Беленорские хроники

– Зависит от произведенного на меня впечатления, – цокнул языком посланец, красноречиво смотря на Хранителя, чей пересохший язык проходился по испачканным уголкам рта, а дрожащие руки то и дело хватались за подлокотники. – Устроите ваших гостей с комфортом? Мне еще предстоит поехать в замок Мормонтов и Сервинов. Проведать должников короны, так сказать.

– Вы останетесь, милорды? – Стефану не терпелось вернуться в комнатушку и приложиться к графину с освежающим напитком. Смиренно дождавшись неуверенных кивков, Старк жестом разрешил двум воскресшим изгнанникам подняться и переглянуться с легкой нерешимостью. Неужели все кончено? Годы скитаний по бескрайним снежным просторам принесли свои плоды?

Семь лет назад.

Лжепророк вернулся. Знамена с черным волком снова возвышались над каменной крепостью. Люди, привыкшие к террору безбожников, начали молиться с удвоенной силой при появлении Мстителя с безудержными порывами неоправданной жестокости. Матери прижимали младенцев ближе к себе, едва заслышав конский топот и яростные возгласы захватчиков. Мужчины бросали плуг и падали на колени с протянутыми руками, в надежде вымолить прощение за несовершенное преступления. Все понимали, что спасения ждать неоткуда. Никто не придет к ним на помощь – уже около полугода от детей бывшего Хранителя не поступало вестей. Поговаривали, что один из них даже присоединился к обезумевшему ублюдку и командует отдельными отрядами. Словно почувствовав надвигающуюся кровавую бойню, разбойники перестали миловать крестьян и поджигали их вместе с церквями. Кому какое дело до гибели половины населения деревушки на окраине? Сопротивления не оказывали.

И продлевали мучения.

В одном полузаброшенном городке зарубили как минимум четыре десятка мужчин, а женщин увели в непроглядную тьму хвойных лесов, откуда еще никто не воротился. Еретики хохотали, подсчитывая количество убитых. Соревновались в изощрённости пыток. Не отчитываясь перед Богом и совестью. Их либо накажут, либо вознаградят за усердие. Разжигая костер при помощи изуродованных людских тел, беснующиеся шакалы устраивали танцы под аккомпанемент гнусавых молитв и воплей невинных жертв. Музыка для ушей прожженных душегубов, понимающих лишь язык силы. Покончив со всеми страждущими, ожидающими печальной участи, убийцы ринулись к следующему поселению на карте мертвецов. Через полчаса они ворвались в зажатые между остроконечными горными зубцами дворы и принялись выносить поскрипывающие на ветру двери. Те с легкостью поддавались, пропуская тьму полупьяных нечестивцев с грязными намерениями. Переворачивая убогие кровати и столы, вырывая деревянные половицы и кромсая изодранную одежду, они силились обнаружить прячущихся селян.

Выругавшись, последователи Легиона выбежали наружу и осмотрелись. Все вокруг, казалось, начало приходить в негодность и тонуть под слоями ослепительно нетронутой белизны. Ледяная тюрьма, не ведая пощады, облепляла ветхие лачуги плотной корочкой. Видимо, здесь бесчинствовали до них. И завершили казнь. Не совсем понимая, что теперь делать, солдаты разбрелись по окрестностям, дав незримым наблюдателям великолепный шанс. Скрывая лицо под плотной материей капюшона, трое человек скользнули следом за пошатывающимися фигурами и напали сзади, оглушая черенком меча. Остальных вылавливали поодиночке, оттаскивали в дальние углы между домами и перерезали горло одним легким движением. Крики не успевали вырваться из ртов, заполняющихся кровью. Последний враг заверещал, как свинья, извиваясь в руках карателя.

– Прекрати! Не нужно! – обхватив палача сзади за плечи, двое защитников оттащили его от мертвого злодея с огромным кинжалом в черепе. – Ты увлекся! Снова! – отчитывал уверенный мужской голос с характерными металлическими нотками. – Пора заканчивать. Жечь тела опасно – из-за дыма могут прибыть другие.

– Привяжите к ним булыжники и сбросьте в реку неподалеку, – предложил лидер группы, рухнувший на сугроб возле трупа и учащенно задышав. Пар струился изо рта, затягивая мрачный пейзаж в белую дымку. – Их можно найти в старом разрушенном форте на склоне. Владельцы не будут против.

