Страница 6 из 10
– Извините, это все, – пробормотала Светлана, небрежным движением запихивая сумку под прилавок.
Продавщица подобрала губы в осуждающую полоску, но ничего не сказала.
Светлана поспешно стянула с головы шапку и приложила к ней первую брошь. Страусиное перо вспыхнуло огнями, придав шапке диковинный, восточный вид.
«Не каждый может позволить себе все, что пожелает. У людей порой нет средств на самое необходимое». Голос Геннадия прозвучал настолько ясно, что Светлана невольно огляделась по сторонам. Геннадий был, скорее всего, прав, и не только потому, что лучше понимал односельчан. Вряд ли Светлане удалось бы уговорить родителей раскошелиться на дорогие побрякушки для выступления. Конечно, Светлана могла бы купить брошь только для Витки, но было бы лучше, если бы все участники ансамбля выглядели со сцены одинаково привлекательно. И потом, Геннадий не раз говорил, что люди в поселке не любили, когда кто-то выделяется из общей толпы.
Страусиное перо на шапке немедленно потеряло часть очарования и перестало сиять. Светлана вдруг разглядела, что коготок крепления на одном из фальшивых камней был темнее, чем другие. Дефект? Низкокачественный металл?
– Брать будете? – агрессивно, словно почувствовав колебание, спросила продавщица.
– У вас есть серебряные блестки? – к витрине подошла школьница, на вид чуть старше Витки.
Продавщица бдительно сощурилась в сторону новой угрозы. Школьница дерзко вскинула подбородок.
– Спасибо, я раздумала. – Пользуясь возникшей паузой, Светлана положила обе броши на прилавок и ретировалась к витрине с нитками для вязания.
Нитки были выложены красочной радугой цветов, один оттенок богаче другого. Пламенный красный, напоминающий о тогах римских легионеров, соседствовал с теплым оранжевым цветом, лимонный желтый подчеркивал изумруд зеленого, холодный лиловый цвет солировал на фоне насыщенного черного. Более качественная пряжа красовалась в передних рядах, более скромные мотки лежали подальше. Светлана зажмурилась, пытаясь представить, какой цвет лучше всего оттенит яркую Виткину внешность. Жаль, что у Виты больше не было прежнего детского румянца, а из глаз исчез теплый янтарный огонек. Душу пронзило смутное чувство утраты. Наверное, все матери девочек-подростков чувствуют себя именно так. Да и может ли быть по-другому, когда вместо доверчивой малышки по дому начинает бродить погруженное в себя существо, которое ставит под сомнение каждое твое слово.
– Девушка. – Светлана подозвала продавщицу и показала на несколько мотков.
Продавщица быстро выложила требуемое на прилавок и пошла следить за школьницей, которая интересовалась блестками. «Тяжело быть пожизненной „девушкой“», – подумала Светлана, трогая по очереди мотки. Пряжа насыщенного брусничного цвета оказалась самой мягкой и приятной на ощупь. Светлана вытащила из кармана кошелек. Ни муж, ни сельская общественность не могут запретить красивый красный свитер! Мысль неожиданно вырвалась наружу.
– Вы со мной говорите? – повернулась на голос продавщица.
Светлана смущенно покачала головой. Вот позорище! Стояла тетенька в магазине и разговаривала сама с собой. Светлана натянула на голову шапку и уже собиралась выбежать из магазина, как в голову пришла неожиданная мысль. Она позвонила Белле и выяснила, сколько понадобится страусиных брошей, чтобы хватило на всех. Как и подозревалось, никто не собирался возражать, чтобы Светлана купила «дополнительные аксессуары» на свои деньги. Белла даже назвала ее «меценатом искусства», что заставило Светлану покраснеть. Высокая любовь к искусству не имела ничего общего с ее решением потратиться на дорогие побрякушки. Деньги для того на свете и существовали, чтобы сделать жизнь комфортнее и приятнее. Если бы дело было только в деньгах, у каждого обеспеченного ребенка было бы идеальное детство.
