Сын

Спала Нина плохо. Несмотря на подсознательную жажду востребованности, она боялась того, что ее ждет. Мысли в голове разрывали девушку, перетягивая то в одну, то в другую сторону, словно канат. Секс – такое грязное слово для женщины, давно усыпившей желание в своем теле. Нина уже много лет назад отмолила у икон свои грехи с Егором, в молитвах своих обещала вести жизнь праведную. А что теперь? Страшно за себя, страшно перед Богом. Проститутки – это ведь грязные грешницы. И она теперь будет такой же? А вдруг это испытание, данное Богом? И что же, она, верующая до мозга костей деревенская праведница, не прошла его, сделав этот шаг в болото разврата? Но как же спасать сына? Нет уж, если Бог с ней, то он примет ее решение и не оставит на тернистом пути.

На следующие сутки через повариху Павел передал список тех, кого ждет работа. Почти все, кроме Люды и Розы были в деле. И Нины. Ее Павел тоже никуда не позвал. Удивительно, но Нина почувствовала горькое разочарование.

«Почему так? Я никому не нужна? Не понравилась?» – думала она.

Нина занервничала, сидя на своей промятой кровати, затеребила полы платья. Все того же, в котором она сюда приехала. Она злилась. И хотела объяснений. Вспомнила о сыне. Если ее не будут вызывать, она не сможет заработать денег на оплату его долгов. Еще мелькнула мысль, что с Павлом не удастся пообщаться. Но это так, где-то на заднем плане.

Нина тогда еще не знала, как обстоят дела на самом деле. Павел действительно показал ее фотографии нескольким клиентам, но не всем, а только тем, кому Нина по своему уровню могла быть интересна. Ее никто не выбрал. Разбирали уже «своих девок». А еще таким обычно гоняли вольных проституток, тех, что попроще, потому что и клиенты были не самые особенные. Павел в принципе ожидал такого исхода. Новый товар, неразрекламированный, да и по качествам своим уступает многим проверенным. Круг клиентов на нее больно узковат. Прежде чем выпускать девку в продажу, надо ее подрихтовать. Рихтовка касалась в первую очередь ее куриных мозгов, которые сутенер успел заметить профессиональным глазом. Девочки, которыми этот ушлый тип руководил, продавались в кругах абсолютно разных, ценники были от самых низких (но это те, что вольные) до заоблачных (в бараке Нины самой дорогой была Люда, особенно ее любили политики и иностранные гости). Был еще и третий барак, но это уже совсем другая история… Позже. Для приличного ценника нужны и приличные качества, хотя бы начитанность, знание английского. У Нины кроме круглой задницы и больших глаз не было ничего. Такой товар не ценится на одном рынке с Людой, Розой, Виолой. А выпускать Нину за меньшие бабки Павел смысла не видел. Решил ее подкорректировать. Хотя бы пару месяцев пусть позанимается. А еще сексолог. Эта деревенщина же ни черта не умеет – надо учить. Но пока Нина об этом не знала. Корректировку проходили все девочки, но каждая в свой уклон. Для Нины ввиду ее индивидуальных особенностей, жизни в деревне, плохого образования и прочих особенностей, строящих ее личность, уклон был самым глубоким. И пока она не наклонилась до нужного градуса, сутенер не спешил выпускать ее на дело.

– Повезло тебе, – сказала Роза в шутку, но Нине послышалась серьезность. – Бережет тебя Павлик!

– Да брось, – возразила Люда, – клиента просто пока нет. Вот увидишь, завтра повезут к сексологу. Готовься, Нинок. Там настоящая змея.

Но Люду Нина уже не слышала. Глупая серьезно задумалась о том, что ее патрон покровительствует ей, не желая лишний раз торговать ее телом. Это ей польстило (ввиду несомненной глупости). Но как же долги?

Сексолог

Уже на следующее утро заявился сутенер.

– Одевайся, – объявил он Нине, – едем.

– Куда? На заказ? – спросила она.

– Нет пока. Учиться будем.

Нина была одета все в тоже платье, успевшее помяться и испачкаться. Она прибрала волосы и вышла. Поехали в город.

– Паша, знаешь, – обратилась она к нему, – ты говорил, что можно тебя обо всем спрашивать.

