Свора

Хотите обесценить собственную гражданскую позицию? Уничтожьте чей-то бизнес, строившийся десятилетиями. Разбейте окна близлежащих домов и вырежьте осколком на белой коже какого-нибудь бедолаги патетичный слоган в духе Руссо. Снесите памятники, установленные великим людям, открывшим для вас эти земли совершенно бесплатно. Организуйте многочисленные фонды в поддержку черных рецидивистов, наркоманов и других весьма полезных членов сообщества. Опуститесь на колени и возденьте руки к плачущим небесам, скорбящим по утраченной ценной жизни бездельников, прожигающих ваши налоги. Сделайте все вышеперечисленное с гордостью, не забыв превратить свою страницу на Facebook в агитационный радужный плакат. Разрисуйте портрет Трампа, дабы его сторонники покраснели от накапливающегося годами колониального стыда и выбросил свои красные кепки с безвкусным слоганом. Никто не собирается делать Америку великой снова, да? Вы хотите жить в демократии, но вы не желаете ничего делать для ее построения и укрепления. Всем почему-то кажется, что демократия подразумевает безграничную власть гулящих по улице террористов, архитекторов, защитников окружающей среды или собачников.

Свобода мнений!

Перестаньте извращать уникальное произведение политического искусства. Венец творения ума простого смертного, схватившегося за перо или деревянный бочонок. Вас облагодетельствовали и подарили право выражать свои постыдные идеи без страха быть забитым палками на площади вместе с заклинателями камней и торговцами черными петухами. О цивилизации давно забыли. Правила начали меняться с головокружительной скоростью, а подмена понятий прогрессировала как отдельный вид лицемерного искусства. Задумайтесь! Фигляры, призывающие вас опускаться на колени и брать ответственность за своих далеких предков, никогда не сделали этого, если бы не случайное стечение дурных обстоятельств. Думаете, закрывая дверь своего особняка, они все еще ходят с печальной мыслью о трагически погибшем преступнике? Им нужно кормить семью, участвовать в социальных волнениях и оставаться в повестке дня как можно дольше. Ради этого необходимо трансформировать обыкновенного грабителя в национального героя. Назвать пару улиц в его честь и учредить несколько премий от престижных университетов.

Не недооценивайте пиар-акции заморских сумасбродных популистов: пока что они принуждают становиться на колени своих людей, а потом это станет мировым трендом наряду с лобызанием грязных ботинок и принятием так навязываемого факта позорности Ваших предков. И вы утратите всю веру в человечество, если таковая еще гнездилась в Вашем равнодушном сердце. Впоследствии наш бренный мир оккупируют два диаметрально противоположных поколения: те, кто примет на веру любое заявление убогого, замшелого политикана без образования, требующего кланяться той или иной расе, или сносить легитимное правительство, или громить магазины, или снимать с постамента памятники великим, или выстрелить себе в череп из ружья; и те, кто будет ими управлять, а именно – индифферентные к восторженности юнцы со скучающим видом, не ценящих ни жизнь, ни права человека. Им не будет никакого дела до ваших протестов, так как имеет значение лишь власть и ее формы-перевертыши. Но вы не переживайте, ведь у Вас есть кроссовки последней модели из разграбленного магазина на центральной улице Нью-Йорка и ошметки самоуважения. Мой Вам совет – не останавливайтесь на достигнутом, играйтеcь в демократию дальше. Наслаждайтесь и отвыкайте! Через пару десятилетий Вы будете завывать об утраченной свободе выбора и слова.

Вы поинтересуетесь, кто же виновен в создавшемся положении вещей? Ответ будет очевиден – мы все. Вступив в новое тысячелетие, человечество совершило ошибку и прислушалось к весьма бесполезному мнению гуманистов и общественников. Дело не в их теориях, а в том, как долго и интенсивно над ними извращались. К простому либерализму присовокупили ответвления в виде социального, консервативного или –нео. Демократию исказили неудобоваримыми эпитетами – суверенная, гибридная, фейковая, фасадная, либеральная, нелиберальная, тоталитарная. Наименования можно перечислять бесконечно, список длинный. Но суть остается неизменной – все эти эпитеты сбивают рядового гражданина, мешая проникнуться истинным предназначением режима: дать каждому мыслящему созданию право и наблюдать за выполнение обязанностей. Одно не может существовать без другого. Но все вокруг дружно решили, что обязанности – это пережиток какой-то неудачной шутки, длившейся веками. Затянувшийся розыгрыш, ограничивающий бесправие и беспредел. В конце концов мы пожинаем плоды нашего скудоумия. И блаженствуем в прочной золотой клетке невежества. Думая, что из нее можно вырваться в любой момент.