Полчаса спустя Светлана покинула магазин, волоча за собой слегка потолстевшую сумку. Как обычно, разогнавшись, было трудно остановиться, в магазине нашлась куча маленьких и «нужных» вещей. Чтобы не таскаться с покупками по городу, она вернулась на вокзал и сдала их в камеру хранения. После похода за пробирками и учебниками можно будет и впрямь ненадолго заскочить к сестренке. Неожиданно сжало горло, Светлана прокашлялась и громко, словно стараясь разубедить саму себя, сказала:
– У Аиды все в порядке!
В углу зала ожидания зашевелился неопрятный ком одежды.
– Порядки… порядки, – пробормотал бомж, с трудом отлипая от вороха подложенных для тепла газет, – погреться человеку не дают.
– Я не про… вас, – смутилась Светлана.
Бомж с неожиданной скоростью перегородил дорогу и, укоризненно цыкая зубом, протянул руку. От кислого запаха давно не мытого тела засвербело в носу, Светлана выхватила из кармана отложенные на маршрутку деньги и вложила их в заскорузлую от грязи ладонь «человека».
Темнокожая мультяшная Тиана на экране телевизора вытянула губы, чтобы поцеловать лягушонка.
– Фу. – Вита уронила голову на мягкий кожаный подлокотник.
– Почему «фу»? – спросила сидевшая на краешке дивана Лена.
– Потому что жабы скользкие и противные.
– А по мне, Навин не выглядит противным, – смутилась Лена, – он настоящий принц.
– Это только в сказках лягушки превращаются в принцев, – поморщилась Вита.
– Опять живот болит? – сочувственно спросила Лена.
– Ерунда, – пожала плечами Вита, – папа говорит, это нормально, когда в период болит живот.
– Твой папа… знает про период? – густо покраснела Лена.
– Мой папа особенный, – сказала Вита, – с ним про что угодно можно говорить.
Лена быстро огляделась по сторонам:
– Даже про… секс?
– Что? – растерялась Вита.
Дверь гостиной всхлипнула и разъехалась на шарнирах. Улыбающийся Геннадий обошел диван и поставил поднос на журнальный столик. Цветная обсыпка по краю хрустальных стаканов нарядно отразилась в темном стекле стола.
– Кто готов к банановым коктейлям и пряникам? – голосом заправского официанта прожурчал Геннадий.
– Мы готовы, мы готовы! – восторженно взвизгнула Леночка.
Геннадий приветливо улыбнулся гостье и наклонился к дочери.
– Как животик? – вполголоса спросил он и нежно коснулся ее плеча.
По лицу Виты пробежала мгновенная тень, она перевела взгляд на экран и неопределенно дернула плечом.
Геннадий терпеливо покачал головой и перевел внимание на Леночку:
– Как школа? Много домашней работы задали?
Он взял лежавший на диване пульт и нажал красную кнопку.
– Мы же смотрим! – вскрикнула Вита.
– Извини, – примирительно улыбнулся Геннадий, – не хотел, чтобы Леночке пришлось перекрикивать телевизор.
– У меня громкий голос, – сообщила Лена, – мы уже сделали математику, только география осталась.
Геннадий одобрительно кивнул и положил пульт на журнальный столик.
Вита плотнее закуталась в плед, но ничего не сказала.
Лена отхлебнула коктейля и зажмурилась от удовольствия.
– Ой, как вкусненько! У коктейля в кафе совсем другой вкус.
– Бананы должны быть очень спелыми, – не удержался от улыбки Геннадий, – и мороженого нужно класть побольше. Ванильное лучше всего.
– Вы и мороженое сами делаете? – восхищенно выдохнула Лена.
– Не делает, – перебила отца Вита, – папа привозит мороженое из города и хранит в морозилке.
– Вита у нас настоящая ледяная принцесса, – сказал Геннадий, – сколько хочешь мороженого может съесть. Может, поэтому у нее живот и болит?
Вита уже открыла рот, чтобы возразить, но посмотрела на Лену и промолчала.
– Не переживай, все будет хорошо. Я об этом позабочусь. – Геннадий шутливо ущипнул Виту за щеку и повернулся к Леночке: – Я и не знал, какая хорошая у моей Виты подружка. Обещай, что будешь чаще к нам приходить.
– Пап, – Вита сморщилась, словно от боли, – ты не знаешь, когда мама придет с работы?
– А что такое? – Геннадий вопросительно вздернул одну идеальную бровь. – Мама поехала в Якутск по работе. Если не задержится, то вернется завтра после обеда.