Любовь на расстоянии

               Наконец он решился меня поднять, и я, оказавшись в его сильных руках, почти не замечала боли. Мы аккуратно стали спускаться вниз, пока не добрались до двери, источавший дневной свет, как врата рая из темноты ада.

               Он снял с меня грязное пальто и, ничего не сказав про мои запачканные внизу брюки, открыл дверь машины, чтобы я села в нее. Я послушно сделала это. 

               Первым делом, оказавшись внутри, я взглянула на свое лицо. Оно было перепачкано в крови, но значимых повреждений не было. Я, как множество девушек, инстинктивно закрыла его, когда стала кувыркаться по ступенькам лестницы. Потом я взглянула на разбитое стекло телефона и покоцанные края и вздохнула, понимая, что моя авантюра могла закончиться гораздо хуже. 

               Макс закрыл дверь и, кинув в багажник пальто, пошел к противоположной стороне автомобиля. Когда он сел в машину, то рассерженно посмотрел на меня и, прежде чем ее завести, потребовал:

               – Пока мы едем в больницу, я жду от тебя подробный рассказ, какой черт тебя занес в это место?! И что произошло там?!

               Я слышала по его голосу, что он очень злился, несмотря на то что старался держать себя в руках.

               Я вынула из кармана джинсов сложенный листок, который получила сегодня, и протянула ему. Он взглянул на него, а я пробормотала:

               – Я не думала, что это заброшенное здание, когда поехала сюда…

               – Но когда приехала и увидела, зачем ты туда пошла?!

               Он пронизывал меня своим свинцовым взглядом.

               – Затем, что уже приехала! – заявила я, тоже начиная сердиться на саму себя.

               – Что дальше?

               – Я не знаю, – пробормотала я, желая одного – чтобы он перестал спрашивать меня о произошедшем.

               – Ника!

               Его тон подразумевал, что это не закончится, пока он все не узнает.

               – Мне показалось, что меня кто-то толкнул, но я никого не видела, – нехотя призналась я.

               Он резко затормозил, так что ремень сработал и зафиксировал меня в кресле, и припарковался на обочине.

               – Тебя хотели убить? – его голос загремел на весь салон машины.

               Я не на шутку испугалась его реакции и уже пожалела, что сказала ему об этом. Надо было сказать, что я упала.

               – Нет. Макс, я не знаю…

               Он смотрел на меня глазами, от которых мне хотелось спрятаться. 

               Он приподнял мое лицо за подбородок, чтобы я не убирала взгляд, и, чеканя каждое слово, словно желая, чтобы оно дошло до моего сознания, сказал:

               – Ника, обещай мне, что ты выкинешь эту историю из головы и больше никуда никогда не поедешь, кто бы тебя и куда ни звал и что бы тебе ни обещали! 

               Я молча смотрела ему в глаза, не зная, как мне пообещать это.

               – Иначе ты больше никогда не приедешь в Питер, – жестко добавил он.

               Это было нечестно. Он играл не по правилам. Он играл на моих чувствах. А я слишком любила его. 

               – Обещаю… – еле слышно выдавила я, чувствуя подсознательно, что сейчас, повинуясь ему, я предаю Веру, оставив безнаказанным человека, виновного в его смерти.

               – Ника, я не слышу!

               Я сердито посмотрела на него и сказала отчетливо и громко:

               – Обещаю!

               Я стояла на вокзале в объятиях Максима и хмурилась. Произошедший инцидент испортил сегодняшний день, и мы, вместо того чтобы провести его в спокойной, счастливой обстановке в объятиях друг друга, провели его в очереди в травму. Хорошо хоть, что переломов у меня не оказалось, были только ушибы. Правда, нога до сих пор болела, даже после обезболивающего укола, и я немного хромала, опираясь на нее, но сейчас меня беспокоила не она, а наша разлука на неделю. 

               Он уже немного отошел и не злился на меня и, встретившись со мной взглядом, спросил:

               – Может, все-таки останешься? 

               Я помотала головой.

               – Ты же знаешь, я не могу.

               – Не хочешь, – помрачнев, подчеркнул он.

               – Макс! 

               Наш разговор злил нас обоих, даже несмотря на то, что мы прощались и должны были дорожить последними мгновениями перед разлукой.

               – Будешь ездить в институт хромая.

               – Да, – буркнула я.

               Он грустно посмотрел на меня и попросил: 

               – Береги себя.

               После этих слов мне не хотелось ни дуться, ни злиться; мне хотелось прижаться к его губам и хоть на мгновение забыть, что мы расстаемся на неделю. Я обняла его за шею и прижалась к ним. Это был даже не поцелуй, а застывшее прикосновение. Но мне не хотелось ни бушующего огня страсти, ни нежного, почти невинного поцелуя; мне нужно было просто почувствовать его кожей, словно я хотела на языке прикосновений сказать, как сильно я его люблю и как сильно хочу быть с ним… 

               Я оторвалась от его губ и подняла на него глаза. Наступал самый ужасный момент – разомкнуть руки, отвернуться и уйти. Это всегда было самым сложным. Я как магнит притягивалась к нему, и надо было найти в себе такую мощь, чтобы суметь противостоять силе магнитного поля Макса, действующего на меня.

               Он смотрел на меня своими невероятными глазами, проникающими мне в самое сердце, и мне захотелось послать все к черту, послушаться его и остаться, но мое благоразумие, больно ущипнув меня, скомандовало взять себя в руки, и я, оторвавшись от него, пинком направила себя в вагон.