Страница 51 из 181
Гермиона поднялась на коленях, испуганно и растерянно заглядывая в тёмные глаза.
— Что ты делаешь?! — услышал свой голос со стороны Том, понимая, что тон ужасно испуганный и удивлённый.
Но та молчала, с приоткрытым от изумления ртом наблюдая за ним. Кажется, она вообще потеряла дар речи.
Что она сделала? Что она забрала у него? Или наоборот, вытянула наружу?
Том больно вцепился в хрупкие плечи и стал трясти напуганную Гермиону, повторив свой вопрос. Не получив никакой реакции, он приник к губам, грубо оттеснил к спинке дивана, упорно желая вернуть утерянное назад, хотя чувства потери внутри никакой не было. Затуманенный разум вообще не понимал, что произошло и что это было, но Том был движим своим сильным инстинктом — любой ценой вернуть то, что забрали. Он убьёт, если она не отдаст!..
Казалось, зелье уже выветрилось, потому что Том стал ощущать и злость, и раздражение, и ярость. Хотелось раздавить Гермиону руками, раскрошить на мелкие куски, разбить её душу, как зеркало, и забрать не только своё, но и всё, что в ней есть. Он прокусил ей губу, стукнулся неприятно зубами, но жадно продолжал вдыхать, больно сдавливая шею одной рукой, а другой стягивая волосы на себя.
Она застонала и попыталась отпихнуть его, но тот был непоколебим, выискивал нить, пытался долго понять, что нужно сделать, а магия так безудержно завихрилась, что он перестал помнить себя от наваждения. Том чувствовал, как подступает отчаяние от того, что не может не то, чтобы ухватиться, а даже ощутить присутствие искомого рядом. Почему-то внутри стало больно и ужасно, нахлынула слабость, дрожащие ладони ослабили захват, а губы отстранились, чувствуя привкус крови. Том с ожесточением смотрел в блестящее от слёз лицо, прокручивал недавний момент и лихорадочно соображал, что она сделала с ним. Он расслабился тогда и отдавал всё, что ей хотелось получить, а значит, теперь нужно сделать наоборот?
— Расслабься, — хрипло прошептал Том в губы.
— Ты меня убьёшь, — почти беззвучно отозвалась Гермиона.
— Я убью, если ты не сделаешь это, — почти не сдерживая себя, произнёс он. — Расслабься! Прими мою жадность!
— Больно… — сквозь прикосновения выдохнула она.
— Потерпи.
Том снова прижал Гермиону к дивану, жадно вдыхая тепло и выискивая необходимое. Она пыталась поддаться ему, игнорируя болезненные захваты, пока не стала различать в них ритмичность, подталкивающую её в мягкую пропасть. Том почувствовал, как она раскрывается ему, а спустя какое-то время ощутил что-то странное и притягивающее. Управляемый только инстинктами он стал глубоко и медленно вдыхать находку, и как только что-то коснулось его языка, он понял, что это та самая ниточка, скользящая от неё к нему.
Глядя загоревшимися белым свечением глазами, Том различил настоящий спектр всех цветов и оттенков. Показалось, что все краски в мире были заключены в туманных глазах Гермионы, впавшей в эйфорию от странных ощущений. Появилось чувство, будто на губах собрались все существующие вкусы, а обонянием улавливал настолько разное смешение запахов, что всё это: ароматы, вкусы, цвета, — сводили с ума. Вытягивая мерцающую нить, Том наполнялся чем-то невообразимым. За спиной заплясали тени, которые он мог чувствовать каждой клеточкой души. Они давали ему величие, силу, уверенность и защищённость. Магия задрожала, доводя до оглушения из-за усилившегося треска в ушах. Всё было точно так, когда бушующая энергия переплелась с Гермионой в момент перепалки с Малфоем и Лестрейнджами. Тогда он взорвался, выплёскивая огромную незыблемую волну в реальность, и сейчас, казалось, готовилось произойти то же самое. Том задёргался, как в лихорадке, не понимая, как перестать вытягивать из души Гермионы манящую нить. Кажется, она была бесконечной, и её невозможно забрать ни ему из неё, ни ей из него. Восторг захлестнул с такой силой, что Том отстранился уже на несколько дюймов, но прекрасно продолжал видеть непрерывную нить, скользящую из замерших губ к его губам. Он своими глазами видел магию, сидящую в обоих, заряжался ею и наполнялся всем желанным и ценным. Эмоции переливались через край — Том был исключительным волшебником, с которым происходили уникальные вещи. Он сходил с ума от того, что открылось ему. И если эта сила требовала от него снисхождения к Гермионе и своим чувствам к ней, то ему стало совсем не жалко отдавать ради этого самого себя. Чувства давали то, чем не обладает никто, и даже Дамблдор явно не понимал, о чём говорит, вечно вознося любовь выше небес. Это не то! Никто никогда не понимал, что значит испытывать к человеку трепет и обожание! Это даже не чувство! Это самая настоящая магия!
