Страница 6 из 10
– Нет, – впервые твердо и уверенно произнесла Марина, – не пила.
– Слушай, – Даня положил на тарелку недоеденный бутерброд, – сегодня утром, когда ты проснулась, у тебя во рту был злобный перегар или нет?
– Я так сразу не скажу… – промямлила девушка, – трудно вспомнить…
– А надо! – рассердился Даня. – Кажется, тебе все равно, посадят тебя или нет? Если адвокату удастся доказать, что ты действовала в состоянии алкогольного опьянения и полностью не владела собой, тебе в лучшем случае грозит шесть-восемь лет!
– Я не пойду в тюрьму! – из глаз Марины неожиданно хлынули слезы. – Страшнее тюрьмы только психушка! Через шесть-восемь лет я там… Нет! Только не тюрьма! Лучше из окна выброситься!
– Со второго-то этажа? – Даня с сомнением глянул в окошко за спиной Марины.
Она посмотрела на Данилу почти с ненавистью.
– Ладно, замяли. Я просто хочу, чтобы до тебя дошло, в какой паршивой истории ты оказалась.
– До меня еще утром дошло!
– Тогда делай что-нибудь, чтобы помочь себе. Пока нужно просто вспомнить. Так был перегар или нет?
– Кажется, была только сильная сухость, да и привкус такой… неприятный, горьковатый… Даже не знаю, алкогольный или нет.
– Ладно, оставим, – он снова принялся за бутерброд, – позавчера ты была на работе, дальше что? Пошла домой или куда-нибудь еще?
– Домой, – более-менее уверенно ответила Марина, – да, домой, я еще в магазин заходила, хлеб покупала. Дома поужинала, приняла душ и села перед телевизором приводить в порядок ногти, а потом… Потом Ларка позвонила.
– И что? О чем вы говорили?
– Сейчас… – от напряжения у Марины даже выступил пот на лбу, – черт, никак вспомнить не могу!
– Не чертыхайся – грешно, – тяжело вздохнул Даня и принялся стряпать еще один бутерброд. – Дай-ка мне телефон этой крысы-Ларисы, всегда ее терпеть не мог!
– Ты не мог терпеть всех моих подруг, – вяло огрызнулась Марина, и проглотила еще немного минеральной воды.
– Именно, они у тебя все, как на подбор придурочные. Номер давай.
Марина назвала цифры, и Даня ушел в комнату. Она положила руки на стол, голову на руки и ей захотелось завыть во все горло. Такая ситуация не могла присниться ни в одном похмельном кошмаре. Прислушиваясь к острой боли в голове, к нудной рези и тошноте в желудке, к слабости в коленях, девушка ощущала себя на дне отчаяния.
– Значит так, – вернулся на кухню Даня, – эта трясогузка сказала, что пыталась втюхать тебе приглашения на съемку какой-то передачи.
– И что? – глухо прозвучал голос девушки.
– И втюхала! И вы вместе ходили на съемки, в телецентр, вот где ты была вчера вечером!
– Надо же! – Марине было почти все равно. – Даня, я хочу тебе сказать, что люблю тебя, я всегда тебя любила, только не понимала насколько. Ты не уходи, а?
– Прорвемся, старушка, – он тихонько погладил ее по волосам, – не отчаивайся.
– Мне, наверное, теперь внешность надо поменять, – всхлипнула Марина, – меня в том доме с армией швейцаров наверняка на всю жизнь запомнили!
– Не вопрос, отвезу тебя к Гусику.
– Гусь – собачий парикмахер!
– Да, но Галку-то он свою стрижет и сеструху ее тоже.
– Галку Гусь стрижет? – Марина так изумилась, что подняла голову.
Галка, жена Леши Гусинского, профессионального собачьего парикмахера, неизменно щеголяла роскошными новомодными стрижками. Никто из подруг даже и не сомневался, что Галина не вылезала из дорогих парикмахерских.
– Почему он не идет работать в салоны для людей?
– Не хочет, – Даня откусил бутерброд, – говорит, мне легче десять пуделей постричь, чем одну дамочку, которая мне голову откусит, если хоть один локон не будет лежать так, как ей приснилось. А Галка ему без всяких доверяет, у нее же волосы быстрее растут, чем их отрезают. Можем хоть сегодня же вечером нагрянуть, я заеду за тобой…
– Ты что, уходить собираешься? – Марина мгновенно вцепилась в рукав его теплого серого свитера. – Ты меня бросаешь?!
