и дракон… драконица, – Юрий ткнул пальцем в девушку на нижней полке. Она крепко спала лицом вниз. Подушка валялась под столом, смятая простыня запуталась в длинных стройных ногах, а полупрозрачные трусики забились между аппетитных ягодиц. Ниже левого плеча, обвившись вокруг лопатки, косился на зрителей черный дракон, свесив хищный треугольник хвоста вдоль позвоночника.
– Девушка с татуировкой дракона, – с непонятной интонацией протянул прапор. Смотрел он при этом отнюдь не на татуировку.
Впрочем, Максим тоже смотрел не на дракона. И даже не на спортивную попку спящей. На верхней полке раскинулась вторая девушка, свесив во сне руку. По слегка загорелому предплечью вилась плеть с зелеными листьями, изредка набухая краснотой бутонов. На плече колючая ветвь распустилась огромным ярко-алым цветком.
Татуированная женская рука в ярком солнечном свете показалась Максу бесконечно прекрасной и беззащитной. Красивые точеные длинные пальцы, изящные ногти идеальной формы. Мастера Возрождения за лицезрение подобного совершенства продали бы душу и разрушили бы половину Флоренции.
– Рота, подъем! – во всю силу легких гаркнул дядя Юра над ухом онемевшего от красоты Макса. Он вздрогнул всем телом, рука незнакомки дернулась…
– Вот козлина, – раздался сверху прокуренный сип. – Опять приперся с утра пораньше?
– Да пошел ты на хрен, старый пень.
Макс с испугом глянул на Прапора, однако веселый Юрий Владимирович, наслаждаясь густой руганью, двинулся по проходу, хватая спящих за голые ноги и встряхивая.
– Подъем, голуби мои расписные!
– Сам ты голубь, урод!
– Отстань, дебила кусок!
– Подъем, подъем, алкоголики, наркоманы, тунеядцы!
Впереди вынырнул из отсека помятый Славик, глядя на вошедших узкими глазками в обрамлении темных рун. Дядя Юра ускорился, ткнул Славика под ребра, ловко скрутил и потащил впереди себя. Хлопнула дверь, и они вывалились в тамбур. Макс рванул следом.
Что там Дикий Прапор опять затеял? Стоило поторопиться, пока друганы Вячеслава ничего не поняли. А то могут быть проблемы; как бы чего не случилось. Макс толкнул дверь.
– Мы вас, сук, от котла отлучим. Ты чего творишь? – разъяренный дядя Юра прижал Славика к стенке. Качок, на полголовы выше деда, вскинулся… но Прапор вновь встряхнул его. Ярость старика была неподдельной.
– Знаешь, за сколько вагон выгорает? Полностью, дотла сгорает? К ебеням, вместе со всеми спящими пьяными уродами внутри?
Дядя Юра зло сплюнул на пол и отошел, отпустив парня и вдарив от злости по двери.
– Ублюдки. Хрен с ним, сами сгорите – так весь состав подпалите!
– Да понял я, понял, – проворчал ошалевший Славик. – Чего бычить-то?
– Бычить?! – вновь взвился Юрий. – Бычить?! Семь! Семь минут, млять, и всё! Никто не выберется. Только что были – молодые все, сисястые, жопастые… Бухали, радовались. А потом один мудак с сигаретой уснул – и звиздец! Тринадцать трупов! Ты хоть один обгорелый труп в жизни видел, молокосос? Закоптелые, только зубы торчат… – злой Прапор широко ощерился.
Славика проняло. Страдальческое похмельное выражение мигом слетело с лица. Он поджал губы и поднял руки, выставив ладони перед собой. Из-под ворота белой майки на шею выползла змея-татуировка с распахнутой пастью.
– Всё. Осознал, каюсь. Теперь из моих никто не курит в вагоне.
Юрий посмотрел на собеседника и вдруг тихим тоном протянул.
– Слава… Я тебя очень прошу… Придите уже, млять, в чувство… Мы ж ничего об этих местах не знаем. Это чужой мир; долбоебам тут не место!..
– Да понял я, дед. Понял.
По-видимому, слова Юрия Владимировича и вправду возымели действие. «Банда расписных», по выражению Сергеича, вскоре появилась в столовке в полном составе. Молчаливые, сосредоточенные. Кое-кто даже буркнул повару на раздаче «спасибо».
Молочная сладкая лапша на завтрак пошла на ура – вчерашний удой речной коровы не пропал.
«Молоко жирнющее, сливки —во!» – шепнул Максу довольный как слон Сергеич, оттопырив большой палец.
Позавтракав, все потянулись наружу – на построение. У пропаданцев уже стали устанавливаться некоторые традиции. Впрочем, на сей раз Юрий обошелся без нотаций – ему хватило недавней перепалки в прокуренном тамбуре.
Макс забрал выделенный ему отряд и теперь стоял на краю луга, оглядывая свое неказистое воинство.
– Повезло тебе, Максимка, – чуть слышно шепнул Семен Михайлович, опираясь на лопату. Самый старый главдед, как и обещал, определил себя в помощники к Максу. Закатав рукава рубахи до локтей и нацепив на голову смешную панамку, он оценил внешний вид ребят. – Геймеры нам, прости, Господи, достались. А не эти, татуированные… – старик мотнул головой в сторону железнодорожной насыпи. Под бдительным присмотром Юрия Владимировича расписные вытаскивали из леса вывернутые с корнем неистовыми горбачами молодые деревца. Кто-то вбивал в землю жердины, используя вместо кувалды камень, кто-то укладывал между стойками стволы.
Дыру между железнодорожной насыпью и лесом решили заделать. После недолгого обмена мнениями постановили устроить засеку, дабы никто четвероногий не явился из степи и не потравил посевы. Препятствие, на взгляд Макса, выходило хлипеньким. Такое вожаку буйволовых стад на один чих. Пройдет насквозь и не заметит; разве что пара жердин уцепится за рога. Но и тогда: мотнет головой – и нет их.
Юрий Владимирович, видимо, думал так же: усевшись на насыпь, он вытесывал острые колья, которые помощники наклонно втыкали перед засекой. Главдед поигрывал топориком и поглядывал на зыркающих исподлобья татуированных.
– Да уж… И впрямь хорошо, – кивнул Макс. – С этой братией я бы не справился. Геймеры покладистей будут.
Впрочем… до конца было непонятно, с кем лучше иметь дело: с задиристыми, спортивного вида строптивыми юношами и девушками в татуировках или с хилыми, бледными, сутулыми геймерами, которые громкими смешками подкалывали друг друга, разглядывая бизоньи лепехи на лугу.