Дорогой сновидений

— Да, да, конечно… — он вздохнул, затем оглянулся на застывшего чуть позади огромного демона-зверя, который с интересом следил за разговором.

"Кем бы ты хотел стать?" — спросил Эрра Алада.

"Мне будет позволено покидать стены Куфы, когда я того захочу?"

"Да. Я даю тебе право приходить в город и уходить из него, руководствуясь не только моей волей, но и своим желанием".

"Спасибо, хозяин!" — в глазах демона вспыхнула благодарность, за которой, как за тонкой дымкой утреннего тумана, искрились лучи радости. Он и мечтать не мог о подобной вольности.

"Надеюсь, ты понимаешь, — словно спеша остудить его пыл, продолжал Эрра, — что если наши желания не совпадут…"

"Я подчинюсь твоей воле как верный слуга! — поспешно ответил Алад, боясь, что его пусть хотя бы мгновенное промедление заставит хозяина передумать. — Я не ищу свободы, когда демону она ни к чему. Все, о чем я когда-либо мог мечтать — это безграничность пути".

"Что ж, это хорошо… Только ты не ответил на мой вопрос".

"Какой, хозяин?" — память демонов на образы и звуки была короткой, когда единственное, о чем они хранили воспоминания, были переживания и желания.

"В чьем обличье ты хотел бы войти в Куфу? — терпеливо повторил Эрра. — Ведь это не будет твой нынешний вид?"

" В шкуре быка удобно странствовать по мирам, хранящим в себе множество опасностей, чтобы защищать тебя в пути. Это облик для боя".

"В Куфе тебе не нужно будет меня охранять. Это мой город, город демонов. Итак?"

"Существо, подобное мне тысячелико, — он все еще медлил. — Выбор слишком труден для меня. Позволь маленькой смертной сделать его".

— Эрра, а демон может быть похож на нас?

— На нас? — небожитель не переставал удивляться умению малышки стирать все грани, словно их и не было вовсе. Хотя… Возможно, в том последнем сне, который она видела, действительно не было различия между богом и человеком.

Стоило Эрре чуть наклонить голову в знак согласия с выбором девочки, как огромный зверь исчез, а на его месте встал невысокий черноволосый юноша с тонкими суховатыми чертами лица, острыми скулами и искристыми рыжими глазами, полными задора и веселья.

— Ну теперь-то мы, наконец, пойдем вперед? — спросила Мати.

И, не дожидаясь ответа, она схватила обоих своих спутников за руки и потащила к вратам.

Глава 18

— Вот она, Куфа!

Шамаш молчал. Его сощуренные глаза, огненным взглядом прорезая пространство и не замечая его, будто воздух-невидимку, были прикованы к маленькой фигурке, стоявшей между двумя высокими тенями. От нее не веяло ни страхом, ни отчаянием, душа была спокойна, и если какие-то огоньки и вспыхивали на ее бескрайних, подобных небесам, просторах, то это был пламень любопытства, предвкушения новых приключений.

Не спуская с нее взгляда полных немой грусти глаз, колдун остановился.

И, словно ощутив на себе его взгляд, девочка тоже остановилась, обернулась, застыла, с интересом глядя на него.

— Эрра, кто это? — спросила она своего спутника, по тому, как насторожилось, вмиг побледнев лицо бога войны, сощурились горевшие жгучим пламенем глаза, понимая, что тот узнал незнакомца.

Но Нергал молчал, не в силах ни оторвать взгляда, ни разжать стиснутых в тонкие бледные нити губы. И тогда Мати, не дождавшись ответа, который был не просто нужен ей, а необходим, стала искать его сама.

Эти поиски были похожи на перебирание снега в бескрайней пустыне, в которую превратилась память, став холодной и безликой. Лицо Мати сперва напряглось, затем дрогнуло, черты исказились, отражая боль. Невозможность найти ответ приводила ее в отчаяние.

— Эрра! — она взглянула вымученным взглядом на своего спутника, прося помочь ей, дать ответ, пока душа не рухнула в бездну неведения, теряясь в ней без следа.

— Это бог солнца, Шамаш, — ему менее всего хотелось произносить ненавистное имя врага, но он не мог промолчать, видя, что этим усиливает мучения маленькой смертной.