Том медленно просунул ладони под плечами Гермионы и прижал ослабленное тело к себе. После испытанного восторга нить стала растворяться на глазах, а белый неоновый блеск в зрачках потух, заставляя исчезнуть тысячам вкусов, оттенков и ароматов. Казалось, они проскочили вглубь его сущности, обострили все рецепторы и органы чувств. Тепло огромнейшей волной накрывало с ног до головы, и Том точно знал, что, если даст выход скопившейся взрывной волне бушующего во всём теле тока, то, наверное, разнесёт к чертям весь мир.
Но здесь была Гермиона, и он не даст ей оставить его одного. Потемневшие глаза со странным обожанием вонзились в преисполненный чувством эйфории взор, разглядывая тонкую и хрупкую сущность, нуждающуюся в его любви каждую минуту. Как во сне, Том медленно прислонился щекой к пушистым волосам и опустил веки.
Чувства не могут вредить человеку ничем. Наоборот, они делают его сильнее и бесстрашнее. Настоящая магия, возникшая между двумя людьми, не отбирает ничего, а, как раз, даёт всё для того, чтобы исполнить любые желания.
Даже если этим желанием будет страсть — поставить на колени перед собой весь мир.
========== Глава 8. Ключ к самообладанию ==========
Том распахнул глаза, различая перед собой только тёмные пятна, и медленно спросил:
— Что ты почувствовала в тот момент?
— Ты просил расслабиться… — прошептала Гермиона, еле ворочая языком.
— Нет, — резко остановил её Том, отпрянул, чувствуя, что координация ещё не до конца восстановилась, и продолжил: — Когда ты проявила магию.
Она растерянно отвела взгляд, словно припоминая, пока на самом деле пыталась собраться с мыслями, которые рассыпались, как кусочки мозаики, и не хотели складываться обратно в общую картинку.
— Не знаю… — почти не шевеля губами, отозвалась Гермиона. — Это было… что-то невообразимо сильное. Мне показалось, что я могу… разнести здесь всё?
— Как ты это остановила?
— Я… почувствовала восторг. Слишком невыносимый восторг, — она продолжала растягивать слова, но вернула взгляд к Тому, улавливая рассеянный взор.
— Ты испугалась, — утвердительно произнёс тот, не понимая, что на губах появляется странная улыбка. — Ты уступила мне.
— А ты? Надеюсь, ты понял, что для этого нужно было обнажить чувства?
— Тебя греет эта мысль? — насмешливо спросил Том, чуть приблизившись к Гермионе.
— Тебя же греет мысль, что я не могу ничего с этим сделать. Так почему меня не может радовать то же самое?
— Ты жадная на чувства, — протянул он, подаваясь ещё ближе.
— И ты не собираешься даже злиться? — недоверчиво спросила Гермиона, пытаясь сфокусировать взгляд на тёмных глазах.
— Я собираюсь только контролировать, — с улыбкой отозвался Том и мягко добавил: — И изучать.
— Ты… это делаешь, потому что восхищён этой силой, — подавленно отозвалась та, с огоньком надежды глядя во внезапно загоревшиеся озорством глаза.
— И буду брать её столько, сколько мне этого хочется, — тише отозвался тот с оттенком восторга в голосе.
Том приблизился ещё немного и почти коснулся лбом пушистых волос, но Гермиона опустила взгляд и прерывисто произнесла:
— Я хочу, чтобы ты просто был нормальным… без своей жёсткости.
— Твою мать, Грейнджер, ты такая сентиментальная, — мягко усмехнулся Том, опуская ресницы вниз. — Ты же знаешь, ничего не изменится, будь я жестоким или мягким с тобой.