Страница 3 из 7
– Не важно. Я не живу прошлым и тебе не советую.
– Обсудим это за ужином. Жду в машине внизу.
Он кивнул на прощание и направился к лифтам у дальней стены. Там он обернулся. Моне стояла, не смея двинуться с места, и смотрела, пока двери за ним не закрылись.
В лифте Марку скрестил руки на груди и медленно выдохнул. От него не ускользнул вызов в глазах Моне. Он ждал сопротивления, но Моне Уайлд должна знать: он намерен получить должок сполна.
Марку не нашел ни одной няни, которой смело мог бы доверить детей. Последняя няня, проработавшая у них пару лет, вынужденно взяла отпуск по семейным обстоятельствам и уехала к родителям. У каждого может случиться неотложное дело, но и он не мог оставить детей на кого попало.
Марку редко на кого мог положиться. Часто его подозрительность и неспособность доверять людям вредили, но в бизнесе это было бесценно. Он являлся инвестором, часто имел дело с рисковыми проектами, привычка перестраховываться помогала избежать необдуманных шагов.
Долгое время после смерти жены Марку отказывался выходить из привычно узкого семейного круга. Однако со временем он понял, что не может в полной мере заменить детям мать. Ему пришлось выползти из воображаемой ракушки и отправиться на поиск невесты. После серии мучительных свиданий он нашел подходящую девушку – Витторию Бонфильо, двадцати девяти лет. Марку планировал сделать ей предложение в канун Рождества, но сначала хотел узнать ее поближе, а с бегающими по дому малышами это почти невозможно.
И тут Марку осенило. Моне. Он прекрасно знал ее. Заботливая и терпеливая, идеальный вариант.
Если Марку что-то решил, свернуть его с цели было невозможно. Через пятнадцать минут он уже знал, что Моне живет в Лондоне, работает в Бернардс в свадебном салоне. Не замужем, возможно, есть парень. Марку было все равно. Она нужна ему на ближайшие четыре-пять недель, а потом может возвращаться к своей обычной жизни, работать в салоне или что она там делает. А у него будет новая жена, и вопрос с детьми решится автоматически.
Моне еще долго не могла пошевелиться. Все, о чем она мечтала сегодня, – это найти злосчастное платье, прийти домой, принять горячую ванну, полежать там подольше. Потом надеть пижаму, завернуться в одеяло и смотреть любимое шоу по телевизору. Теперь домой она попадет не скоро.
Моне окинула взглядом салон. За годы работы она настолько сроднилась с ним, что салон стал больше домом, чем квартира, которую она снимала. Здесь она на своем месте. Моне умела успокоить нервную невесту, осадить и организовать слишком впечатлительную. Кто бы мог подумать, что это и будут ее козыри.
Внебрачная дочь французской актрисы, переживающей трудные времена, и английского банкира, Моне имела самое неординарное воспитание. К восемнадцати годам ее жизненный опыт был гораздо больше, чем у сверстников. Она успела пожить в Ирландии, Франции, Марокко и трех американских штатах, но больше всего она прожила в Сицилии. Они с матерью переехали в Палермо, когда Моне было двенадцать, и прожили там до ее совершеннолетия.
После отъезда в Лондон мать прожила с местным аристократом Матео Уберто еще три года. Марку пытался встретиться с ней три года назад, она отказалась. Так же она отвергла отца Марку, когда тот появился на пороге с вином и цветами и вел себя, будто она его любовница, а не падчерица.
Теперь ее ничего не связывало с семьей Уберто. Раньше они отдыхали вместе на пляже в летние каникулы, обедали и ужинали, ходили на балет, в театр и кино, встречали Рождество всей семьей во дворце Уберто, но она никогда не чувствовала себя равной, не была поистине членом семьи, частью аристократического общества.
Моне оставалась бастардом, внебрачной дочерью неосмотрительного банкира и ветреной актрисы, которая была больше известна своими любовными связями и влиятельными покровителями, нежели ролями в кино. Ее, как и мать, расценивали как продажную дешевку.
Моне не могла жить с ощущением, что с ее мнением не считаются. Ей не нужно было признание, но любовь и уважение Марку она считала заслуженными.
А он оскорбил ее. Моне пообещала себе, что больше никогда ни от кого не будет зависеть, и она сделала все, чтобы так и было.
