Божий поцелуй

Спустя некоторое время у церкви припарковался коричневый пикап. Из него выскочила молодая женщина, ее русые волосы были чуть короче плеч и волнистыми прядями путались меж собой. Быстрым шагом она зашла в церковь и увидев сына тут же махнула ему рукой.

— Алан! Почему ты опять сбежал?!

Тот сидел на скамейке и рядом с ним стоял Отец Питер. Мальчик ничего не ответил, встретив мать равнодушным взглядом.

— Алан, иди в машину. Бегом! — громко скомандовала она, показав в сторону машины, и тому оставалось только подчиниться.

Остановившись, смотря ему вслед, женщина поставила одну руку на пояс, а другой провела по лицу. Вид у нее был измотанный, но она старательно пыталась не подавать виду. Раздался хлопок двери машины и, вместе с ним, тяжелый вздох святого Отца.

— Он еще не успел привыкнуть к городу. Прошло всего пара дней, не надо было заставлять его идти в школу.

Женщина кинула на того прищуренный взгляд, полный недоверия.

— Вот не тебе все это говорить!

— Ребенок пережил утрату. Ему постоянно снятся кошмары.

— А то мне не знать! Заткнись, Питер. С чего ты вообще решил, что можешь мне что-то советовать? Я его мать, а ты… — она нервно взмахнула рукой, показав на окружающие их своды церкви. — Занимайся тем, чем занимался тут все это время. Помогай… Старикам попасть на путь милосердия, твою мать.

— Анна! — громко прозвучал голос Отца Питера, отразившись от стен и став в два раза громче. — Он так и продолжит сбегать. Прислушайся к нему, пока не поздно.

Женщина обернулась.

— О да. В этом он очень похож на тебя.

Развернувшись, Анна погарцевала к машине, оставляя в церкви громкий гул от ударов каблуков. Отец Питер тяжело вздохнул, взявшись за священную книгу как за амулет, позволяющий, привести в порядок мысли и чувства.

До дома было не так и далеко, проехав мимо школы, скоро они доберутся до маленького, двухэтажного, красного домика.

— Почему ты убежал? — ласково, прозвучал голос Анны, как и должен звучать голос матери.

Мальчик пожал плечами.

— Не ответишь?

Он вновь повторил движение.

— А у бабушки ты тоже часто убегал?

И снова тоже движение. Алан глянул на пятиэтажный дом, мимо которого они проезжали, и опять перевел на бардачок.

— Бабушка позволяла играть где захочется.

— А, ну понятно, — произнесла Анна, поворачивая руль. — Вокруг дома же были сплошные поля, да равнины. Наверное, другие ребята прибегали играть? Насколько я помню, дома соседей стояли очень далеко, да?

Более весело произнесла она, дожидаясь ответа от сына, но он был так увлечен разглядыванием всего, что попадалось под руку, что не ответил. Медленно машина остановилась, а Анна посмотрела на Алана.

— Послушай, понимаю, тебе тут непривычно жить, но это не деревня бабушки. В городе опасно сбегать из школы.

Наконец мальчик поднял на нее глаза, но вид его был уставший и безразличный. Анна немного промедлила, вид сына вызывал у нее беспокойство не меньше чем то, что он постоянно убегал.

— Ты только начал ходить в школу, а тебя уже ругают за то, что ты спишь на уроках. Будь немного повнимательней, хорошо? Все же лучше уделять время на сон дома, — улыбнулась она ему, на что тот ответив «ага», открыл дверь машины и вышел, направившись к дому. Анна тяжело выдохнув, облизав губу, заглушила машину.

За ужином мать и сын сидели на кухне, мальчик, как и подобает маленькому ребенку, накручивал вилку в тарелке с картофельным пюре. Анна, глядя на него, все пыталась собрать свои бушующие мысли в кучку. Улыбнувшись Алану, она ласково спросила:

— Алан, может быть… Ты хочешь сладкого? Как ты смотришь на то, чтобы завтра после работы пойти в кафе-мороженное?

Мальчик остановил свои действия и посмотрел на мать. Его щечки были румяны от горячей воды после ванной, а волосы не успели высохнуть.

— Что такое кафе-мороженное?

— Это маленькое уютное место, где подают очень вкусное мороженное и горячий шоколад.

— Я не люблю мороженное.

Анна в удивлении подняла брови. Как так маленький ребенок может не любить столь манящую сладость. Алан же опустил глаза в тарелку и улыбнулся.

— Но я люблю шоколад.

— О, вот как? Тогда давай завтра сходим и поедим столько горячего шоколада, сколько захочешь.

— Здорово. Мам?

— Да, родной?

— Можно я не пойду завтра в школу. Я там ничего не понимаю.

