Секутор

Рысь принялся рассуждать: во-первых, совместно с алаудами Памфилия Руфа центурия Теренция жестоко расправилась с жителями мирной деревушки секвонов – так называли живущих в той местности галлов, как некоторых звали эдуями, а других – паризиями. Повода для такой расправы не было! Во-вторых, сам Памфилий отправил центурию в тихое вроде бы место. И в этом тихом месте коварные галлы едва не вырезали всех! И вырезали бы, коли б не бдительность опытного центуриона. Та самая бдительность, что ему, Рыси, вскорости вышла боком. Ну, это уже в-третьих… Ясно было, что о пути центурии знали. Знали, естественно, через предателя, за которого Теренций Капитон и принял Рысь, а может, и не принял, а просто пожертвовал им, чтобы успокоить воинов. А Теренций ли виноват? Тот ведь просто воспользовался найденной фибулой, может быть, похожей на ту, что была потеряна Рысью… А может быть, и той же самой! Тогда возникает вопрос: как она попала в становище галлов? Как вчера еще советовал Гретоликс, не надо путать причину и следствие. Разобраться бы только, что здесь причина, а что следствие. Для начала надо вспомнить, при каких обстоятельствах пропала эта самая фибула. Ну, тут и вспоминать нечего – во время экзекуции, когда снимал плащ. Кто тогда присутствовал? Кравт. Мог украсть застежку? Вполне. А вот потом расстаться с ней – вряд ли. Не такой это человек, ну разве что фибулу у него потом еще раз кто-то украл. Бред какой-то получается – вор у вора… Нет, надобно искать более простое объяснение. Самое простое – фибулы просто похожи. А если чуть посложнее? Посложнее получается, все же кто-то пытался его, Рысь, оклеветать. Кому же он так насолил… Кто мог украсть фибулу? Конечно же, Автебиус! Недруг Рыси еще со времен гладиаторской школы. Недруг и завистник. Ну да, он, скорее всего, и забрал тогда фибулу, хоть в том и не признался. Будет он признаваться, как же, скорее уже тогда задумал недоброе. А затем, увидев благоприятный момент, решил использовать – бросил. Бросил! Не зря же он махал рукой у становища, не пот вытирал и не отгонял мух! Бросил, чтобы, обвинив Рысь, отвести подозрение от себя. Ведь это он (или погибший Сакс) пропустил мятежников через овраг, другим путем те никак не смогли бы незаметно пробраться в лагерь. Что же они его не убили? А-а, наверное, хитрый галл, завидев выходящих из болота людей, просто-напросто спрятался в кустах и притаился. Если бы закричал, его бы, конечно, сразу убили. Трус! Трус и предатель. А он-то, Рысь, дурачина, почти поверил его лицемерному дружелюбию! А ведь стоило немного подумать, и все стало ясным как день. Хорошо, что в голову хоть иногда приходят умные мысли. Правда, Гретоликс говорит, что умная мысль – это та, что приходит вовремя. А может быть, все и к лучшему? Он, бывший гладиатор и раб, теперь наконец свободен! Только вот толку-то пока от такой свободы!

Рысь задремал наконец, разморенный вином и солнцем, и только вечером, когда длинные тени деревьев протянулись через всю поляну и оранжевое небо заполыхало закатом, юношу разбудил торжествующий возглас разбойничьего атамана.

– Молодец, Арбай! – не скрывая радости, кричал он, обнимая пегобородого парня. – Ты хорошо выполнил поручение. Впрочем, я и так знал, что Амнидикс согласится. Где, говоришь, расположена вилла?

– За дубравой, что почти сразу за Черной болотиной.

– А, клянусь Везуцием, знаю! Недалеко от дороги в Ингену.

– Да, там. Вилла Лонгина Аларга.

Вилла Лонгина Аларга располагалась на пологом холме близ кленовой рощи. Слева от холма, в ложбине, журчал широкий ручей, скорее даже небольшая речка, через которую был переброшен деревянный мостик. Справа зеленел молодой листвой орешник. Это было довольно красивое место, особенно сейчас, в мае. Из леса к вилле вела извилистая дорога, по краям ее виднелись распаханные, а кое-где уже и засеянные яровой пшеницей поля. На краю одного из таких полей, близ леса, и затаились разбойники. Теперь, учитывая людей Амнидикса – того самого рыжебородого парня, что имел какую-то тайную связь с привратником Памфилия Руфа, – их было не то чтобы много, но вполне достаточно для нападения на охраняемую виллу. Тем более что Гретоликс заранее разведал все подходы. Вокруг виллы тянулась ограда из скрепленных известковым раствором камней. Внутри, кроме окруженного колоннадой господского дома, располагались хижины рабов, амбары, конюшня, эргастул и прочие постройки, в числе которых и высокая башня, на которой сейчас маячил часовой, внимательно осматривающий округу. Хоть центр мятежа располагался гораздо дальше к востоку, обитатели богатых вилл принимали меры предосторожности, призванные уберечь от всякого рода напастей.

