Шешель и шельма

Муж, которого это трепетное создание держало сейчас под локоть, поглядывал на распускающих хвосты приятелей и дальних родственников снисходительно, принимая все восторги на собственный счет. Новым приобретением Павле Ралевич был доволен и даже обоснованно горд: найти такое чудо в Беряне – редкая удача. Совсем юная, нежная пансионерка, скромная, хорошо воспитанная, всего пару месяцев назад прибывшая в столицу из своего пансиона. Невинная, как первоцвет, что Павле подозревал все время их знакомства и в чем с глубоким удовлетворением убедился вчерашней брачной ночью.

Выгодное приобретение, доставшееся очень дешево, которое при минимальном вложении засверкало бриллиантом чистой воды.

Павле Ралевич, сорока пяти лет, совладелец ювелирного дома «Северная корона», опытный зеленый маг и авторитетный артефактор, в деньгах не нуждался, поэтому жениться на кошельке считал глупым. Такая девица будет капризна и избалованна, а он слишком занят, чтобы с ней носиться. Голубой крови Павле тоже не искал: тщеславие не требовало обзаводиться титулом, а в его делах положение не играло роли, аристократы и так держались весьма любезно. Да и девица такая будет либо слишком требовательна, либо… В общем, зачем такие сложности?

То ли дело вот это юное создание! Выгодное приобретение, да.

– А как вы думаете, прекрасная Цветана, ждать нам войны с Регидоном? – внезапное обращение одного из друзей мужа заставило очень к месту вздрогнуть от неожиданности.

Голубые глаза пару раз растерянно моргнули, новобрачная неуверенно улыбнулась и проговорила, смущенно опустив взгляд:

– Простите, сударь, я совсем ничего в этом не смыслю… Павле, как ты считаешь?

– Ждать, – с легкой усмешкой ответил тот. – Через пару десятков лет, когда технические средства позволят. Если сумеем протянуть столько без какого-нибудь бунта.

Чарген испуганно ахнула, теснее прильнула к боку мужа, ненавязчиво прижимаясь к его локтю грудью.

– Павле, какие ужасы ты говоришь! Война, бунт…

– Не бойся, Цветочек, нас это все не затронет. – Ралевич накрыл узкую ладошку своей.

Один из собеседников горячо возразил, что владыка ни за что не допустит подобного, еще один, по выправке – отставной офицер, неодобрительно высказался о настрое хозяина приема. Чара слушала, не забывая испуганно жаться к мужу и растерянно хлопать глазами на мужчин, изображая непонимание. И рассеянно думала, что в этот раз вполне угадала с супругом: его точно не будет жаль.

– Цветочек, пойди присядь, ты устала. Да и не нужно тебе все это слушать, – обратился к ней Павле.

– Спасибо, дорогой! – благодарно улыбнулась Чара. И хотя предпочла бы еще послушать и «поболеть» за офицера, послушно ушла к столику с напитками, который стоял возле выхода на балкон.

Прием был очень небольшим. Почему муж решил устроить его на следующий день после свадьбы, Чарген не поняла, но особенно и не расспрашивала: не положено. Шумной компании друзей у Ралевича не водилось, да и вообще тех, кого можно назвать друзьями, большой дружной семьи – тоже. Поэтому сегодня молодоженов окружали деловые партнеры, случайные люди из клуба, который Павле посещал то ли ради статуса, то ли для сбора новостей, да постоянные клиенты ювелирного дома. Разношерстное скучающее общество.

Чара подумала, что ей как хозяйке и виновнице торжества стоило бы блистать и развлекать гостей, раз муж не желает, но от мысли этой отказалась сразу. Где бы вчерашней пансионерке научиться той уверенности, которая для подобного требовалась? Оставалось стоять в уголке, разглядывать гостей и мечтать, чтобы все это поскорее кончилось.

С другой стороны, когда закончится это, снова придется делить с Ралевичем супружескую постель, и неизвестно, что хуже. Любовником супруг оказался скучным и эгоистичным, целовал так, что после хотелось умыться, и смешно сопел. И это тоже не добавляло новобрачной сочувствия и симпатии.

– Скучаете, госпожа Ралевич? – Прозвучавший сбоку голос заставил Чару опять вздрогнуть от неожиданности и встревоженно обернуться. Чтобы тут же расслабиться и смущенно улыбнуться.

