Страница 5 из 10
– Отправляйся прямо сейчас. Если поторопишься, как раз к концу рабочего дня успеешь. – Федора Игнатьевна села за свой стол и надела очки. – Завтра на работу можешь не выходить. Проведай сестру. Ее Аида зовут, насколько я помню? У тебя есть сумка на колесах?
– Дома есть небольшой чемодан, – сказала Светлана, с трудом удерживаясь, чтобы не вытянуться в струнку.
– Маленький чемодан не подойдет, карты обычно в рулонах, – отрезала начальница, – возьми мою сумку, в шкафу. И не забудь веревку, коробка с пробирками будет тяжелой.
Даяна Дмитриевна, сфинксом застывшая на входе, очнулась и, коротко кивнув, исчезла за дверью.
– Вес нетто пять килограмм семьсот двадцать грамм плюс коробка, – сказала Федора Игнатьевна, вглядываясь в экран компьютера.
– Пусть все-таки снабженцы съездят, – взмолилась в последний раз Светлана, – или кто-то из учителей, им тоже, небось, хочется в город смотаться… за казенный счет.
– У каждого учителя по тридцать с лишним человек в классе, – помрачнела начальница, – только в гимназии дела обстоят лучше. Город рядом, хорошие учителя уезжают, а плохих мы не держим. Мой тебе совет: старайся думать не только о себе, но и о других. Жизнь станет только богаче.
В дверь протиснулась Даяна Дмитриевна в обнимку с огромной сумкой и с грохотом поставила ее на колеса. Светлана вздрогнула, на темном габардине сумки изгибались оранжевые цветы-мясоеды, а в утробу при старании можно было бы легко запихать карликового гиппопотама.
– Счастливого пути, – пробасила Федора Игнатьевна.
– Ага, – подавилась Светлана, – только мужу скажу, что сегодня не приду домой.
Глава 5
Автобус до города выглядел полупустым, Светлана с грохотом втащила сумку дяди Федора по ступенькам. Лицо женщины у окна показалось смутно знакомым, но не настолько, чтобы останавливаться. Светлана облегченно кивнула женщине, впихнула сумку в проход и пошла к своему месту, стараясь не сильно грохотать колесами. Жизнь в якутском поселке имела свои неудобства. Каждый встречный-поперечный считал своим долгом осчастливить тебя перекрестным допросом: куда, зачем, на сколько, как дела у мужа или у мыши, которая в прошлом году померла в твоем дворе. В поселке ее детства народ был в основном приезжий, народ ехал на Север на заработки из разных уголков страны, были и те, кто прижился в поселке после амнистии политических заключенных. Ни те ни другие обычно не спешили раскрывать малознакомым душу. В Покровске, где она жила после маминой смерти, якутов было гораздо больше, но стиль жизни напоминал городской. Люди занимались своими делами и не лезли к другим с разговорами.
Геннадий всю жизнь провел в Оломске и мог затеять разговор с кем угодно, легкость, с которой он это делал, вызывала у Светланы ощущение собственной неуместности. По какой-то неясной причине лишними начинали казаться руки. И Витка была точно такой же. У Светланы сердце кровью обливалось, когда при встрече с малознакомыми людьми дочь безудержно и невпопад краснела, беспокойно перебирая пальцами первую попавшуюся под руку вещь. Малышкой Витка была другой, могла запросто подойти к любому незнакомому ребенку. В какой момент все изменилось? Прав был Геннадий: некоторые вещи доставались нам по наследству, хотели мы того или нет. Было невозможно угадать, какие страхи и дурные привычки родители передали по наследству детям.
Светлана сняла пуховик и удобнее устроилась в кресле. Исчезло за окном здание вокзала, убежала за поворот старая одноэтажная поликлиника, неровным строем побежали новые и старые дома. Шурша гравием, автобус выехал за границы поселка. С плеч Светланы словно свалился тяжелый груз, чем дальше она отъезжала от дома, тем легче становилась голова. Навалилась приятная усталость, Светлана откинула кресло и немедленно провалилась в сон.
