Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 106 из 127

— Я знаю, кого ты имеешь в виду, — отозвался Дегир. — Ходят слухи, что этот имперский капитан — внебрачный сын эрцога.

— Профанация, — усмехнулся Лопес. — Хотя и сыгранная успешно. Впрочем, если уважаемый Симелин имеет другое мнение…

Эрцог мотнул головой.

— Что же мы получаем таким образом? — спросил с нехорошей улыбкой Лопес.

— Что? — переспросил туповатый Дегир.

Жаба промолчала.

— Генерал Макловски, насколько я в курсе, происходит из тайанской линии лордов. Его настоящее имя Томаш Кристо Михал. Он сын лорда Михала. И как бы тот не скрывал сей факт, если наследник воспитывался на Тайэ — это получивший должное обучение и инициированный зверем наследник! — Лопес загнул указательный палец. — Проследить корни лорда Джастина я не сумел, что наводит ещё на более серьёзные размышления. Знать из центральной части Империи у нас на крючке и на ладони. Учитывая развитие нашей науки, на неинициированного человека мы можем воздействовать достаточно широко и успешно. Очень психологически простыми и беззатратными методами. В своё время, перед началом войны, вся знать и высшие чиновники юга были весьма правильно сориентированы и готовы к смене власти в этом регионе. Удалось нам устранить временно и лендслера, но, как вы помните, комиссию по спорным территориям возглавил тогда именно лорд Джастин…Чем всё это закончилось — не мне вам рассказывать, вы участвовали, Симелин, а вы смотрите газеты, Дегир. Можно ли сделать однозначные выводы в отношении лорда Джастина — я не знаю, но уже сам интерес к нему Локьё заставляет меня задуматься, с кем же мы имеем дело? Это второй аргумент, — он загнул безыменный с серебряным кольцом тонкой ксайской работы. — И, наконец, мальчишка–капитан, инициированный эйнитами на Аннхелле. Вы меня понимаете?

Эрцог кивнул. Генерал замялся — он понимал весьма отдаленно.

— Я не знаю, что желает предпринять эрцог дома Сиби, но он занят делом. И работает он в стане врага с теми, коих раньше на стороне Империи просто не было, как все полагали. Я не знаю, чего он хочет — уничтожить таким образом зреющего врага, объединиться с ним? Это его дело. Он в здравом уме и твёрдой памяти, и нам не поздоровится, если паутина придёт в движение, и он ощутит признаки бунта. Содружеством правят эрцоги. А наше дело — подчиняться. И встанем мы, как это и принято, на сторону того, кто сильнее. Это и обеспечивало нам более чем трёх тысячелетнее процветание. Поправьте меня, если я говорю что–то не то, друзья мои?

Уже сама форма заявленной неофициальной встречи свидетельствовала о том, что лендслер в ярости: он пожелал увидеться с командующим экзотианской эскадрой один на один.

Однако Локьё достаточно изучил меня, тоже инициированного с теневой стороны, чтобы предположить, что из себя представляет взбешенный Дьюп.

Для начала эрцог решил убить двух зайцев, настояв на приглашении и на «неофициал» генерала резерва, Риигхарда Дегира, чьи недальновидность и бездумное исполнение идиотского приказа тоже сыграли свою роль.

Это был, в общем–то, более–менее честный ход. И Колин согласился с этим «третьим–лишним». Ну а потом эрцог вызвал меня, что не лезло уже ни в какие ворота. И Колина, разумеется, в известность он не поставил, правильно рассчитав, что и мне никому сообщать о встрече в голову не придёт.

Дегир просто подавился воздухом, увидев имперскую форму и сообразив, кто я примерно по должности (в лицо он вряд ли меня знал). Судя по остекленевшим глазам и отвисшей челюсти — генерал резерва был из тех реомоложенных, мозг которых так и не сумел подобрать ключи к подкорке собственных предрассудков. Дегир был весьма знающим и опытным, это читалось в циничных усталых чертах, но никакими особенными способностями не блистал. И эрцог, скорее всего, решил скормить служаку Колину. Видно, не первый числился за ним прокол.

Дьюп вошел один, но мне не удивился. Мы встретились глазами, он кивнул Локьё… По Дегиру скользнул, как по пустому месту. Внешне лендслер был спокоен, внутренне — абсолютно закрыт. К нам, по сути, просто внесли сейф.

Дегир приободрился, расправил плечи и шаркнул обшлагом кителя по столешнице. Он ожидал чего–то пострашнее.

