Пешки против игроков

– При условии, что мы об этом поговорим, – я склонилась к нему ближе. Он задумался и спросил:

– Где?

– В следующую ночь в моей комнате, – и я выпрямилась, потирая запястье. Лучник стиснул его от души, боясь за своё драгоценное перо.

– А эти?.. – начал было он, кивая на Стражей.

– У меня их нет.

Даже если он удивился, то при таком плохом освещении это не было заметно. Лучник склонил голову в знак согласия, но я всё ещё не закончила!

– Я хочу, чтобы мы стали друзьями, – как можно тише говорила я, оглядываясь на Стражей, которые вздыхали во сне. – А другу дают имя. Ты не против, если я буду называть тебя Ройк?

– Имя, – прошептал он, как будто силился вспомнить что-то знакомое, перевернул подушку и задвинул перо поглубже. – Ладно. Будь по-твоему.

И я наконец-то ушла.

Глава 6

Еда, которую предлагала Башня, была одна и та же; день за днём я убеждалась в этом. Мясо паони, суп из паони, зерновая каша, пятнистые яйца (видимо, всё тех же паони), пюре, сделанное из каких-то плодов, травяной чай и ещё несколько блюд… Были ещё жареные трукаты – этих хвостатых существ с разноцветной чешуёй ловили в реках и озёрах. Ах да, и тем пешкам, кто не готовился стать Всадниками или Всадницами, предлагали кнейтовое мясо. Сегодня я решила его попробовать и нашла, что паони, конечно, вкуснее, но и это сойдёт. Пока я отщипывала от большого куска мяса, в памяти всплыла ночная встреча с Ройком. Он пришёл, как я и просила, в мою комнату, и гордо заметил, что ему удалось сделать это совершенно бесшумно.

«Ох и неприятности тебя ждут, Ферджина», – при виде гостя Кувшиночник вздохнул совсем как мы, пешки. Я привычно отмахнулась.

Ройк мне понравился. Он смотрел прямо, не увиливал и отвечал на вопросы – и было заметно, что ему до смерти надоела Башня. А ведь мы провели здесь не так много времени! Я надеялась, что он не совершит какое-нибудь безумство, чтобы сбежать.

– Значит, ты никем не хочешь стать? – спросила я. – Ни одной фигурой на Доске?

Ройк замотал головой:

– Никем! Я хочу просто жить один или с кем-то, кто мне нравится. И разводить кнейтов. А там, на Клетках, нас заставят сражаться. Только потому, что так заведено! Ладно бы мы сами хотели попасть на поле боя, но ради Игры, затеянной невесть кем!..

От такого кощунства мне аж не по себе стало, но, к счастью, Игроки ничего не услышали и потому Ройка наказывать не стали. Вот и говори после этого, что создатели нашего мира всемогущи! Да они и себя-то не могли от хулы защитить.

– Я со всеми этими правилами не согласен, – горячо продолжал Ройк. – Вот перо у рукха вырвал, надеялся, что она моё желание исполнит. Лишит меня этого проклятого предназначения. Так она выслушала, а потом улетела!

– А как ты сумел утаить перо от Стражей? – Мне показалось важным это выяснить.

– Да я руку с пером держал за спиной, – Ройк широко улыбнулся. – А потом сунул под рубашку, когда вы уходили и Стражи смотрели вам обеим вслед.

Вот оно как! Да, внимательной меня не назовёшь. Интересно, Ауфена что-то заподозрила или ей не до этого было? Вроде она оглядывалась на Ройка, но я тогда решила, что он ей понравился. А тем временем Ройк снова заговорил про рукха:

– Может, они по-нашему не понимают? А тогда ещё хуже – мы тоже по-птичьему не умеем!

Голос Ройка, низкий и взволнованный, звучал у меня в ушах, пока я ковыряла мясо на грубо выскобленной из дерева тарелке и думала, как ему помочь. Рукха, наверное, и вправду его не поняла. Но Кувшиночник уверял, что птицам можно загадывать желания! Значит, надо заставить ту, «ручную», понять, чего хочет Ройк. Это если она ещё раз прилетит.

– А стрелять-то из лука тебе нравится? – спросила я у него, чтобы проверить свои догадки насчёт предназначения.

– Нравится, – ответ был неожиданным. – Только правое плечо болеть стало, но Башня мне целебную мазь выдала, и нагрузку пришлось снизить. Я-то сначала из самого тяжёлого лука стрелять начал, чтобы показать, какой я сильный.

