Страница 41 из 42
*****************************************************************************************************************************************
Шестнадцатая глава.
*****************************************************************************************************************************************
Прошло четыре невероятно длинных дня-близнеца. Я жила и не жила. Теперь у меня не было будущего, не было планов, не было ничего. Я жила даже не настоящим, поскольку оно совсем не радовало меня; я жила прошлым – мыслями и воспоминаниями о Максиме. Теми днями, которыми я так легко пожертвовала в погоне за правдой и возмездием.
Второго декабря у него был день рождения, и я поздравила его в WhatsApp, поскольку он не взял трубку, но он даже не прочитал его. Я тихо плакала в своей комнате и все больше осознавала, что это конец.
Единственным светлым лучиком в моей жизни оказались дети Вадима. Я так боялась встречи с ними, я избегала ее, а потом, случайно столкнувшись, поняла, что они своей добротой и непосредственностью заполняют пустоту в моем сердце. Теперь у меня возникло желание подарить им любовь и заботу, которой я лишила их, оттолкнув от себя их мать.
Я сидела за столом и водила вилкой по тарелке. В комнату вошел Вадим и, поцеловав меня в макушку, пригрозил:
– Если не будешь есть, буду сам кормить тебя.
– Я ем.
– Я вижу, – сказал он, смотря на мою практически не тронутую тарелку. – С Максом или без Макса ты должна жить.
Но, увидев мои мокрые глаза, сразу перевел тему.
– Тебя скоро оправдают.
– С чего ты взял?
– Я искал кулон Веры и случайно нашел дневник Марины.
Я вытаращилась на него.
– И что там написано?.. Я могу посмотреть?!
– Я отдал его Максу.
– Зачем?!
– Я хочу, чтобы он прочитал его и вы помирились.
Я отвернулась, пряча слезы, покатившиеся по лицу.
– Это невозможно.
Я бродила по дорожкам сада, как привидение. Измученное, потерянное существо, которому нужно было где-то найти силы, чтобы попробовать забыть кошмар последних дней и как-то пытаться жить. Чем больше думала я о своем будущем (о том, если меня действительно оправдают и позволят везде перемещаться), тем больше убеждалась, что мне надо вернуться в Москву, с головой окунуться в учебу, а лучше как-нибудь заработать амнезию, чтобы забыть человека, которого любила до умопомрачения, а главное – забыть его последние слова, которые не выходили из моей головы и причиняли нестерпимую боль.
Чувствуя, что окончательно замерзаю, я повернула на тропинку, ведущую к дому, и медленно пошла по ней. Почти у самых ступенек я обернулась, услышав шум автомобиля, и увидела красную машину Максима. Первым желанием было сбежать, но ноги не слушались меня, и я стояла как вкопанная и смотрела, как он паркуется.
Он вышел из машины и увидел меня. От наших встретившихся взглядов сердце в груди пустилось вскачь. Я кричала самой себе:
«Уходи! От того, что он скажет тебе, будет еще больнее!».
Но, наверно, мне нравилось причинять себе боль, потому что я по-прежнему стояла и смотрела на него.
Он подошел ко мне.
– С тебя скоро снимут все обвинения. Я прочитал дневник Марины и отнес его в полицию, – сказал он.
– Мне все равно, – ответила я, смотря в его непроницаемые глаза. – Мне важно только то, что думаешь ты.
Он без слов притянул меня к себе и уткнулся в мои волосы.
– Она убила Веру преднамеренно. И она планировала убить тебя.
Я почти не дышала. Я уже не думала, что смогу когда-нибудь вот так чувствовать его тепло, его сильные руки, его дыхание. Закрыв глаза, я наслаждалась его присутствием и думала, как же мало мне надо для счастья. Просто чтобы он был рядом и сжимал меня в своих объятиях.
Он отпустил меня так же резко, как и прижал, и мы посмотрели в глаза друг друга. Я видела в них слезы. Ему непросто было признаться в том, что его любимая сестра, совершив одно преступление, планировала другое. И самое страшное – я думаю, он понимал, что рано или поздно, если бы с ней не произошел этот несчастный случай, он произошел бы со мной. Он любил ее, и он любил меня (сейчас я остро чувствовала это), но непременно кого-нибудь лишился бы просто потому, что Марина видела во мне отражение моей сестры и не хотела видеть меня рядом со своим братом и со своим мужем.
– Я люблю тебя, – пробормотала я, не зная, чем еще могу облегчить ему его боль, и коснулась своими замерзшими пальцами его щеки.
Он взял мою руку и, поднеся к губам, стал согревать своим горячим дыханием.
– Прости меня, – наконец произнес он. – Я должен был выслушать тебя тогда, как бы мне ни было больно.
Я кивнула.
– Хорошо.
– Я люблю тебя.
Мы снова бросились в объятия, пытаясь найти спасение от своих бед именно друг в друге. Я прижималась щекой к его куртке и уже почти не ощущала холода, гнавшего совсем недавно меня в дом; я знала, что впереди нас ждет непростая жизнь и мы перебьем не один десяток посуды в порыве своей импульсивности; но я очень надеялась, что мы будем учиться понимать, прощать, уступать и искать компромисс, будем стараться сдерживать свой гнев и плохое настроение, чтобы не обижать друг друга, и беречь то чувство, что неожиданно когда-то, в самый неподходящий момент упало нам на голову, потому что любовь – это не вещь и никто никогда, даже если очень захочет, не купит ее в магазине.