Впрочем, разбойников эти меры, похоже, ничуть не смущали.

– У них всего полтора десятка воинов, – усмехаясь, негромко пояснял Гретоликс. – Остальные – рабы и колоны, которых вряд ли будут вооружать.

– Да, но они могут послать за подмогой, – недоверчиво возразил Амнидикс. – Придется перекрыть все дороги.

– Не только дороги, но и все тропки. – Гретоликс согласно кивнул. – Людей у нас хватит.

– Людей-то хватит, но вот хватит ли у них сноровки?

– Не знаю, как у твоих, уважаемый Амнидикс, а у моих – вполне хватит!

Оба атамана расхохотались. Сжимая копье, Рысь стоял позади всех. Он старался лишний раз не попадаться на глаза Амнидиксу, рыжеватые косички которого запомнились юноше еще со времен прошлогоднего побега и всего, с ним связанного. Похоже, Амнидикс так и не узнал гладиатора. Впрочем, а даже если бы и узнал? И что с того? Мало ли гладиаторов развлекало время от времени всадника Децима Памфилия Руфа?

– Рысь! – Гретоликс обернулся и подозвал юношу. – Повозки готовы?

– Давно готовы.

– Что ж… – Разбойничий атаман, прищурившись, посмотрел в небо. – Пора. И да помогут нам боги.

Он взмахнул рукой, и три груженные выделанными шкурами повозки, запряженные медлительными волами, выбрались на дорогу и не спеша покатили к вилле. Первой из них, накинув на плечи рваное рубище, правил Гретоликс. Поскрипывая, вертелись колеса, сидевшие на облучках возчики лениво помахивали бичами. Припекало солнце, едва-едва дувший ветерок чуть шевелил листья кустарников и деревьев, сонно жужжали мухи. Перевалив через ухабы, повозки остановились перед запертыми воротами виллы. Гретоликс слез с облучка и, подойдя к створкам, пнул их:

– Эй, открывай!

– Кто такие? – выглянул в смотровое окошечко привратник, совсем еще молодой парень.

– Не твоего ума дело, – презрительно бросил разбойник. – Вилика позови, живо!

– Чего надо? – В оконце возникло пожилое морщинистое лицо, видимо, вилику давно уже доложили об обозе.

– Всадник Лонгин Аларг из Ингены приобрел эти кожи в Арегенусе и велел везти их на свою виллу. Ну и глушь тут у вас, со вчерашнего дня блуждаем.

Вилик недоверчиво осмотрел повозки и осведомился, не передал ли хозяин случайно какого-нибудь письма.

– Письма? – Атаман усмехнулся. – Конечно передал! На, читай… – Он протянул восковую дощечку – подделать послание такому грамотею, как Гретоликс, не составило особого труда.

Однако вилик был тот еще жук.

– А где же оттиск хозяйской печати? – прочитав письмо, тут же спросил он.

– А я откуда знаю? – раздраженно заорал разбойник. – Не хотите принимать кожи, не принимайте, увезем обратно, пускай потом хозяин сам с тобой разбирается. Заворачивай, ребята!

Возчики схватили волов за упряжь.

– Эй, постойте! – не на шутку испугался вилик. – Уж так и быть, заезжайте.

Заскрипев, отворились ворота, и повозки медленно вползли на просторный двор виллы.

– Да, ничего не скажешь, долгонько же мы проплутали, клянусь Везуцием! – взглянув на солнце, посетовал Гретоликс. – Может, прибавишь за труды пару сестерциев?

– А это ваши проблемы. – Вилик дребезжаще засмеялся. – Надо было получше дорогу спрашивать. Эй, чего там встали? – Он строго взглянул на возчиков. – Езжайте на задний двор, во-он…

Вилик протянул руку… Нож Гретоликса вошел ему прямо в сердце. И тут же один из возчиков, выхватив из повозки заранее приготовленный лук, метко поразил часового, маячившего на башне. Полетели в стороны кожи, прикрывавшие прятавшихся в повозках разбойников, засвистели стрелы, а у входа в дом немедленно завязалась драка. Повинуясь приказу Гретоликса, Рысь вместе со всеми побежал на задний двор – воины могли быть и там. Они там и были, правда, разбойников решили не дожидаться, а взяли с конюшни коней, умчались прочь и виднелись теперь далеко-далеко у леса. Впрочем, вот один как-то неловко дернулся в седле, завалился, схватившись за голову, видно, его настиг пущенный из пращи камень. Второго сбили дротиком, третий вроде бы прорвался в лес, и что там с ним сталось, знали теперь одни боги да люди Амнидикса, как раз и скрывавшиеся в лесу вокруг виллы. Между тем стычка у ворот уже заканчивалась. По сути, и сопротивления-то никакого не было, рисковать собственной шкурой ради хозяйского добра охотников находилось мало. Что же касается рабов, то те живо побросали работу и, собравшись в кучу у входа в дом, вполголоса переговаривались, искоса посматривая на нападавших.