Страница 28 из 40
Лилит никогда так и не поставили брекеты. Она исчезла задолго до этого.
– Обычно мы ходили от автовокзала под руки. Он находился в двух кварталах от моего дома и в трех – от ее, – заявила Мастерс. – Однажды мы попрощались перед моим крыльцом. Как и всегда… и она так и не добралась домой.
Мэг вспомнила полицейских, которые ее допрашивали и то, какой беспомощной она себя почувствовала, когда не смогла дать им никакой полезной информации. Она помнила поисковые группы, исследовавшие окрестности на протяжении всей ночи. Вспомнила отца, возвращающегося домой под ночь, и распространяющиеся в школе слухи о том, что мама Лилит проводит дни в постели, рыдая.
– Через несколько месяцев какой-той ребенок играл со своей собакой возле реки, за много миль от нашего города, – продолжила Мэг. – И собака вернулась с куском розовой ткани вместо мяча.
Убийца Лилит привязал ее тело к чему-то тяжелому и сбросил в реку, но течение все равно отнесло ее к берегу.
– Они вообще нашли того, кто это сделал? – спросил Кастиэль.
– Нет, – ответила Мэг. – Она давно умерла, вероятно, в день своего исчезновения. Вода смыла все улики. Они даже не смогли определить причину смерти.
– Похоже, у тебя до ужаса много информации о произошедшем, несмотря на то, что ты была маленькой, – отметил Новак.
– Это потому, что я пробралась в офис отца и прочитала досье, – призналась Мастерс. – Я даже не понимала большую часть написанного, но информация все равно застряла у меня в голове. У нас есть что-нибудь покрепче? – спросила она наконец, размахивая пустым бокалом. Кастиэль придвинул кулер поближе и открыл бутылку пива.
– Полагаю, это не финал истории, – предположил Кастиэль, передавая бутылку Мэг.
– Родители Лилит уехали, – продолжила Мэг, сделав глоток. – Я не знаю, что с ними случилось. Большинство пар разводятся после потери ребенка. Мне хочется верить, что они пришли к этому. После того случая родители долгое время строго контролировали своих детей. Черт, да папа начал ждать меня на автобусной остановке, а в те дни, когда ему не позволяла работа – он заставлял Тома встречать меня. А потом появился Руфус.
Руфус Тернер был миловидным сумасшедшим, который жив в разваливающемся доме на окраине города. Он держался особняком, никогда никого не беспокоил. Время от времени он напивался в городском баре, но многие так делали. Тем не менее, из-за того, что он был одиноким и эксцентричным (а также, вероятно, потому что он был черным), люди начинали болтать многие и воображать, что он причастен к убийству Лилит.
– Однажды люди чуть не взбунтовались из-за него, – сообщила Мэг. – Некоторые парни в баре слишком много выпили и начали поговаривать, что следует надрать ему задницу за то, что он сделал с Лилит. Эллен, бармен, узнала об этом и позвонила моему отцу. Он предупредил Руфуса и к тому времени, когда появились линчеватели, он заперся где-то, а они решили поджечь его дом.
– Это ужасно! – воскликнул Кастиэль.
– Такое вытворяет толпа, – пожала плечами Мэг. – Мы никогда так и не узнали, что случилось с Руфусом, но его побег только закрепил в умах жителей идею о том, что он виновен.
– А ты что об этом думаешь?
– Я думаю, что он был простым неуравновешенным стариком, который вряд ли хотел, чтобы его сожгли заживо, – подытожила Мастерс. – Я думаю, что люди часто становятся жертвами собственных предрассудков и делают неправильные выводы, основываясь на них. Вот почему я хочу стать адвокатом. Чтобы людей вроде Руфуса не сжигали, метафорически или буквально, за то, чего они не делали.
Кастиэль провел ладонью по подбородку, будто всерьез задумавшись об услышанном.
– Это очень благородно, Мэг, – заключил Новак. – Чертовски идеалистично, но благородно.
Мэг усмехнулась: – Я поделилась историей, которую никому не рассказывала, включая Сэма, и это все, что ты можешь сказать?
– Это хорошая история, – заявил Кастиэль. – Что не так?
Мэг пробормотала что-то невнятное.
– Еще раз?
Она подняла глаза в раздражении: – Я сказала, что не хочу, чтобы люди тыкали меня в моей идеализм. Перестань надо мной смеяться, Кастиэль.