Светлане снова снилась ранняя осень, время, когда еще не наступил ноябрь и дыхание зимы и смерти еще не опалило тайгу. На этот раз лес выглядел неоднородно. На дрожащей осине еще держалась цветными пятнами листва. Рядом с осиной тянула к небу голые, беззащитные ветки молодая березка. Где-то во тьме в глубине леса находился дом, где с нетерпением ожидали ее возвращения. Светлана напрягла глаза, пытаясь увидеть нужную тропинку. Вздрогнули, зашептались толпившиеся в низинах сумрачные тени. Тревога расправила жилистые крылья, на миг перехватило горло, но вместо страха пришло другое, полузабытое чувство. Чувство спокойствия и свободы. Чувство, что все будет хорошо, что все страхи – это всего-навсего тени прошлого, которые живут в голове. Словно по заказу изменился пейзаж, перестали казаться обрубками ветки, успокоились тени. Сумерки, еще мгновение назад мутные, приобрели сначала нежный оттенок топленых сливок, затем порозовели и стали прозрачными. Свет восходящего солнца позолотил верхушки деревьев, и из-за темной гряды сопок выскочил краешек румяного, сияющего светила. Светлану окатило теплом и тихой радостью. Чувствуя себя легкой, как птица, готовая к полету, она раскинула руки…
– Просыпайтесь, приехали, – сварливо сказал голос над ухом, – приехали, говорю. Выходите.
Светлана открыла глаза и оказалась лицом к лицу с хмурой, носатой бабкой с ведром в руках. На синем здании автовокзала за окном автобуса тускло светилась надпись «Якутск».
Под зорким оком бабки Светлана взяла с кресла пуховик и проверила карманы. Одна перчатка оказалась на месте, вторая – нашлась под креслом вместе с шапкой.
– Хорошая шапка, – с угрозой сказала бабка.
– Спасибо, – пробормотала Светлана.
По непонятной причине поворачиваться к бабке спиной не хотелось, Светлана выдернула сумку из-под кресла, подхватила вещи в охапку и задом попятилась к выходу. Габардиновые цветы-мясоеды на сумке одобрительно ощерились.
Снег в городе выглядел грязным и старым. Утрамбованный сотнями ног, он сердито поблёскивал на тротуаре и несвежими кучами жался вдоль улицы.
Преследуемая грохотом колес сумки, Светлана дошла до остановки маршрутного такси, но в последний момент передумала и направилась к магазину «1000 мелочей». Дела могли чуть-чуть подождать. Витка проиграла генетическую лотерею, лучшая мама на свете досталась кому-то другому, но Светлана могла постараться и сделать так, чтобы следующее концертное Виткино платье получилось всем на загляденье!
Дверь в магазине была неожиданно тугой, Светлана взгромоздила сумку на плечо и вцепилась в ручку обеими руками. Напоминая себе бабку из детской сказки про репку, Светлана дернула дверь на себя и кое-как впихнула себя и сумку в образовавшуюся щель. В темном тамбуре между дверьми пахло резиновыми подметками, промасленными гвоздями и чем-то еще, к чему не хотелось принюхиваться. Светлана торопливо умяла сумку в блин на колесах и ввалилась внутрь.
На витрине под стеклом зазывно блестели россыпи бисера, сияли светом бусы и украшения, переливалась красками укутанная в мотки мишура для рукоделия. Большая брошь в виде страусиного пера просто просилась на костюм для новогоднего Виткиного выступления! Светлана откашлялась и нерешительно махнула рукой в сторону миниатюрной продавщицы.
Продавщица сложила губы в угрожающее сердечко и оглядела Светлану с ног до головы. Что-то было в этих городских девицах, что вызывало у Светланы дурацкую робость. По шее потекла позорная струйка пота. Продавщица взмахнула безупречно накрашенными ресницами и подошла.
– Что желаете?
Чувствуя себя непрошеным гостем, Светлана повернулась боком, чтобы скрыть неприглядный блин сумки на плече и ткнула пальцем в стекло.
– Какую именно? – Продавщица дернула плечом и зацокала по стеклу безупречными вишневыми ногтями.
– И эту тоже. – Светлана поджала пальцы в маникюре недельной давности и обрубком указательного пальца указала на изумрудный куст с пламенными цветами.
Продавщица положила броши на прилавок и качнулась на каблучках:
– Что-то еще?
Светлана наклонилась к стеклу. Сумка воспользовалась оказией, соскользнула с плеча и с грохотом шмякнулась на пол.