Шешель и шельма

Дарья Кузнецова

Шешель и шельма

Пролог

Береги соседа своего, он тебе еще пригодится.

Беряна, столица Ольбада

7 горешняка[1] 8151 г.

– Придержите лифт! – Окрик заставил девушку дернуться.

Рука на рычаге дрогнула, но пассажирка не сразу сообразила, что именно от нее требуется: раннее утро было для Чарген самым мучительным временем суток, и скорость реакции страдала вместе с остальными положительными качествами.

К счастью спешащего, он влетел в крошечную клетушку лифта почти сразу за своим криком. Врезался в стоявшую там Чару, сбил с ног, но сам же успел поймать, не позволив отлететь к стенке. Как девушка не выронила при этом сумку – она и сама не смогла бы ответить. Все-таки сосед слишком твердый и костлявый, чтобы столкновение прошло безболезненно.

– Привет, мышка! Прости, – кривовато улыбнулся он, аккуратно выпустив попутчицу. – Вниз?

– Доброе утро, господин Сыщик! Конечно, вниз, – охотно отозвалась Чара.

Рычаг скрежетнул металлом, створки с лязгом сомкнулись, и лифт медленно поплыл. С пятого этажа он всегда полз еле-еле.

Такое вроде бы уничижительное обращение соседа совсем не задевало Чарген. Наверное, потому, что в нем не было никакого личного отношения или пренебрежения, просто констатация внешнего сходства: острый носик, темные глаза, смуглая, как у всех южан, кожа, темно-русые волосы – вроде бы длинные, вроде бы густые, но очень невыразительные и тусклые.

Черная юбка, белая блузка, серый приталенный жакет, удобные ботиночки на низком каблуке – аккуратная, по размеру, одежда, не цепляющая взгляд ни яркостью, ни нарочитой небрежностью.

Действительно – мышка. Скромная, осторожная, неприметная – не красивая, не отталкивающая, совершенно заурядная, но при ближайшем рассмотрении миловидная девушка. Обычная. Именно такая, какой должна быть приличная горожанка.

А еще это прозвище давало возможность немного расслабиться: можно не так пристально следить за словами собеседника. Отзываться на «мышку» было гораздо проще, чем на имя.

Над ответным прозвищем даже задумываться не пришлось: профессия и одна из масок мадирского театра спаялись в этом человеке воедино и настолько тесно, как будто старые драматурги списывали Сыщика непосредственно со следователя Стевана Шешеля. Правда, комедийные амплуа маски, когда ее надевали на непутевого, ленивого или жадного служителя закона, ему совсем не подходили, но это уже детали. Главное, самого соседа такое прозвище только забавляло и совсем не обижало.

– К тетушке? – Он выразительно кивнул на сумку, которую Чарген, устав держать, поставила на пол.

– Да, поеду, – подтвердила девушка. – Каникулы, в библиотеке сейчас тихо, а ей с огородом надо помочь. Сами понимаете, в деревне рабо… Ой!

На этом месте, обрывая пояснения, лифт вдруг резко дернулся, уронив Чару на соседа, и замер. Мигнув, погас осветительный шар под потолком, и воцарилась мертвая тишина, особенно пронзительная из-за чернильного мрака вокруг и стихшего гудения, с которым ехал лифт.

– Только не это! – простонала девушка, судорожно вцепившись в лацканы пиджака мужчины. Зажмурилась. Темнота неприятно давила, но сейчас – не так сильно, как могла бы. Все же здорово, что сосед решил догнать лифт и разделил с ней приключение, в одиночестве пережидать подобное было бы труднее.

– Ты боишься темноты? – сделал Шешель логичный вывод, даже приобнял девушку за плечи – неожиданное, но приятное проявление сочувствия.

– Боюсь, особенно когда тесное пространство. Но главное, меня такси ждет, до дирижабля меньше часа! – пожаловалась Чарген.

Следователь молча отправил куда-то вверх и вбок легкий магический импульс желтого спектра, совсем рядом в темноте тихо ухнуло, заставив Чару вздрогнуть от неожиданности. А через мгновение клетку лифта залил тусклый, слабый желтоватый свет – шар горел еле-еле, но этого было вполне достаточно для успокоения.