– Мы с Нероном справимся. Идите в убежище и отоспитесь. Особенно вы двое, – высокий плечистый боец наступил ногой на бьющееся в конвульсиях тело и извлек погруженный до основания кинжал с поразительным равнодушие, передавая хозяину. – Сыны Анархии справятся. Доверься мне. Мансон, проведи их. – удерживая трясущегося от переизбытка эмоций соратника под локоть, говоривший тут же подвел его к другим и бережно передал в их руки.

– Я пойду с вами, – отказавшись от помощи, командир упрямо развернулся и поддался вперед, держа оружие побелевшими пальцами. – Хочу проведать их. – за непроницаемой тканью не было видно ни одного лица, но можно было поклясться в том, что второй спаситель недовольно поморщился. – Это не просьба.

Никак не прокомментировав требование юного командующего, солдат покачал головой и кивнул. Не тратя бесценное время на выматывающие конфликты, он развернулся и направился к оставленным невдалеке коням, приученным к тихим набегам. Понадобилось несколько минут, прежде чем трупы были погружены в седла и вывезены из безмолвной деревни. Они передвигались мелкой рысью, не решаясь прибавить скорость – их могли выслеживать. Разделившись на гористом перекрестке, воины проделали шесть миль по одиночке и воссоединились около вырисовывающихся на фоне каменных руин. Стащив неподъемных мертвецов вниз, они потащили их по устланной кустарником дорожке и скрылись из виду за массивным дубом, оставляя мужчину в одиночестве среди развалин.

Призраков прошлого, каковым когда-то мог стать он сам.

– Бог поможет тем, кто живет во тьме и вечном страхе перед смертью, и укажет нам путь к вечному миру, – опустив ладонь на холодную каменную поверхность, скорбящий облокотился на него спиной. – Ибо Бог сказал: “почитай отца и мать”. Но если Он так сказал, то как мог допустить все случившееся? – сняв капюшон и обхватив край усеянного дырами одеяла, накинутого на плечи, несчастный провел пальцем по многочисленным инициалам, вырезанным на своеобразной могильной плите. – Почему ты допустил это, Господи? – задержав руку на двух буквах, он прикрыл глаза и прошептал: – Прости.

– Смотри, сынок, я вырезал тут первые буквы наших имен и добавил фамилию. Тебе нравится? – раскрыв рот, малыш удивленно кивнул, вызывая заливистый смех отца. – Прочти, что написано.

– Д.Д.

– А полностью? Как тебя зовут?

На следующее утро молчаливая деревушка, затерянная в лесах и горах, потонула в привычном шуме ударов по наковальне. Иные звуки давно покинули это безрадостное место: петухов убили, лошадей выкрали, крестьян запугали, а торговые пути оборвали. Местным жителям приходилось красться по незаметным тропам, избегая возможных встреч с вражескими разведчиками или нечестивцами. Два года они существовали в беспросветной бездне отчаяния. Повсюду страх и ужас. Утро не приносило прежней радости от предвкушения труда – скорее пронизывающий страх смерти. Долгой и страшной. Тем не менее, кузница будто бы находилась вне досягаемости для внешнего хаоса. Внутренняя боль миновала отсыревшие грязные стены, обошла подгнившую соломенную крышу и уступила гниющим деревянным перекрытиям. Внутри, пристроившись за наковальней с кувалдой, орудовал вспотевший юноша, рассматривающий обрисовывающуюся форму. Смочив покрасневшее лицо мокрой тряпкой, кузнец откинул назад волосы соломенного цвета и утомленно прикрыл веки.

– Принести воды? – пятнадцатилетний мальчик, сидевший на табуретке в углу, мгновенно подскочил с бурдюком и подошел ближе. Кудрявые волосы, слипшиеся от обилия пота, щекотали лоб, но хозяин стоически терпел прикосновения.

– Нет. Порядок, – придерживая железную заготовку рукой в перчатке, крестьянин нанес пару точных ударов по граням. – Успеем до полуночи – иначе придется работать весь следующий день. А ты и без этого спишь как убитый.

– Значит, я виноват? – тихо посмеиваясь, возмутился помощник и неодобрительно качнул головой. – Скучаю по жизни в четырех стенах. Под открытым небом спать замечательно, но пробирает до дрожи и мешает расслабиться.