Страница 8 из 10
Гламур не порождает ярость, он скорее порождает покорность. Созерцание чего-то большого, явно находящегося вне тебя, включает сакральное восприятие увиденного. Так миссионеры обращали людей в христианство, и работа считалась завершенной, когда человек чувствовал что-то несравненно большее, чем он сам – это элемент того же механизма, отрывающего человека от реальности.
Гламур ничего не оставляет вне себя. Любая сфера монетизируемого обществом успеха сразу привлекает гламур. Возникла даже гламурная гастрономия. В анализе гламурных ресторанных меню находят следующие особенности:
– «Уменьшительно-ласкательная суффиксация (не „каша”, а „кашка”, не „суп”, а „супчик”, не „помидор”, а „помидорчик”) годится не всегда, ибо уменьшительно-ласкательный суффикс – это детский суффикс, и, характеризуя блюда и их компоненты подобным способом, можно попасть впросак, создав у клиента неправильное представление об их объеме и размерах („супчика” не как аппетитно милого супа, а как маленькой его порции). Что же касается эпитетов и сравнений, то и здесь не все так гладко. Во-первых, казалось бы, такие красивые слова, как „роскошный”, „изумительный”, „нежнейший”, „чудесный”, „изысканный” (а равно и словосочетания того же ряда: „виртуозно приготовленный”, „повышающий жизненный тонус”, „драматургически выдержанный”, „головокружительного вкуса и аромата”, „исключительной красоты” – и, если идти еще дальше, откровенно рекламные зазывалочки: „отменная вкуснотища”, „невообразимое объедение”, „слюнки текут” или даже „Спешите попробовать!” и „Извольте откушать!”), когда их чересчур много в названии каждого блюда, девальвируют друг друга, вызывая у посетителя законное недоверие к тому, что ему предлагают»;
– «Гламурный дискурс и сам по себе чрезвычайно слащав и однообразен, а в концентрированном виде представляет собой донельзя вязкую приторную массу, которую, попробовав на вкус, тут же хочется исторгнуть из себя. К тому же – снова – любая навязчивость рефлекторно вызывает мысль, что тебя разводят» [4].
Интересно, что мнения психологов об уменьшительных функциях диаметрально противоположны. Вот точка зрения психолингвиста М. Новиковой-Грунд: «Потому что чаще всего оно свидетельствует о латентной агрессии. Это гиперкоррекция: вместо того чтобы напасть на нас, нам говорят: „сю-си пу-си, светлый человечек”. Особенно явно агрессия проявляется, когда человек при этом говорит очень тихо, почти шепотом, монотонно и низко. Это знак опасности: говорящий может сорваться. Использование уменьшительных суффиксов, кроме того, может быть признаком серьезного заболевания, например эпилепсии. Если ее не лечить, у человека меняется характер: он становится жестким, гневливым, неприязненным. Уменьшительные суффиксы дают ему возможность, во-первых, подавить свою агрессию, а во-вторых, решить свои речевые проблемы за счет удлинения слов. Конечно, ставить диагноз по тексту нельзя, но рассмотреть этот вариант стоит» [5].
Гламур, как и постправда, создает позитивные эмоции для тех, кто готов их получать. Это мир индустриального счастья, создаваемый для всех. Экран множит его в любом количестве экземпляров. Источник знаний сменился источником удовольствия, причем это удовольствие странного свойства – чисто визуальные контексты, в которые вписаны известные личности, как будто единый Бог распался на бесконечное число маленьких, доступных для созерцания.
Реально гламур усиливает представленные в обществе тенденции. Просто случайный глянец при профессиональном использовании становится системным. А системное воздействие от случайного отличается тем, что в нем уже четко запрограммированы реакции аудитории.