Наконец, репортаж об американских уличных беспорядках закончился. Видеофрагменты быстро сменились парой ярких кадров, а затем на экране возник традиционный логотип канала Гейт. На пару секунд миниатюрная студия погрузилась в тишину. Ведущая, настраивающая микрофон, не хотела выдерживать долгую паузу – либо она выдохнется окончательно, либо выдержит еще час бесконечной программы новостей. Услышав по наушникам, что все улажено, Сандра улыбнулась одной из классических профессиональных улыбок и положила обе ладони на стол. Так удобнее. Сделав незаметный глубокий вдох, она поведала зрителям разлетевшуюся сперва по Телеграму новость об убийстве министра внутренней безопасности Брэма Гровера. Его изуродованное тело – точнее две части некогда единого целого – доставили в центральную больницу для опознания и дальнейших бумажных формальностей. Жестокая расправа над членом кабинета министров? Устранение неугодного соперника? Или вендетта известной антиправительственной общины?

В какой версии больше правдоподобности?

Задав вышеупомянутые риторические вопросы, Эмис кратко рассказала о том, что мэр Столицы Себастьян Гудвин в крайне тяжелом состоянии был доставлен в клинику и подключен к разным аппаратам. Не по причине коронавируса, а в результате серьезной аварии. Ее последствия пока что остаются неизвестными для прессы, а комментировать случившееся муниципалитет не стал. Очевидцы сообщали о безумной гонке, предшествующей аварии, и намекали, что Гудвин вполне мог находиться в состоянии алкогольного опьянения. Не став вдаваться в подробности, ведущая собиралась перейти к следующей теме – внеочередное заседание Парламента, собирающегося принимать пакет социального обеспечения для предприятий, пострадавших во время карантина и пандемии в целом. Поскольку весь мир начал постепенно отрекаться от вредоносных с точки зрения экономики практик тотального закрытия всего бизнеса, Республика последовала примеру добрых соседей и смягчила условия карантина. Ничего интересного для простого обывателя без понимания острых экономико-политических вопросов. Поэтому на этой теме акцентировать внимание намеревались не больше двух-трех минут. Сандра прочла текст на невидимом для камер экране и приготовилась к смене кадра. Но продюсер отчаянно замахал руками, призывая всех остаться в виртуальном зале заседания.

– Сейчас мы можем наблюдать за явным замешательством собравшихся депутатов, – Эмис сама не понимала, по какой причине камеры хаотично исследовали помещение, а люди шокировано переглядывались и указывали пальцами на главную трибуну. – Мы не совсем понимаем, что там происходит, но… – женщина запнулась, на мгновение раскрыв рот в полнейшем замешательстве и непонимании. – Дорогие зрители, оставайтесь с нами. Это кажется невозможным, но в здание Парламента только что вошел президент Кассиус Маунтан, считавшийся пропавшим без вести… напоминаю, около недели назад Маунтана отстранили от должности главы государства общим голосованием, но, похоже, юристам придется столкнуться с определенными трудностями… ведь страна осталась без… Подождите! – вскинув подбородок, Сандра изогнула руку в попытке как-то успокоить бешено стучащее от нервного напряжение сердца. – Президент что-то говорит!

– Уважаемые депутаты! Многострадальные министры не в полном составе, – голос Отца Нации, внезапно появившегося перед глазами миллионов республиканцев, звучал подчеркнуто добро, даже иронично. – Мне очень жаль, что вам пришлось целый год обходиться без моих советов и привычных нравоучений. Признаюсь, многих из вас мне не хватало на беседах у камина. Но эти времена уже не вернуть. Так много ошибок было совершено. Однако у вас все еще есть шанс все исправить. Извините, что испортил перевыборы, но я решил, что будет несправедливо уходить с поста одному. – положив морщинистые ладони на главный помост, диктатор улыбнулся одной из редчайших, по-настоящему искренних улыбок. – Я распускаю нынешний Парламент. Где-то вы можете зафиксировать, что я нахожусь в трезвом уме и твердой памяти. Но ваши лица выражают явную противоположность описанным мною симптомам. В любом случае, благодарю за службу. Верю, Родина вас не забудет! – кивнув присутствующим на прощание, Маунтан повернулся и вышел из зала в сопровождении яростных криков, свистов и бурных оваций.