Страница 3 из 7
Елена Липовая сразу узнала его, тем более что других мужчин она не видела дней сорок или пятьдесят, точнее сказать не могла. Оттого что время бежало рвано, не определённо.
– Саша, любимая… я принёс тебе ужин, – улыбнулся Альберт.
Белов, немного смущаясь, прошёл в комнату, скромно присел на её кровать… хотя назвать кровать её кроватью – да отсохнет язык!
Елена вжалась спиной в стену, подтянула колени к груди, обхватила ноги руками, пряча лицо. Этот урод похитил её. Держит в неволе. Называет её Сашей. А она не Саша, она Елена!.. но почему бы и не Саша?.. «Саша, Александра, Санечка… совсем неплохо» – неожиданно подумала певица Липовая. Какая свежая мысль… смелая мысль! Или она сходит с ума, или новое имя начинает ей нравиться?
– Я своими руками приготовил для тебя ужин, Сашенька. Попробуй мясо. Сделай глоток вина.
Альберт снял с подноса тарелку, передал Елене. Столовых приборов нет.
– Не стесняйся, моя любимая… ты можешь брать мясо руками. Я захватил с собой салфетки.
Ужасно хотелось есть. Первую неделю Елена вообще отказывалась от приёма пищи. Две недели стеснялась ходить под видеокамерой в туалет. Казалось, что это какое-то сюрприз-шоу, розыгрыш; что нужно немного подождать, перетерпеть и всё самой уладится. Потом она стала задавать вопросы. Но на её крик души, плачь и слёзы, мужчина или бородатое чудовище, нацепившее человеческие очки, не откликалось, будто певица потеряла голос. Тогда Елена впадала в истерику, читая за стёклами очков строгий расчёт и дикую похоть, словно она тоже, пахнущее выделениями животное. А когда мучитель уходил, Леночка обнюхивала ладони, проверяя себя… вспоминая себя… она это или нет.
Елена аккуратно взяла пальцами говядин, прикусила; мясо приготовлено отвратительно, но она всё равно жевала мерзкую еду. Проглотив кусочек, подцепила ноготком круглый кабачок с тарелки, брала и чувствовала себя прирученной собакой. Она медленно работала челюстью, стараясь не поскуливать, не выдать своего голода, ненависти, страха и отчаянья.
Съела почти всё, что дали. Альберт плеснул в кружку вина.
– Очень вкусно, – изобразила удовольствие певица Елена.
– Рад служить тебе, Сашенька, – любезно ответил Альберт.
– Что вы хотите? – тихо спросила она. – Для чего я здесь?
Альберт стыдливо улыбался в усики и бородку.
– Саша, ты должна полюбить меня. Просто любить.
– Но как? – удивилась Липовая, делая робкие попытки договориться. – Как я могу полюбить вас, ведь мы совсем незнакомы… Если бы вы доверяли мне…
Теперь изумился Белов: прошло полтора месяца, а они всё незнакомы?
– Когда ты будешь готова, позови меня, – сказал Альберт, понимая, что Елена ещё не созрела.
Он быстро встал с кровати, бросил на мятую простыню упаковку влажных салфеток. Певица обняла салфетки и тихо заплакала.
– Мне нужно принять душ… мне нужен осмотр гинеколога… у меня сыпь, – Елена говорила чуть дыша, ей было неловко, но лучше бы она молчала.
Альберт дёрнулся к выходу, резко закрыл дверь. Беззвучно щёлкнули замки, он посмотрел на пустую тарелку.
«Успокойся, Белов, успокойся!.. я говорю тебе, остынь!» – призывал голос из головы.
Он поднялся на кухню, поставил в микроволновку порцию, приготовленную для следующей пленницы.
4
Из коридора в спину бил неяркий свет. Альберт открыл дверь комнаты номер три. Там находилась вторая пленница. Он называл её так же – Сашенькой.
– Посмотри, Саша… я приготовил для тебя ужин. Ты хочешь поесть? – пряча улыбку, говорил Альберт.
Светлана Ротман пробивалась в кинематограф с самых низов. У неё нет богатых родственников, не было в роду театральных или других знаменитостей. А фамилию Иваненко пришлось сменить, чтобы не раздражать столичный бомонд, только на словах любящий свой народ, а на деле, ненавидящих всё русское, от светлых, добрых глаз до неудержимой силы, когда этот народ разозлить.
– Что там у тебя, Петенька? – поинтересовалась Светлана, даже не взглянув на вошедшего в камеру мужчину.
