Страница 4 из 7
Почти двое суток Александра представляла, что находится в коридоре за её дверью. Она видела плохо освещённый подвал, пять дверей и ступени, бегущие вверх на свободу. Похитителя она представляла таким, каким он и оказался, когда впервые его встретила на первое утро неволи. Потому доверилась интуиции целиком, давая своему полёту фантазии, беспрепятственно проецировать картину будущего, чтобы выжить или даже сдружиться с ним.
Ей чудились камеры. Три из них заняты постоялицами. И тогда Александра поняла, кто находится в этих комнатах; но зачем их похитили? Чего добивается маньяк? Если бы он ездил ночью на велосипеде, нападал на случайных женщин, тащил их в кусты, насиловал и душил, то многое бы прояснилось. Но преступник, похитивший её, был другим и цели у него непонятные. Потому что выбирает он жертву тщательно, отбирая самые лакомые кусочки.
От мысли, что она тоже входит в круг избранных, то есть сливок общества или мармеладок нации – становилось весело и тепло. На неё всегда заглядывались. Саша чувствовала раздевающие взгляды, пока сама не повернётся и, посмотрев в глаза, не отпугнёт пошлого мечтателя. Александре хотелось верить, что и впрямь ей знакомы мужские намерения; что она ощущает их тонко, словно сама когда-то лепила из глины солдат и маньяков.
6
Перед камерой номер пять Альберт дрогнул. Он минуту молчал и лишь затем открыл дверь.
Писательница Сочникова смотрела на него спокойно и даже приветливо. Она лежала на спине головой на подушке, скрестив ноги, а руки её сложены на животе. Александра знала себе цену.
– Любимая… Сашенька… я хочу угостить тебя ужином, приготовленным мною, – завёл пластинку Альберт, но в этот раз имя мистической суженной совпадало полностью. Потому что он выбрал это имя специально.
– Ты ужинал без меня? Ты не голоден? – почему-то спросила молодая писательница и погладила себя по ноге выше колен.
– Не думай обо мне, – ответил Белов. – Я могу поесть даже ночью.
– Я не думаю о тебе, я думаю о нас, – мгновенно среагировала Александра.
Она встала с кровати, подняла с пола ошейник на длинной цепи и спросила:
– Зачем тебе эти сучки? Что они могут знать о наших желаниях… о наших с тобой душах? Они слабы и притворны, как весь этот мир…
Альберт сделал шаг назад: «Откуда она знает, кто спрятан в моём подвале?».
Александра, чтобы сбавить накал, потянулась рукой к тарелке, сама оставаясь на месте.
– Мясо? – спросила она. – Ты приготовил его в духовке и купил прекрасного вина? Можно попробовать?
– Я приготовил ужин для тебя… – имя Саша Белов упустил; оно так часто повторялось за сегодняшний вечер, что даже тошнило.
Александра Сочникова забрала тарелку, присела на кровать, откусила говядину, зажмурилась.
– Как вкусно! – восхитилась она.
– Правда? – вырвалось из Альберта.
Саша кивнула, прикусив второй раз.
Она ела и улыбалась. Ей хотелось поговорить с ним, и Альберт это чувствовал. В его горле хлюпали слюни, семя ниже живота вскипало невиданной страстью, хотелось выбить из её рук тарелку и крикнуть: «Выплюнь эту гадость!» – и повалить её на кровать. Но он снова сдержался, лишь умиляясь аппетиту своей пленницы под номером три.
– Хотите вина, Саша? – перешёл на уважительное «вы» Альберт, словно больше не господин для неё, а обычный поклонник, зачитавший до дыр все книжки Сочниковой.
Ещё минута и он попросит у неё автограф, а потом писательница черкнёт ручкой на обороте: от меня моему почитателю Белову – и будь здоров Альберт, вызови мне такси! А потом она исчезнет навсегда.
Александра неуловимым чутьём уловила расстройства своего похитителя и, снова опережая его, спросила:
– Почему ты не принёс кружку для себя? Я хочу выпить с тобой вина.
Александра продолжала кусать не жующееся мясо, но улыбка её пропала, и появился искренний вопрос: как ты мог?.. неужели не хочешь разделить со мной глоточек счастья?.. или ты предпочитаешь пленниц из первой и третьей камеры?
Альберт хотел сказать, что он может пить сразу из бутылки и со всеми сразу… но не решился говорить прямо.