Но лучше бы генерал сидел тихо, потому что Колин обернулся на звук.

— А–а, — усмехнулся он, — это и есть то самое грязное пятно на твоей репутации, Аний? Вчера оно сидело далеко и тихо.

И тут же свет померк, и покрывало давящего ужаса развернулось над нами. Эмоциональный накат (теперь я знал, как это называется, Дарайя кое–чему всё–таки успела меня научить) был плотный и вязкий. Меня буквально вдавило в кресло. По ощущениям происходящее напоминало перегрузку в 5–6 g. Причём мы имели дело с уже холодным, дозированным и логически выверенным «накатом». Потому, что пилот выдержит и 8–10 g, не сдохнет, но пилот, а не генерал.

Локьё, видимо, успел закрыться, потому что сидел, улыбаясь. Я закрыться не успел, но расслабился в процессе и ушёл по привычке «сквозь».

Дегиру хватило. Генерал посинел — воздух в его гортани превратился в свинец.

Это было смешно. Потому что смешно разматывать годы, жрать дармовое время и не учить себя ничему. И делать заносчивую морду, отпихивая зовущий звон бытия. Я не верил уже, что никто не слышит иное, не логическое в нашем мире. Просто трудно оторвать задницу. Трудно, если в тебя не пихают знания, как в школе, и рядом не стоит некто с кнутом и пряником. А сам ты и взять ничего не можешь. Ты ж эмоционально ленивый и тупой. Впору раздавать таким, как ты, генерал, специальные таблички с надписью — «недоделан по собственному желанию».

У тебя, генерал, было столько возможностей изучить и эго, и мир, но ты не воспользовался ни одной. Ну, и как тебе свинец в легких?

Колин покосился на меня и фыркнул. Недоумение Локьё тоже длилось недолго. Они поняли, о чем я. И это как–то сняло напряжение.

Колин бросил укоризненный взгляд на эрцога, тот едва заметно пошевелил плечами — мол, я–то тут причём.

Дегир хватал ртом воздух.

Локьё обернулся к нему:

— Если я ещё раз уловлю в твоих пустых глазах даже мысль о самоуправстве, — сказал он тихо. Помедлил. — А ведь хотел под трибунал отдать, гада… Бегом отсюда!

Дегир уставился на меня стеклянными глазами. Мыслей он читать не умел, но понял, что я как–то нехорошо посмеялся над ним. А я понял, что нажил ещё одного врага — униженному не всегда нужна жизнь. Но генерал выскочил из каюты, и из моей головы — тоже. Врагов хватало: одним больше, одним меньше.

— Да… спасибо он тебе не скажет, — понимающе усмехнулся Локьё. И повернулся к Колину:

— Нашему спору конец?

— Конец? — удивился тот. — Ты полагаешь, я тебе не верил? — он усмехнулся и дотронулся до спецбраслета, скрытого широким рукавом кителя:

— Срочно ко мне!

— Ты кого–то таки привёз? — удивился Локьё.

— Пришлось. Не то получится тот же правовой казус, что и при Эксгаме. Я бы тогда повесил вашего Пештока за ноги на площади Первого колониста, и, возможно, мы бы не воевали сейчас. Но на этот раз мы с тобой разрешим все противоречия обстоятельно и до конца.

— А отчего не у дома правительства? — поинтересовался Локьё. — Там вешать веселее — народа побольше?

— Обзор хуже, — усмехнулся Колин.

Дверь открылась.

Если эрцог Локьё имел весьма смутное представление о кровавой инициации в снегах Тайа и форме зверя, то Дьюп, будучи ещё Томашом Михалом знал сей процесс в подробностях. Он сам «просыпался» по весне в тающем под неожиданным солнцем снегу, мокрый, грязный и промерзший до самых костей. И прекрасно знал, где держат Энрека.

Иннеркрайт и стоял сейчас на пороге. Немного бледный, но вполне уже меняемый. Только в глазах застыло что–то странное.

Я встал ему на встречу, и мы обнялись.

Но я не ожидал от него такого сильного объятия. Энрек был довольно рафинирован и изнежен, на мой вкус. И вдруг я почувствовал в нём ту, отдалённую силу, которая шевелилась иногда и во мне самом. Почувствовал и начал покрываться гусиной кожей, а мышцы вздулись, с треском разрывая ставшее вдруг тесным хэбэ. Угораздило же надеть форменную рубашку вместо обычного бесшовного белья.