– Мурик, – Даня присел перед нею на корточки, – мне надо домой съездить, у меня в квартире уже полдня одна мадлен торчит, как бы чего не сперла.
– С каких это пор ты стал таскать в дом всех подряд? – сварливо проворчала девушка. – Куда ниже падать-то?!
– Есть куда, – вздохнул Даня и выразительно посмотрел на подругу. – Все, я побежал, выпей аспирин и постарайся уснуть, вечером я приеду.
– Возьми ключи, они в прихожей, на гвоздике, и закрой меня снаружи, меня ни для кого нет… нет… и не будет!
– Все будет хорошо, – он чмокнул Марину в макушку, – прорвемся.
Она вяло кивнула в ответ. Хлопнула дверь в прихожей, два раза повернулся ключ в замке, и воцарилась тишина. Марина неподвижно сидела за столом без единой мысли в голове. Для того чтобы выпить аспирин, надо было найти коробку с лекарствами, а на это не было ни сил, ни желания. Прихватив минералку, она побрела в спальню поставила стакан на пол и свернулась калачиком под шерстяным клетчатым пледом. Он был таким знакомым, таким колючим, пах уютом и домом… и Марина заплакала тихо и жалобно.
… Проснулась она оттого, что на краю кровати кто-то сидит. Марина собралась, было, заорать от ужаса, но вовремя поняла, что это Даня.
– Уф, как ты меня напугал! – ее голос дрожал.
– Не хотел тебя будить, ты так крепко спала, может, в другой раз поедем?
– Нет, сегодня. – Она слезла с кровати. Спросонок слегка знобило, тошнота стихла, но не прошла совсем. Выпив выдохшейся воды, Марина переоделась, и через пять минут была готова.
В машине она села на заднее сиденье и попыталась уменьшиться в размерах – теперь в каждом страже порядка ей мерещилась опасность и угроза свободе.
Они быстро добрались до пятиэтажной хрущобы Гуся. Открыв дверь и увидев на пороге Даню и Марину, Гусь удивленно присвистнул:
– О, вы снова вместе?
– Да, – опередила Даню Марина, – снова вместе. У нас к тебе дело.
– Заходите, – он посторонился, – но придется подождать, у меня сейчас клиент.
Раздевшись, разувшись и сунув ноги в гостевые клетчатые тапочки, коих в прихожей имелось пар десять, Даня с Мариной прошли в небольшую, хорошо освещенную комнату. Там, на самодельном столике с высокой, подобранной под могучий рост Гуся ножкой, трясся от ужаса очередной маленький кучерявый клиент. Его хозяйка, совсем молодая девушка, сидела в почетном, но сильно вытертом и немного продавленном кресле, предназначенном специально для «мамочек и папочек», и не сводила влюбленных глаз с огромного, бородатого, сверкающего множеством сережек в ушах, мастера. Даже появление Галки, жены Гуся, не пригасило восхищенно влюбленного огня в глазах юной хозяйки.
Галка – миниатюрная, флегматично спокойная брюнетка с роскошной стрижкой «каре», принесла гостям чай и поинтересовалась здоровьем Марины.
– Чем-то отравилась, – с виноватой улыбкой ответила девушка, – но сейчас уже лучше. И вообще…
Она явно не могла поддерживать связный разговор, и этот труд взял на себя Даня. Марина отрешенно наблюдала за ловкими движениями Гуся, за подрагивающими от страха коричневыми собачьими ножками и снова ощутила подступающие к горлу слезы. Все эти люди и даже этот незнакомый пёсик, казались такими замечательными, родными, а шанс увидеть их только лет через шесть, был таким реальным, таким очевидным, что из глаз девушки, против ее воли, хлынули слезы.
– Что с тобой? – удивилась Галка.
– Это у нее депрессия, – Даня стащил подругу со стула и поволок в ванную. – Ты что, сдурела?! – он открыл воду и принялся, как ребенка, умывать девушку. – Давай, еще всем расскажи, отчего у тебя истерика! И тебя посадят, и меня притянут за то, что все знал и не сообщил!
– Ты всегда только о себе ду-ум-аешь! – прорыдала Марина.
– Сейчас я о тебе ду-умаю! – передразнил Даня, вытирая лицо девушки махровым полотенцем. – Все, хватит, или ты успокаиваешься или уходим, а дальше делай, что хочешь, я тебе больше не помощник!
– Сейчас успокоюсь, – Марина присела на бортик ванной, – хорошо бы сигарету…