Гибельный шторм (ЛП)

Робаут, однако, подозревал, что уже совершил такую ошибку. Создание Империума Секундус по-прежнему тяготило его. Примарху до сих пор не удалось найти искупление в этом походе. Вместо этого он столкнулся с воплощением абсолютной смерти.

Город снова привлек его внимание к чему-то за окном.

— Посмотрите туда, — сказал командир телохранителей, указывая на одну из мертвых концепций. Она представляла собой человеческую голову с расходящимися во все стороны, будто нимб, заостренными костями. — Интересно, что это было?

— Уже неважно, — ответил Жиллиман. — Смысл есть лишь в тех мечтах, которых здесь нет. Потому что они еще живы.

Примарх действительно верил своим словам, хотя зрелище и поразило его. Некросфера представляла собой апофеоз теории, претворенной в практику. Костяная конструкция использовала принципы, которыми он руководствовался всю жизнь, как строительный материал для циклопического мавзолея.

— Здесь нет мечты об Империуме, — сказал Жиллиман. — Значит, она еще не мертва.

Вместе с тем он задумался, нет ли здесь где-нибудь останков Империума Секундус.

«Это смерть каждой мечты, — прозвучал властный, манящий голос. Он не принадлежал никому из присутствующих и больше всего напоминал тот шепот, который Жиллиман слышал во время боя с Несущими Слово. — Все они, прошлые, настоящие и будущие, попали сюда. Их час пришел, и все, чем они являлись, обратилось в прах. Это их последнее пристанище. Край вечного молчания».

— Мой господин примарх, — на связь вышла Альтуцер — Лаутеникс снова засек движение. И я тоже. Показания ауспика слишком фрагментарны, вероятно, из-за сферы, ограничивающей возможности сканеров. Но там точно что-то есть. За нами следят.

Жиллиман перевел взгляд на серый тоннель, по которому двигался флот. Где-то вдалеке полыхнуло пламя — это корабли под командой Льва дали очередной залп, пробиваясь все глубже сквозь костяную поверхность. Стены коридора просматривались на несколько километров вглубь — кости, из которых они были сделаны, едва касались друг друга. Материал некросферы оказался податливым и легко ломался, но под слоями костей лежали лишь новые кости. Серая масса казалась бесконечной и терялась в тенях.

— И где может быть наш гость? — спросил Город.

— Должны быть и другие проходы сквозь сферу, — сказал Жиллиман. — Варп-призрак. Сангвиний теперь тоже в материальной вселенной.

— Если это один корабль, — заметил Прейтон, — то ему удается путешествовать с подозрительной легкостью. Кровавые Ангелы постоянно сталкиваются с ним с тех самых пор, как покинули Макрагг.

Жиллиман внимательно посмотрел на библиария. Слова, подобранные псайкером, помогли ему сложить воедино все фрагменты мрачной мозаики.

— Он путешествует, — протянул примарх, — будто паломник.

— Думаете, это он является причиной появления всех этих конструкций? — спросил Прейтон. — Если да, то можно ли с ним сражаться?

— Может, он и не причина как таковая, — сказал Жиллиман, вспоминая истории из лагеря беженцев, которые Сангвиний ему пересказывал, — а только катализатор. Свидетели говорили, что после его появления начиналось разрушение. Что он несет изменения. Они их видели. Никто из выживших с Пиррана не говорил о крепости — значит, она появилась после их ухода. После того, как Паломник ушел.

— Эта теория нравится мне больше, — заметил Город.

— Мне тоже, — согласился Прейтон. — Но мы все еще не понимаем, что это такое и как его победить.

«Мы даже не знаем, здесь ли оно вообще», — подумал Жиллиман. Только Кровавые Ангелы сталкивались с этой сущностью, призраком, летящим через варп и касающимся разумов. У него не было формы. Оно было чем-то средним между врагом и легендой. Паломник был воплощением неопределенности то ли реальный, то ли нет. Он крался вдоль самой границы восприятия и сеял сомнения.

