INKOGNITO

– Я действую лишь по воле своих желаний.

И что это значит? Что он в землю втоптать меня не против, но и одновременно ноги мне готов помыть? И что это, к черту, значит то??

Поворачивает моё лицо. Заглядывает в глаза. Вновь питается моей кареглазостью. Раскрывает ладонь, и я вижу цветок из кувшина. Аарон подносит его к моим губам…

– Это еще зачем, Аарон? – хмурюсь я.

– Воаканга поможет тебе расслабиться… – смотрит ожидающе.

– Обойдусь.

– Разве ты уже забыла про наш уговор? – не унимается. – Будешь влажной и Анубис не тронет тебя.

Словно по щелчку пёс подаёт голос. Я вздрагиваю, потому что уже почти забыла про то, что он здесь. Чёртовы проделки…

Вздыхаю и размыкаю губы.

Аарон проталкивает растение в мой рот. Жую. Почти безвкусно, но сочно. Глотаю, а он обнимает меня. Рука по-змеиному оборачивает мою талию. Мой подбородок оказывается на плече Келлера. Я не прикрываю глаз и вижу… Анубиса. Стоит на вершине лестнице. Сидит точнее. И смотрит на нас. Порыкивает что-то там, господи.

Твердый член дразнит вход в мою киску, но я… ничего не ощущаю. Если сравнивать с тем, что было у нас с Келлером прошлой ночью, то это ничего. Я же говорила, что подонки меня не возбуждают. И он может мыть мои ноги, кормить меня цветками… всё равно ничего.

Входит.

В пустыню.

И я не знаю как, но доберман словно чувствует, что я сухая… лай разносится стенами пирамиды. Я непроизвольно впиваюсь ногтями в спину Аарона. Черт побери… он просто не понимает. Или нет, ужас как раз в том, что он очень хорошо понимает… от каждого собачьего рыка я вижу то воспоминание из детства. Мне кажется, что я кожей чувствую как бегу… а зверь гонится за мной. И ощущение, что не спастись.

Страх.

Паническая атака.

– Очень сухо, Лейла, – с сожалением шепчет мужчина.

– Аарон, не будь безумен… – наверное, это уже почти мольба… потому что в глазах ни с того, ни с сего темнеет.

Собака разрывается от рыка, а мужчина трахает меня. А я просто в панике. Я его вообще не чувствую… все рецепторы направлены на внутренний страх.

– Хочу, чтобы ты была такой же мокрой как вчера… – мне показалось, или в его голосе тоже мольба?

– Ты же знаешь, что так уже не будет… – голос дрожит.

Пёс начинает отбрасывать непонятные тени в тусклом свете. Они как будто бы разрастаются. Я разглядываю их шокировано, а когда возвращаю взгляд Анубису, вижу… не-ет… это-то, что за дерьмо?

– А-арон… – в ужасе мычу.

Я смотрю на мужчину с головой собаки. Почти голого, прикрыт лишь низ “египетской юбкой”, а на плечах золотые наплечники. Я моргаю. И еще раз, и еще раз…

– А-арон…

Мужчина поднимает мою пятку и закидывает себе на плечо. Но прежде целует. Обводит ступню языком, прикрыв глаза. И трахает свою пустыню.

– Что-то происходит… – бормочу.

Человек с головой собаки лает и это… Аллах, что это? Как… невозможно… что за чертовщина?

– Анубис человек? – понимаю как это безумно звучит, но…

– Какой именно Анубис? – улыбается загадочно мужчина, целуя мою шею.

Что значит… какой?

– Этот пёс… А-арон, остановись… это же…

Мне тяжело дышать. Я вся мокрая от пота, а там где ему нужно – сухая. Кажется, что уже вся спальня погрузилась во тьму, лишь это – непонятно что, я вижу…

– Анубис – древнеегипетский миф, Лейла. Из царства мёртвых.

Наверное, в этот момент я должна была отключиться. Но не получилось, потому что мужчина резко схватил меня за щеки одной рукой и с нажимом произнёс:

– А теперь, Лейла, борись с этим видением.

У меня отдышка. Келлер замирает членом во мне. Заставляет смотреть ему в глаза. А я не против, я буквально прячусь за ним…

– Он здесь… – мои глаза широко раскрыты, а в них туман ужаса. – Он здесь, Аарон…

Я впиваюсь ногтями в грудь мужчины. Сердце колотится неистово. Дикое головокружение.