— Он мой друг? — с сомнением глядя то на одного мужчину, стоявшего рядом с ней, то на другого, застывшего вдалеке, спросила она.

— Конечно, — что бы там ни было, он понял, что не способен обмануть ее.

— Друг, — задумчиво повторила она, — и ты тоже друг… Значит, вы друзья?

— Мы… Боюсь, что нет, милая… Алад, уведи ее, — не отводя взгляда от врага, набравшегося дерзости, чтобы прийти к Куфе, однако теперь почему-то медлившего, не вызывая противника на бой, приказал повелитель демонов своему слуге.

— Зачем? — не понимая, спросила Мати. — Он ведь друг…

— Твой, милая. Мне же он враг.

— Разве он пришел не в гости?

— Нет. Он здесь из-за тебя.

— Из-за меня? — удивилась маленькая караванщица.

— Он думает, что я похитил тебя и против твоей воли привел в Куфу, чтобы заточить в ней навеки.

Девочка фыркнула:

— Но ведь это не так! Я скажу ему…!

— Он не поверит.

— В правду?! - это казалось ей невозможным.

— Он здесь, чтобы вызвать меня на бой… — он ждал этого вот уже целую череду мгновений, мысленно думая о том, что так все и должно было произойти. Нергал хотел принять бой у стен Куфы, ощущая их поддержку за спиной, держа рядом, словно щит, смертную, и наслаждаясь болью и отчаянием повелителя небес, бессильного что-либо изменить… Почему же сейчас это бессилие мучило его самого, не врага? Почему мысль о том, что планы исполняются с такой завидной точностью, не приносила радости, заставляя, вместо того, чтобы торжествовать победу, слать проклятья на голову всех, и себя в первую очередь?

Эрра посмотрел на спокойно стоявшую совсем рядом, на расстоянии лишь вытянутой руки маленькую смертную, даже не предполагавшую, какой опасности она подвергается. Затем перевел взгляд на своего слугу — демона, который по какой-то неведомой причине медлил, не исполняя волю своего господина. В глазах Губителя непонимание начало медленно сменяться недовольством, вслед за которым, как он совершенно точно знал, вот-вот должна была прийти ярость.

— Я что тебе приказал! — глухо, не скрывая угрозы, проскрежетал он.

— Но, господин, — Алад глядел на него не в силах скрыть своего удивления. — Разве все не должно было произойти именно так, и никак иначе?

— Нет! — мрачно процедил сквозь стиснутые зубы тот. Видя непонимание во взгляде верного слуги, он, удивляясь тому, куда вдруг делась вся ярость, и что почему, придя вместо нее, мягкое, как сгустки облаков, спокойствие окутало душу своим полотном, вздохнув, произнес: — Я сказал тебе — уводи ее! — он не просто приказывал, но просил, и, понимая, что в этом случае нужно не только слепое подчинение, но и понимание, добавил: — Неужели ты не видишь, что вот-вот начнется сражение? И тогда все стихии перемешаются, превращаясь из творцов жизни в самых жестоких убийц! Этот край и так нестабилен, а когда начнется бой… Я не смогу защитить девочку!

— Но, Эрра, — не понимая своего спутника, проговорила девочка, упираясь, не желая уходить, несмотря на то, что последние слова пробудили в ее душе некоторое беспокойство, пройдя дрожью-невидимкой, а рука Алада, осторожно, словно боясь причинить боль, сжала ладонь, увлекая за собой, — ты ведь сам сказал, что Шамаш — мой друг! Он не причинит мне вреда!

— Нет, конечно, нет! — он опустился рядом с ней на корточки, спеша заглянуть в лицо девочки, увидеть ее лучившиеся удивительными огнями глаза. — Как и я. Никогда! — он говорил так искренне, словно давая обет, при этом грустя о том, что ему придется недолго держать слово, которое, единственное в мироздании, он бы с радостью хранил вечно. — Но бой… — в его глазах зажглась боль. — Его не избежать… Я говорил тебе… И этот бой… Те силы, которые он освободит, не пощадят никого… А мы не сможем их остановить, вновь подчиняя себе…

— Но зачем вам сражаться? — нет, она совершенно не понимала, почему Эрра упрямился, продолжая настаивать на своем? Ведь незачем делать то, что не хочется?