Анна, положив ложку картошки в рот, перестала жевать, не сводя взгляда с сына.

— Понимаю, тебе тяжело учиться. Ведь ты только-только поступил в школу… Но ее никак нельзя пропускать. Чем больше ты будешь это делать, тем меньше будешь понимать уроки. Да и друзей можно завести в своем классе. И, Алан, пожалуйста, больше не уходи с уроков до тех пор, пока за тобой не придет нянечка, ладно?

Я и сам могу прийти домой, — буркнул мальчик, женщина тяжело взялась за переносицу.

— Тебе всего шесть. Я не знаю, откуда… Ты не можешь гулять по городу без сопровождения взрослых. Понимаешь, Алан?

— А бабушка разрешала мне гулять вокруг дома, сколько я захочу.

— Бабушки больше нет! — грубо воскликнула женщина, чуть не стукнув по столу, но вовремя удержав себя.

— Прости. Я не хотела кричать на тебя.

Алан хоть и вздрогнул, испугавшись повышенного голоса, но все же положил в рот ложку пюре.

— Прости… — вновь произнесла Анна. — Должно быть, тебе тяжело, ведь прежде мы почти не виделись. Должно быть, тебе трудно привыкнуть к городу.

— А почему мы не можем жить в бабушкином доме? Там хотя бы у меня были друзья, — спросил мальчик, подняв на мать глаза. Она промедлила, но все же ответила.

— Понимаешь… Что бы мы могли хорошо жить, мне нужно работать. А у бабушки… Это невозможно. Потому мы с тобой так редко и виделись, понимаешь, мой сладкий?

— Папа приезжал чаще тебя, — произнес Алан опустив взгляд на тарелку, а Анна, казалась бы, выпала из действительности. Она смотрела на мальчика, не веря своим ушам.

— Питер навещал вас? Алан? Не игнорируй меня, ответь.

Качнув головой, он ответил.

— Раз в месяц. Но потом реже. Он часто разговаривал с бабушкой, а потом уезжал.

Анна, все еще прибывая в непонимании, покрутила головой.

— Он ездил к вам? Мама ничего мне не говорила. Я запретила ему вообще приближаться к тебе, как он посмел ничего не сказать мне?!

— Потому… — начал Алан, — бабушка и не говорила. Она говорила мне, что ты взбесишься.

— Да не взбешусь я! — воскликнула Анна, и поняв, что уже на взводе, поставила локоть на стол и подперла рукой лоб.

— Ну, ладно, хорошо. Это он рассказал тебе о том, что можно убегать из дома, когда захочется? — как бы невзначай спросила она, не поднимая головы. Но Алан только покрутил носом и произнес:

— Нет. Мы почти не разговаривали.

Заинтересовавшись женщина опустила руку и посмотрела на сына.

— Почему? Ведь твой отец приезжал к тебе.

— Я всегда играл с друзьями на поле и не знал. Только иногда я был дома, и тогда мы вместе смотрели телевизор, — улыбнулся Алан, похоже, это воспоминание приносило ему немало радости.

Анна тяжело выдохнула, вновь подперев голову ладонью. Даже если она извинится перед сыном, это будет бессмысленно. Да и к чему шестилетнему мальчику оправдания о работе.

Однако теперь ей также стало известно, отчего Алан, сбегая, направлялся в церковь Милосердия, а не домой.

— Алан… — позвала мать, и тот поднял на нее глаза. — Понимаешь, я очень волнуюсь за тебя, и, если что-то не так, ты можешь поговорить со мной. Давай поговорим?

— Я не хочу.

— Хм… Что же, ладно, — женщина поджала губы, после чего улыбнулась. — В таком случае, в следующий раз. Я всегда готова.

Алан качнул головой и продолжил есть.

В темноте не было видно ни места, ни даже земли. Слышались только страшные звуки, рычание и хлюпанье, похожего на рыдания. Однако Алан знал, что здесь кроме него никого нет, и плакать мог бы только он. Но на его щеках не было ни слезинки. Лишь страх, который не давал поднять рук, чтобы это подтвердить. Мальчик смотрел перед собой и видел монстра, размером со взрослого мужчину, он стоял на четвереньках, а его руки и ноги были вывихнуты так, что напоминали жука. Алан попятился назад, пока это существо его не видит, он может убежать, но безуспешно. Оно повернуло длинную продолговатую голову и взглянуло на него своими глазами точками. На лице не было носа, лишь черная, оставшаяся от него пустота. Кожа этой твари также имела коричнево-черный оттенок, из-за чего легко сливалась с темнотой пространства, но что-то неестественно его освещало. Тонкие губы растянулись в оскале, обнажив ровные человеческие зубы и длинные высокие серые десны.