И. Ашинова связывает гламур с уходом с арены книги: «Гламур представляет собой социокультурный феномен, наиболее ярко проявившийся на рубеже веков, и является следствием смены эпох. Современная, так называемая посткнижная, или информационная, эпоха соответствует новому типу цивилизации, в основе которой лежит процесс глобализации, ведущей в свою очередь к еще большей информатизации, централизации и управляемости человеческим обществом, общественным сознанием, манипулируемым при помощи масс-медийных средств. Относительно целостная система знаний, культурных и моральных ценностей под воздействием масс-медиа вытесняется новой идеологией гламура. Гламур – это философия определенного стиля жизни, навязываемая через создание и тиражирование ярких, запоминающихся и обворожительных образов. Главная мысль, которую человек пытается донести до других, заключается в том, что он имеет доступ к гораздо более престижному потреблению, чем про него могли подумать. Таким образом, гламур – это создание красивого, обворожительно, но во многом недосягаемого для большинства населения образа жизни и стиля поведения в обществе, стремление к которому и объявляется главным и единственным смыслом человеческого существования. Рекламные слоганы не оставляют современному человеку выбора, о чем он должен мечтать и что потреблять. Гламур, таким образом, является структурно достаточно сложным образованием, в котором присутствуют визуальный ряд и словесное оформление. Современный человек получает субъективно переработанную, препарированную и идеологически заданную информацию, попадая в зависимость от того, кто ее предоставляет, от тех конкретных целей и задач, которые ставят перед собой СМИ, являющиеся мифотворческими средствами, присущими современной цивилизации. Переживаемая эпоха гламура, естественно, порождает и свой язык, или дискурс, также имеющий манипулятивную функцию» [6].
И еще: «Лидирующая по объему тематика гламура концентрируется вокруг межличностных отношений, секса, эротики, способов провождения свободного времени. Основной посыл гламура рассчитан на то, чтобы формировать особый тип личности, привыкший брать от жизни все, не задумываясь о ее цели и смысле. Даже поверхностный анализ дает общее понимание гламура как очарования, основанного на иллюзии, суггестии, внушении и т. д.».
Сами того не желая, мы попали в мир гламура, в мир масскульта. Это все области, где преувеличенно учитывается мнение аудитории, где знают все ее реакции и ведут ее по пути, где для нее все будет приятнее.
В. Пострел справедливо подчеркивает, что гламур – это форма невербальной риторики, убеждающая не с помощью слов, а с помощью изображений, связь желания и изображения, доставляющая нам удовольствие [7]. Его часто отбрасывают как тривиальный и поверхностный подход. Гламур не существует отдельно от объекта, он порождается взаимодействием гламурного объекта и аудитории.
Но отсюда мы можем сделать даже более далеко идущий вывод. А если эта невербальная риторика создает также массовую культуру и литературу в целом. Это более четкая, поэтому и более простая риторика, имеющая визуальное происхождение, а применение ее к вербальным объектам и производит то упрощение, которое мы видим в массовой культуре и литературе. Они просто являются результатом применения другого инструментария визуального происхождения, который несомненно носит более древний характер, поэтому не несет в себе того количества смыслов и нюансов, которыми обладает высокая культура.
Так и использование гламура в политике возвращает нас к более «древнему» эмоциональному реагированию, а не реагированию рациональному. Зеленский-кандидат оказался ближе и понятнее избирателям, чем Порошенко, закрытый имиджем президента. Этот аргумент мы можем прочесть и в медийном анализе результата выборов, где есть такой вывод: «Теплые эмоции („свой парень, близкий к людям, также ненавидит эту власть” и другие переносы качеств художественных персонажей Зеленского), преобладание видеоконтента в соцсетях, эффективные охваты аудитории (как позитивом к себе, так и негативом к конкуренту) и эффект множественного эха одних и тех же месседжей в разных медиа обеспечили фантастический перевес и в первом, и во втором туре выборов Владимиру. При том, что медийные охваты Порошенко не были ниже. Но их эмоциональная нейтральность оказалась несостоятельной против живых, горячих эмоций симпатии к одному и ненависти к другому кандидату, так умело сформированными качественным мультиэкраном Зеленского» [8]. Сюда можно добавить и умиление зрителей, например, описывающих нынешнюю британскую королеву как простую «бабушку».