Как обычно, Новак скрывал свой смех фальшивыми приступами кашля.
– Вот это парочка, – заключил он. – Наследник и иделистка.
– Я выпью за это.
Они чокнулись в лунном свете.
***
В пятницу утром Мэг проснулась с тяжестью в области груди. Возможно, причина заключалась в том, что они проводят последний день в коттедже, поскольку завтра они собирались вернуться в университет. Или причиной был Кастиэль, растянувшийся на ее теле и обездвиживший ее.
– Слезь с меня, – пробормотала она. Новак протестующе застонал и прижался ближе, пока Мэг не оттолкнула его. – Ты всегда так пристаешь к людям, с которыми спишь?
– Только к тем, кто перетягивает все простыни, – простонал Кастиэль, все еще не отодвигаясь от нее.
– Ух, ты такой надоедливый, – возразила Мастерс. – Ненавижу тебя.
Кастиэль открыл глаза и ухмыльнулся: – Да, конечно, ненавидишь.
– Не смей целовать меня со своим утренним дыханием! – предупредила Мэг, когда он придвинулся ближе. – Я ударю тебя, Кастиэль!
Новак весело покачал головой и, наконец, скатился с нее: – Блинчики?
– Звучит неплохо, – зевнула Мэг. Она собиралась поспать подольше, когда услышала доносившуюся снизу мелодию. – Почему ты играешь на пианино в такую рань? Я хочу блинов.
– Я не играю, – ответил Кастиэль. – Я ведь здесь.
Это мгновенно ее разбудило. Новак стоял посреди комнаты, с расстегнутыми джинсами и с поднятыми в замешательстве бровями – выражение, явно отзеркаленное у Мэг.
– Тогда кто, черт возьми, играет? – спросила она, поднимаясь с кровати.
– Хороший вопрос, – кивнул Новак, закончив одеваться. – Я пойду проверю.
– Подожди! – Мэг подобрала с пола платье, которое было с ней накануне. – Это может быть опасно. Я пойду с тобой.
– Конечно, может. Вор ведь остановился ради игры на пианино, – усмехнулся Кастиэль.
– Может, не вор, а какой-нибудь маньяк с топором.
– Ты читаешь слишком много детективных романов, – иронизировал Кастиэль. – И кроме того, какова твоя роль в этом сюжете?
Мэг скрестила руки на груди: – Алло. Дочь полицейского здесь.
Она решительно направилась к двери, не дожидаясь, пока Кастиэль последует за ней. Мэг слышала, как он громко вздохнул и почти могла представить, как он мысленно считает до десяти. Мастерс не собиралась признавать, что он, скорее всего, был прав и внизу мог находиться кто-то совершенно безобидный, поэтому она схватила первое, что могла использовать в качестве оружия на пути вниз: зонт с подставки в конце коридора.
– Серьезно? – поинтересовался Кастиэль.
Мэг собиралась подразнить его за то, что он прячется за ее спиной, но музыка внезапно стихла. Прошло несколько секунд, а затем произведение снова заиграло с самого начала. Новак побледнел.
– Ох, – пробормотал он, – Только не это.
– Что? – спросила Мэг, крепче сжимая зонт от беспокойства. – Это все-таки маньяк с топором, с которым ты уже знаком?
– Хуже, – выпалил Кастиэль. – Это моя сестра.
На этот раз он взял на себя инициативу и, оказавшись посреди лестницы, крикнул: – Хейэль?
– О, приветствую, Кастиэль, – послышался приятный, веселый голос. Она продолжала играть во время разговора, очевидно, не нуждаясь в концентрации так сильно, как Кастиэль, который просил Мэг молчать, пока сам он играл.
– Как ты сюда попала? – спросил Новак раздраженным тоном, который Мэг слышала от него несколько раз в собственный адрес. – И зачем?
– Автобусом и пешком, а ты о чем подумал? – бодро ответила Хейэль. – Я навещаю своего любимого антисоциального брата, который не пришел на мой концерт.
Новак ударил себя рукой по лицу.
– Я уже извинился за это, – возразил он. – Я погряз в экзаменах и…
– Здравствуйте, – произнесла Мэг, выходя наружу. Ей просто нужно было познакомиться с этой девушкой. Хотя бы ради выражение ужаса на лице Кастиля.