Жиллиман задумался, не является ли он сам целью существа. И тут же отбросил эту мысль — она вела в ловушку неуверенности. Он не позволит себе строить теории на пустых предположениях.

Тень. Призрак.

Все офицеры на мостике превратились в бдительных часовых. По флоту разошлось предупреждение о Паломнике. Корабли непрерывно сканировали пространство. Орудия всех трех легионов смотрели в темные глубины тоннеля. Шли часы. Жиллиман стоял на командном помосте, вглядываясь в серые своды. Все оставалось мертвым и неподвижным. Кругом были лишь кости — останки чьих-то жизней, надежд и идей. Вся остальная Вселенная за пределами некросферы будто бы перестала существовать. Появилась назойливая, коварная мысль, что впереди не было ничего, кроме этого бесконечного мавзолея. Объединенный флот трех легионов по своей воле вошел в ловушку. Враг никогда не появится. Корабли будут лететь через бесконечную серость, пока сами не обратятся в неподвижные кости.

На мостик опустилась тишина. Гул двигателей, скрип суставов сервиторов и щелчки клавиш пультов управления постепенно затихали. Голоса смертных членов команды, переговаривающихся друг с другом, опустились до шепота. Тишина тоже была серой. Она, будто пыль, покрывала все вокруг, погребая под собой свет и надежду.

Жиллиман всматривался в кости и не двигался с места. Если ему суждено погибнуть здесь, то он собирался не терять бдительности до самой смерти.

Серость, однако, оказалась не бесконечной. Сфера, как они изначально и предполагали, была всего лишь оболочкой несколько миллионов километров толщиной — всего ничего по сравнению с диаметром окружности. В конце концов флоты добрались до заключенной внутри системы Давина. Впервые с возникновения Гибельного шторма космодесантники и примархи увидели спокойный космос — буря осталась по ту сторону некросферы.

«Мы в самом сердце бури», — подумал Жиллиман. Спокойствие было обманчивым.

Впереди их ждал Давин. Планета занимала весь центр окулуса, мерцая в сером полумраке. И этот отраженный свет казался таким же холодным, как объятия смерти.

Глава 13

ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ

Примархи собрались в полумраке одного из малых стратегиумов «Непобедимого разума». Сангвинию постоянно казалось, что близкие вроде бы стены постоянно отдаляются от стола тактикариума, скрывая свои секреты среди теней.

На гололитический дисплей выводился огромный кратер на поверхности Давина, окруженный неровным горным хребтом. В центре его высился храм. Это было самое крупное строение, обнаруженное при сканировании; к тому же оно располагалось в одном из наиболее заметных географических объектов, что говорило о его важности. Отчеты о Давине, в свое время представленные XVI легионом, неточные и сильно отредактированные, называли эту конструкцию Дельфосом.

От кратера отходило узкое ущелье, пересекающее горный хребет. Сканеры обнаружили рукотворные структуры по всей его длине. Сангвиний догадался, что это были статуи. Ущелье напоминало путь для процессий, ведущий к Дельфосу.

На границе выведенного на экран региона виднелась одинокая гора правильной конической формы. Она как будто была зеркальным отражением кратера, и на ее вершине тоже находилось какое-то здание. Однако оно было куда меньше того, что занимало центр впадины, и потому примархи сочли его вторичной целью. Пикты, разложенные по краям стола, дополняли картину данными из различных частей планеты.

— Там ничего нет, — сказал Лев.

— Я бы не был так категоричен. — Сангвиний указал на храм. — Мы знаем, что давинцы были примитивным обществом. Подтверждением тому стали найденные тобой корабли. Им пришлось собирать их со свалок. А этот храм — достаточно монументальное сооружение.

— Все так, — согласился Эль’Джонсон, — но в храме нет ничего противоестественного. После всего, что мы увидели, стоит ли ожидать многого от места, построенного людьми из простого камня?

— Ты предлагаешь его проигнорировать?

— Нет. Я говорю о том, что на планете нет никакой активности. Ее бросили. Все указывает на полную эвакуацию.

— В Пандоракс, — предположил Жиллиман.