– Я сейчас принесу кружку, – засуетился Белов. – Я выпью с тобой.
Сделав три больших шага назад, он вышел из комнаты, не забыв закрыть дверь. Писательница Сочникова слышала, как еле скрипнул замок, выдвигая полированные цилиндры в специальные отверстия в каркасе. Она осталась одна, только в руках тарелка с невкусной едой и ни капли вина.
7
Альберт присел на диван, включил компьютер. Выбрал камеру в пятой комнате, чтобы полюбоваться Александрой.
Писательница сидела на кровати и медленно пережёвывала ужин. «Играет со мной? – размышлял Альберт. – Или я не ошибся в ней?»
Белов несколько минут наблюдал за тем, что Саша делает в одиночестве, как ест, как ожидает его. Затем нашёл вторую кружку, сполоснул её под струёй холодной воды и снова спустился в подвал.
Альберт налил Саше, плеснул себе. Александра сделала маленький глоточек.
– Со вкусом у тебя полный порядок, – сказала она, оценив напиток.
– Совсем не разбираюсь в винах, – скромничал Альберт. – Завяжи мне глаза, дай распробовать из двух бокалов, где какое… ни за что не определю, в каком красное вино, в каком белое.
Саша негромко рассмеялась.
– А у тебя есть белое вино? – улыбнулась она. – А повязка для глаз?
Теперь улыбался Альберт, причём по-настоящему. Белов долго подбирал девушек, остановившись именно на этой прелестной троице. Назвать их жертвами, а себя маньяком – Альберт ни за что бы ни решился. И не только потому, что не хотел признать правды о себе и пленницах; он действовал осознанно, считая своё поведение логичным и взвешенным. Похищение – это единственный способ собрать их всех вместе. Если бы он смог привезти их в дом добровольно, минуя подвал, камеры и двери и сразу в один день, то ничего бы не вышло. А вот доставить их силой и уловками, ломая лживую установку – лишь тогда его план сработает, а они раскроются и станут теми, кем создала их природа.
Например, певица Липовая – она ярко выраженный меланхолик. Вечно страдающая неудовлетворённость привлекла его вполне прагматично. Безусловно, её целеустремлённость на успех впечатляет даже самых азартных и напористых людей, но её сущность, удовлетворившись известностью, жаждет совсем иного. Елена в своё время слыла защитницей однополой любви, подыгрывая другой молодой певице. Они обе бросались поцелуями в студиях на глазах миллионов; они обнимались, хлопали друг дружку ниже спины, изображая из себя толерантное поколение, но вскорости жизнь всё расставила на свои места. Её якобы сексуальная партнёрша вышла замуж, у неё сейчас двое детей и второй муж, а Липовая в свои тридцать уже не готова трубить о лживой любви между женщинами, но своего человека она так и не нашла… хотя мечтала об особенной семье. У неё тысячи поклонников. Кто-то влюблён в её образ на сцене, в её маленькое тело, но никто не готов принять её изощрённые желания. Ей самой больно признаться в стыдливой греховности. Потому Елена находила упоение в вине и более крепких напитках; иногда употребляла порошок, не приносящий счастья, а только утренний озноб.
О Светлане Ротман, вообще, можно петь бесконечную песню неразделённой мечты. Всё тоже упрямство, та же настойчивость и пробивная русская сила принесла ей главные роли в кино, где играла она вечно страдающих любовниц или жён, или несчастных вдов. В кино её трижды убивали, дважды она выходила замуж за араба, однажды покусал крокодил в Конго. Светлана пролила океан слёз, выбивая эмоции у людей по ту сторону экрана; пережила десятки чужих жизней, а свою простую роль матери и жены так и не сыграла. Алкоголь, случайные мужчины и роман с водителем «Газели», который вечно что-то перетаскивал, что-то грузил и куда-то вёз, какое-то барахло – был самым ярким пятном в её, казалось бы, праздничной жизни.
Молоденькая писательница, родившаяся в далёкой Находке, могла бы написать книгу о соседках в бункере. В свои двадцать пять Александра сумела издать восемь детективных романов, три десятка рассказов. Альберт остановился на третьей книге и понял, что переживает писательница. Её изощрённый ум находил тонкие нотки в душах своих героев, оттого что она писала исключительно о себе и своей страсти.