– А сдвинуть с места его так не получится? – неуверенно спросила девушка, не спеша покидать надежные объятия и с трудом удерживаясь от того, чтобы воспользоваться случаем и ощупать соседа.

Ее давно мучил вопрос: господин Сыщик под пиджаком крепкий и жилистый или тощий и костлявый? Склонялась к первому варианту, но найти подтверждение этому никак не удавалось.

– Да легко! – отозвался следователь. – Но сыскаря ноги кормят, поэтому они мне еще дороги как память.

– То есть?

– Если лифт грохнется с высоты третьего этажа, кости мы, конечно, соберем, но вряд ли целые, – доходчиво пояснил Шешель. Продолжая придерживать соседку одной рукой – привык уже, что ли? – вторую вытянул в сторону, освобождая из-под манжеты наручные часы. – М-да. Забежал переодеться. Садись, мы здесь надолго. – Он небрежно махнул рукой и, все же выпустив Чару, спиной по стене стек на пол.

– Может быть, позвать на помощь? Или двери попробовать открыть? Вы же сможете, и это, наверное, не так опасно, как…

– Садись, не надо ломать технику, – отмахнулся Шешель. – Или у тебя там в сумке ломик есть? Нет? Мне, конечно, льстит такая вера в мои силы, но руками я эти двери не открою. Даже если бы собирался.

– А что насчет помощи? – Чарген не готова была сдаться так быстро и все еще надеялась, что это недоразумение вскоре разрешится.

Опаздывать на дирижабль совсем не хотелось, от этого все планы летели псу под хвост. Она ведь собиралась для начала заехать к маме!

– Кричи, – пожал плечами следователь, невозмутимо глядя снизу вверх.

Чара неуверенно покосилась на двери, потом на соседа. Потом прислонилась к стене напротив соседа и медленно, придерживая юбку, съехала по ней, опустившись на корточки.

– Что, не будешь? – ухмыльнулся Шешель через пару секунд.

– Лучше вы, господин Сыщик, у вас голос громче, – вежливо уступила девушка.

– Жаль, – неопределенно хмыкнул сосед и слегка стукнулся затылком о стенку лифта. Прикрыл глаза.

– Это тоже бесполезно, да? – спросила Чара тихо.

– Сегодня воскресенье, половина пятого утра, – невнятно пробормотал Шешель. – Нормальные люди спят. В здании толстые стены, так что шум на лестнице не побеспокоит жильцов. И лифт у нас новый, тихий, – закончил со смешком.

– Я не успею на дирижабль, да? – вздохнула девушка и тоже сползла на пол. Долго она в прежней позе все равно не высидит, куда уж тут юбку беречь!

– Не успеешь.

Несколько минут они посидели в тишине, которую нарушил жалобный стон. Чарген растерянно покосилась на соседа, который вряд ли мог издать такой звук.

– Что это было?

– Надо было позавтракать, – отозвался следователь.

– У меня есть бутерброды. Хотите? – предложила девушка и полезла в сумку еще до того, как закончила фразу.

– Хочу! – Шешель не стал скромничать, тут же заметно ожил, выпрямился и открыл глаза. Получив внушительных размеров бутерброд из пары поджаристых хлебных треугольников с начинкой между ними, уткнулся носом в хлеб, с шумом втянул запах и выдохнул со сладострастным стоном. Чара при виде этого не удержалась от хихиканья. – Спасительница! Благословите боги мышиную домовитость и запасливость! – нашел он в себе силы поблагодарить и с упоением впился зубами в хрустящий бок бутерброда. Блаженно замычал, закатив глаза, и девушка засмеялась в голос.

– Ешьте-ешьте, вы вон какой худой, вам надо, – с умилением сказала она. Шешель угукнул, не в силах оторваться от еды, которая исчезала с пугающей скоростью. – Господин Сыщик, вы когда последний раз ели? – озадачилась Чарген.

– Не помню, – честно ответил тот, кивком благодаря за следующий бутерброд.

– А спали?.. – продолжила любопытствовать Чара, разглядывая соседа внимательней.

Сейчас, в тусклом тревожном свете, лицо следователя, и в лучшие дни кажущееся слишком худым, даже изможденным, вовсе напоминало обтянутый сухой кожей череп. Темные круги под глазами, тени от скул на впалых щеках – зловещий вид.

1

Горешняк – июль (ольбадск.). – Здесь и далее примеч. авт.