Моне всеми фибрами души старалась не быть похожей на мать. Теперь Моне не была больше дочкой Кэнди, уязвимой и стеснительной. Она была собой, создала себя сама и гордилась этим. Моне не нуждалась в мужчине. Может, это не честно по отношению к сильному полу, но она считала, что нельзя позволять мужчинам пользоваться собой.
Мужчин это не останавливало. Их цепляла необычная внешность, высокие скулы, французская утонченность, карамельные глаза, пухлые, сочные губы и длинные густые темные волосы. Но они не знали ее настоящую, не могли заглянуть в душу, а внутри Моне была британкой до мозга костей и не собиралась вступать в бесполезные отношения. Просто секс – неинтересно. Плевать, что мужчины о ней думают. Она не хотела быть чьей-то куклой.
Глава 2
Через час Моне вышла из салона. Черная машина Марку все еще стояла возле торгового центра. Тут же выскочил водитель, раскрыл над ней большой черный зонт и проводил до машины. Моне поблагодарила его и собиралась сесть, когда увидела Марку. Дух перехватило. Она скользнула на заднее сиденье, стараясь не коснуться его.
– Что именно ты тут делаешь? – спросил он, когда машина тронулась.
Моне поставила сумочку на колени и придерживала ее руками.
– Помогаю невестам подобрать идеальное платье, успокаиваю взволнованных мамочек.
– Интересный выбор, учитывая твое воспитание.
Моне гордо вскинула голову, и брови удивленно поползли вверх.
– Ты намекаешь, что моя мать ни разу не была замужем?
– Когда я три года назад приезжал в Лондон, ты уже работала в Бернардс?
– Да, я уже четыре года здесь.
– Почему ты не захотела встретиться со мной тогда?
Моне пожала плечами.
– Зачем? – спросила она, повернулась к нему и посмотрела на мужественный аристократичный профиль, подсвеченный уличными фонарями.
Лицо Марку – эталон мужественности. Прямой массивный нос, широкие, плотно сжатые губы, квадратная челюсть, волевой подбородок. Уверенная ухмылка на лице, морщинки в уголках небесно-голубых глаз. Она не удержалась и посмотрела на губы.
– Не понял? – незатейливо ответил он.
– Ты женатый человек, я свободная девушка, зачем нам встречаться?
– Но я не хотел секса.
– Откуда мне знать. Твой отец хотел, например.
– Что???
Моне снова пожала плечами, утомленная тяжелым трудовым днем и внезапной встречей с Марку.
– Твой отец приезжал за год до того, как ты хотел встретиться. Он принес конфеты, вино, пеньюар в подарок, как будто я его любовница.
– Твоя мать тогда только скончалась. Он просто хотел проявить заботу.
– Тогда мог бы борща принести, а не розы и розовый сатиновый пеньюар. Уж чего-чего, а такого я точно не ждала, тем более после смерти матери.
– Он подарил дочерям такие же розовые на Рождество. Он и тебя считал дочерью.
Моне отвернулась. Она смотрела на сменяющие друг друга дома и архитектурные стили. Зачем она заикнулась об этом? Он все равно ей не поверит. Марку уважал и любил отца, считал его образцовым мужчиной.
Молчание затянулось. Они стояли на светофоре. Снег кружился крупными пушистыми хлопьями, залеплял лобовое стекло.
– Жена только умерла тогда, и мне нужен был совет. Я думал поговорить с тобой, но ошибся.
Его слова больно уязвили ее, живот скрутило, а в груди защемило.
– Прости, я не знала.
Прошло всего шесть месяцев, как Моне уехала, а Марку нашел себе жену. Она не хотела этого знать, но, так как семья Уберто была очень состоятельной, принадлежала к старым аристократам, о свадьбе написали все таблоиды.
Венчание прошло в кафедральном соборе в Палермо. Моне прекрасно знала это место, потому что семья Уберто посещала воскресные мессы именно в этом храме. Невестой стала графиня из северной Италии, хотя ее бабка родом из Сицилии. Галета Коррадо, единственный ребенок в семье, должна была унаследовать все семейное состояние и недвижимость. Род Марку был древнее, его предки относились к сицилийским королям пять веков назад. Таблоиды не могли об этом не упомянуть. До тошноты. Они рассказывали, что прадед Марку был принцем Сицилии и Марку, если захочет, может заявить свое право на титул, хотя он за равноправие в обществе.