– Ну, попробуй.

– У меня нет с собой никакой одежды. Зубы пальцем чищу, мыло у девок беру…

– Понял, – перебил ее сутенер. – Но на эти все вещи надо бы сначала заработать.

– Я долги сына приехала отрабатывать, – возмутилась Нина.

– А тут халявный харчей нет. На себя тоже зарабатывать надо. Мы вас кормим, койку дали. На расчески и зубочистки тратиться еще? Нет, политика шефа гласит, что снабжать вас на халяву только самым необходимым. Остальное должны сами себе обеспечивать. А перед клиентом тебя и без зубочисток в порядок приведут по высшему разряду.

– Но если ты меня не продаешь…

– Если тебя не берут, – перебил Павел. – Вот и едем это исправлять. Учиться будешь.

В то утро патрон был не в самом хорошем настроении. Нина это заметила и решила помалкивать.

Привез он ее к дому на набережной. Сказал, в какую квартиру подняться, а сам уехал, пообещав забрать позже.

Дверь девушке открыла фигуристая брюнетка с алыми губами и подчеркнутой грудью.

– Заходи, деточка, – деловито пригласила она. Женщина выглядела ровесницей своей новой протеже, но внешость Ниночки обманула ее, та посчитала новоиспеченную ученицу молоденькой девчушкой. – Зовут меня Альбина Альбертовна. Это псевдоним, но ты обращайся ко мне именно так. Тебе мы тоже псевдоним придумаем. Как звать тебя?

– Нина, – вымолвила ученица, снимая поношенные туфли.

– Нинель… Как думаешь? Подойдет? – рассуждала женщина, проводя Нину по квартире, большой, богато обставленной. – Нина, на мой взгляд, с одной стороны имя простецкое. Но вообще, в США так тоже называют девочек. Нынче в моде ориентация на Америку. Тебе нравится твое имя?

– Честно сказать, нет.

– А какое бы ты хотела?

– Наоми.

– Замахнулась! Но мы еще подумаем.

Альбина привела Нину в большую комнату в красных тонах. По стенам были развешаны картины эротического характера, навесные полки были заставлены странными вещицами, которые Нина видела впервые, похожими на мужские половые органы разных размеров, и еще куча различных непонятных приспособлений урывками заметила Нина по всей комнате. Освещение было тускловатым, придавало интимности обстановке. Альбина включила музыкальный центр, заиграла необычная музыка.

– Начнем урок, девочка, – повелительно объявила Альбина Альбертовна. – Я расскажу тебе немного об искусстве секса, а потом перейдем к практике.

– К какой такой практике? – изумилась Нина.

– Сегодня ничего страшного, – ответила Альбина. – Сразу заруби себе на носу: меня не перебивать, мне не перечить, все, что скажу, исполнять.

Нина поняла, что с таким учителем не придется расслабиться. Она еще не знала, что с непослушными тут обращаются жестко, но какой-то инстинкт уберег ее от этого знания. Нина с самых первых дней проявляла покорность. Она принесла себя в жертву сыну, потому и решила вести себя так, как жертве полагается.

Сначала Альбина усадила Нину перед собой в удобное кресло и начала читать лекцию о сексе. Какое это искусство, как к нему относились в разных древних странах. Эти знания женщина рекомендовала усвоить, чтобы потом можно было блеснуть перед клиентами, ведь среди них многие любят эрудиток. Потом она перешла к темам более практичным: позы, эрогенные зоны, предварительные ласки. Нине было омерзительно слушать, она замкнулась, сидела с каменным лицом, а это раздражало Альбину.

– Если ты думаешь, что удастся мои лекции пропустить мимо ушей, то ты ошибаешься, – прошипела та, когда выражение лица ученицы стало уже отдавать презрением к происходящему. – Тебя в итоге ждет экзамен. И если ты его не сдашь, у тебя будут проблемы.

Нина почувствовала на себе неприязнь хозяйки дома. Ее властность припугнула Нину, она оробела, даже попросила прощения.

Когда вводная часть закончилась, Альбина приказала:

– Раздевайся.

Нина округлила свои светлые глаза.

– Что уставилась? Раздевайся, – повторила женщина. – Только не просто так. Сейчас я буду учить тебя первой практике, практическому искусству обнажения.