Она назло называла Белова Петенькой, потому что он звал её Санечкой.
– Я приготовил для тебя ужин, Санечка, – повторялся Альберт. – Мясо с овощами и французское вино…
– Вино? – чуть повернув голову на голос, спросила Светлана Ротман, сменившая фамилию Иваненко тринадцать лет назад.
– Шато Марго, регион Бордо, – читая надпись по-французски, произнёс Альберт. – Если не соврали, конечно…
Светлана сидела на кровати, расставив широко ноги. Голые ступни жёстко вонзились в холодный пол, руки упёрлись в колени. Она походила на королеву воров. Не хватало звёзд на плечах и куполов на груди.
– Дай хлебнуть! – твёрдо сказала она. – Дай мне вина, Петя! Шевелись!
Альберт наполнил кружку до краёв, отлично зная, что пленница их третьего номера не вчера вошла в роль криминальной смотрительницы и никак не выйдет из неё.
– Конечно, конечно, Сашенька… возьми, пожалуйста, – передал он полную кружку.
Светлана выпила одним глотком.
– Ещё вина! – приказала она, словно в гостиничном номере её обслуживал официант.
Альберт приложился к бутылке, опустошая из горлышка. Светлана подняла глаза, видя, как исчезает красное вино; а Белов пил, пока бутылка не полегчала.
– Ты любишь меня, Сашенька? – неожиданно спросил Альберт, облизнув губы.
– Пшёл отсюда! Тварь! Скотина! Псих чокнутый! – не выбирала слов Светочка.
У Альберта дрогнули руки. Он чуть не выронил бутылку. Сердце бешено застучало, но он знал, как справиться с собой.
…Однажды на допросе – это было лет пятнадцать назад, его вывела из себя жена одного авторитетного бандита. Её тоже звали Светлана. Женщина плюнула ему точно в лицо и хохотала, будто спятила. Альберт чувствовал вкус её слюны, словно отведал яда. И его слух, его мозг взорвался от презрения… и от её железной воли. Эту женщину не сломать, не заставить говорить, если не предпринять нечто непопулярное. Тогда Альберт разорвал в клочья всю её одежду и бил ногами Светлану, словно только что поймал маньяка на детской площадке.
Она строчила жалобы, ему кто-то угрожал. Но к тому времени её муж, возглавлявший балашихинскую ОПГ погиб от пули другого бандита. Дело удалось замять, а Альберт уволился со службы и хорошо запомнил тот день. Потому что память у него была великолепной.
– Ты не готова принять мою ранимую душу, – опустив голову, бормотал Белов скорее самому себе, чем народной актрисе. – Когда ты будешь готова, позови меня и полюби меня. Может быть, я прощу тебя, Саша.
Он пятился к выходу, словно ошпаренный рак, широко расставив руки, как клешни, а Светлана что-то кричала и смеялась над ним.
«Сильная женщина; но почему не работает план? Что я сделал ни так? Проверю на третьей, обязательно проверю на третьей» – повторял про себя Альберт, разогревая третью порцию ужина. «Брат, тебе необходима любовь этих женщин. Но единственной может быть только одна! Заруби это мысль на своём носу» – напоминал конечную цель голос, живущий внутри, строя яркий образ желаний юриста Белова.
5
В пятой камере томилась самая желанная, самая сладостная из всех. Альберт прочитал три её книги. Она так юна и умна, что даже странно.
Последнюю неделю шумиха в прессе затихла. Вся страна сначала искала певицу Липовую, потом потеряла Светлану Ротман, которую похитили из гостиницы в Суздале. Исчезновение двух известных женщин в одно преступление связывали не многие. В списке тех, кто уверен в едином подчерке похищения, находилась писательница Сочникова. Она даже затеяла новый роман, где главный герой: с одной стороны, уважаемый человек, хозяин строительной фирмы и примерный семьянин, а с другой – маньяк, насильник и убийца – похищает двух знаменитых женщин. Полиция никак не может выйти на след и тогда своё расследование начинает молодая писательница. Безусловно, Саша Сочникова ставила себя на место сыщицы и прогнозировала, как разовьётся сюжет и чем закончится в итоге.
Александра представляла, что маньяк замечает слежку и похищает писательницу тоже; он отвозит её в тайный дом, где удерживаются первые две жертвы. В Переславле-Залесском Саша обдумывала детали истории, как вдруг сама угодила в сети.