– В этой гробнице царство мертвых… – бормочу уже не понимая себя.

– Борись, Лейла, – приказывает Келлер. – Заставь мозг видеть настоящее…

Он вновь прижимает меня к себе и я зажмуриваюсь.

– Давай, малышка. Ты же сильнее Воаканго… – я почти не слышу. – Что ты видишь?

Мои глаза закрыты, но я всё равно вижу древнеегипетского бога.

– Открой глаза, – приказывает.

Ресницы дрожат. Мокрые от пота. В голове по кругу вертятся обрывки слов “сильнее”, “настоящее”, “борись”. Открываю…

Доберман стоит там, где и стоял. И все звуки стихли. Ни лая, ни образов, ни теней… лишь сердце всё еще беспощадно стучит.

– Аарон, я сошла с ума? – шепчу в ужасе.

Он молча подхватывает меня на руки и несёт к лестнице. Поднимается в полном спокойствии. Моё дрожание постепенно утихает, но я по-прежнему… боже, что это было?

Мужчина укладывает меня в постель, убирает влажные пряди с лица.

– Умница.

Еще большее замешательство.

– Прими таблетку и завтра сможешь выйти из этой комнаты, – ставит новое условие Келлер.

Вот оно – он всегда впереди на все буквы алфавита. Знает, чем манипулировать. Потому что знает и о моих страхах и о моих желаниях.

Во рту легкое онемение, поэтому я не могу ответить. Я в таком состоянии никогда не была… это что-то очень странное.

Аарон встаёт с кровати и, кажется, собирается уходить. Уже возле двери он произносит:

– И ты была сухой, Лейла. Увы.

Да что же…

Он уходит и словно по невидимому приказу доберман срывается с места, разрывая глотку от злобного рыка и несется ко мне. Анубис запрыгивает на ложе и… на мгновение я снова вижу мужчину с головой собаки…

…и я не кричу. Все смешалось. Онемение полностью охватило меня. Возможно так выглядит смирение. А может нервные окончания испепелись…

…но я не кричу. И происходит самое неожиданное – доберман запрыгивает на меня и в сантиметре от моего лица стихает. Его язык ложиться на мою щеку. Один раз, второй… Он вылизывает моё лицо и скулит. Топчется счастливо лапами об меня. Я жмурюсь и чувствую слёзы на щеках…

По-моему, я только что умерла и воскресла.

Эксперимент №9. Себя его глазами

Человек ощущает себя, свои мысли и чувства, отделенными от всего мира – и это его оптический обман. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний. Наша задача – освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира. Никто не сможет выполнить эту задачу до конца, но попытки достичь этой цели, являются частью освобождения.

— Альберт Эйнштейн

Неуверенна, что я уснула. Возможно, потеряла сознание. Потому что разлепить глаза сегодня особенно сложно. И по ощущениям я «проспала» долго. Но утро ли сейчас понятия не имею. Теплое тело пса греет мои ноги, пока тот мирно спит. С ума сойти…

Возвращаюсь мыслями в эту ночь. Все так смутно, что до резей в черепной коробке. Словно бы кто-то поднял ручник на бешеной скорости и стёр на хрен все шины. И да, шины – это мой здравый рассудок. Что-то рано, Лейла, ты начала его терять… Но получается, что теряю, да? Потому что, то, что я вчера видела… безумие, не иначе. От одной картинки дар речи пропадает. Это ненормально. Это… и чертовщина, и мистика, и… эксперименты Келлера.

Тру мелкие морщинки на лбу и напоминаю себе, что пускай мы и в египетской гробнице, но ничего сверхъестественного тут быть не может. Я в такое не верю. Я верю в пулю, которая пробивает сердце. Верю в острое лезвие, которое вспарывает сонную артерию. Я верю в очень жестокие, но понятные вещи. И пускай это шок… это, черт побери, правда шок, ведь я не планировала столкнуться ни с чем подобным. Но меня все равно не сломить.

Не запудрить мне мозги, Келлер.

Ты дал мне пожевать эту хуйню, уж извините. И вот результат – я «расслабилась», блять. Прекрасный галлюциноген. Буду знать. Ненавижу… и не за страдания, не потому что мне тяжело психологически или физически… я же не так банальна, понимаете?

Я ненавижу его за то, что не могу предугадать его.