– Значит, стрелять тебе нравится, но Лучником ты не хочешь быть? Это как?

– Да так, что не хочу жить по указке!

Обо всём-то он говорил без утайки! Ауфена послушала бы, но я не звала её – после борьбы с майси бедняжке стоило поспать хотя бы пару ночей. Вспомнив к слову о майси, я не упустила случая поинтересоваться у Ройка:

– Слушай, а писклявые зверьки с тонкими хвостиками тебе по ночам не надоедают? Если что, Кувшиночник с ними охотно расправляется, только дай.

– Да я их не замечаю, – вот и всё, что ответил Ройк. Я посмотрела на его широкое, простодушное лицо и поняла, что спал он крепко, и даже если бы майси собрались со всей Башни и пищали у его кровати, он бы не проснулся. И никто его не грыз. Зря Ауфена так боялась.

Ну ладно, хоть Кувшиночника покормили.

Напоследок я вернулась к разговору о предназначении, а теперь, наедине с куском кнейтового мяса, пришла к выводу, что признание Ройка вконец меня запутало. Предназначения у него не было, Ройк его не чувствовал. Ауфена вообще не задумывалась, покорно плыла по течению. А я с гораздо большим удовольствием примерила бы на себя роль Жрицы, нежели Волшебницы!

Посреди этого хаоса мыслей возникла одна чёткая и оформленная: «Игроки. Вот кто способен всё объяснить. До них нужно добраться».

Я проглотила кусок мяса, почти не жуя. А ведь правильно! Нет смысла бороться с Башней и Стражами – они всего лишь исполняют свои роли. Надо придумать хороший план, как добраться до Игроков. Конечно, можно пройти всю Доску и надеяться, что на последней Клетке ты станешь фигурой и, вероятно, как раз сможешь обратиться к Игрокам напрямую. А если нет? Если так и погибнешь, будучи пешкой? Я схватила кружку с травяным чаем и осушила её до конца. Все пешки пройдут этот путь поодиночке. Все. Пешки. И у меня не будет возможности узнать, получили ли Ройк и Ауфена ответы на свои вопросы. Они будут сражаться на других Клетках…

Мне снова вспомнились рассуждения Ройка:

– Я так подумал, мы с тобой необычные пешки.

– И Ауфена тоже, – вставила я.

– И Ауфена, – согласился Ройк, – раз прибежала следом за тобой меня спасать… Так вот, я что хотел сказать: мы необычные, потому что никто, кроме нас, обо всём этом не думает. Ты видела других пешек? Ходят, послушно всё делают, живут по правилам. Потом выйдут из Башни и отправятся бесславно помирать на Клетках…

– А может, и будет у них слава, – я пожала плечами. – Если станут фигурами и блестяще себя проявят. Мне Голос говорил: те, кто сражался с особой доблестью, навеки останутся в истории. Их слава не меркнет, и пример тому – Первый Волшебник.

– Да это разве слава! – возмутился Ройк. – Вот если такие, как мы, бунт устроят против этого, как его, механизма Игры, тогда история нас не забудет!

Я хмыкнула. Бунт… Неплохая идея, но как её осуществить? Конечно, Ройк был прав – мы необычные пешки, только что это нам даёт?

По дороге из столовой мне попалась Ауфена, и я шепнула ей, чтобы пришла ночью – поговорим, мол. Она кивнула.

Занятия отвлекли меня от забот. Стоя посреди очередного леса с копией Жемчужного Жезла в руке, я и думать забыла о серебристых перьях и неразрешённых вопросах. Да и как тут не забыть, когда на тебя из леса надвигались, рыча, три огромных чудища! По виду они казались сотворёнными из серого камня – и удивительно похожими на Башню. Даже какие-то растения вились вдоль массивных тел. Если бы Башня оказалась живой, я с полной уверенностью сказала бы, что у неё есть мрачноватое чувство юмора. Ведь тогда она бы чувствовала неприязнь, порой исходящую от пешек. И нарочно сделала бы этих чудищ такими похожими на себя – чтобы хоть в иллюзиях мы могли поколотить Башню!

Сообщение прервало мои неуместные раздумья:

Приготовься к бою!

Жемчужный Жезл может выпустить десять жемчужных искр за один ход. Смотри, пользуйся с умом, а то чудища тебя растопчут.