Высокий импозантный мужчина, чуть полноватый, с благородной сединой на висках – один из совладельцев «Северной короны». В прошлом сам ювелир, но отошел от дел – проблемы с руками. Холост и очень одинок почти двадцать лет, с момента смерти супруги, не оставившей ему детей. Чарген успела выяснить о нем многое, она какое-то время колебалась между кандидатурами двух совладельцев. Но господин Гожкович понравился ей своей манерой общения, ироничностью и глубокими грустными глазами, поэтому выбор пал на Ралевича.

За последние десять лет она ни разу не сошлась с мужчиной, который был бы ей симпатичен: не хотела повторять ошибок матери и проверять выносливость собственной совести. Все же обманывать приятнее скользких типов вроде нового мужа, а не приличных и порядочных людей.

– Такое количество гостей, и все так строго на меня смотрят! – пожаловалась Чара. – Я страшно боюсь сказать или сделать что-то не так и расстроить Павле.

– Павле сложно расстроить такой мелочью, – одними губами улыбнулся Гожкович. – Позвольте за вами поухаживать. Чего желаете? Вина? Или, может быть, сок?

– Лимонада, если вас не затруднит, – попросила новобрачная, скрывая досаду: выбрать ей хотелось первое.

Вино у мужа было не запредельно дорогим, но хорошим: сорт фенаса, виноградники побережья, Ежарская долина, почти местное. Наглядный пример рачительного характера Ралевича, который не любил переплачивать, особенно за пыль в глаза.

Чара такое очень любила, хотя пробовать его доводилось редко: пить просто так, к обеду или ужину, в одиночестве было скучно и неприятно, хорошо посидеть вечером за бутылочкой – банально не с кем. А когда выдавалась случайная компания – приходилось играть роль, а значит, требовалось сохранять абсолютно трезвый рассудок и остроту восприятия.

Конечно, Гожковича не затруднило. Большой кувшин, зачарованный на охлаждение, мужчина аккуратно взял двумя руками, стекло звякнуло о стекло, плеснула ароматная жидкость и тонкой струйкой полилась в высокий стакан, слегка запотевший от температуры напитка.

– Прошу. – Бывший ювелир протянул наполненный сосуд собеседнице.

Новобрачная приняла его, пригубила ароматный напиток солнечного цвета и немного примирилась с действительностью. Конечно, не белое полусладкое, но весьма недурно.

– Спасибо. У Павле столько друзей, все такие солидные. И дамы… Мне кажется, я никогда не смогу стать на них похожей! – посетовала Чара для поддержания разговора. Не стоять же истуканом.

– А стоит ли кому-то уподобляться? Вы юны и прекрасны, оставайтесь такой подольше. Надеюсь, Павле не загубит такое чудо, – рассеянно закончил он, посмотрев на хозяина приема.

Тот взгляд встретил, отметил почтительное расстояние между своим ценным приобретением и партнером и коротко кивнул. Гожкович улыбнулся в ответ, отсалютовал бокалом.

– Не понимаю, о чем вы. Павле такой замечательный! Я словно попала в настоящую сказку с настоящим принцем!

Собеседник чуть заметно улыбнулся. То ли восторженности Цветаны, то ли ее же фантазии: невысокий, с оплывшей фигурой, невыразительным лицом и залысинами, на героя девичьих грез Ралевич не походил совершенно. Но зато вполне тянул на живого, настоящего принца: они тоже люди, и молодые красавцы среди них попадаются не так уж часто. Как и в любой другой профессии.

– Павле бывает… резок. И скор на расправу. Впрочем, простите, не хотел вас напугать, в конце концов это просто слухи.

– Какие слухи? – проявила Чарген вполне подходящее юной девушке любопытство, на которое наверняка и рассчитывал собеседник.

– Говорят, Павле бывает жесток с женщинами, которые его разочаровали. Одна из его любовниц, например, бесследно исчезла.

– Вы говорите гадости! – Свежеиспеченная госпожа Ралевич обиженно насупилась, а под конец даже добавила слезы в голос. – Павле не такой! Он хороший и добрый, а вы – злой и лицемерный! Как вы можете, вы же его друг?!