Страница 135 из 181
Гермиона поджала губы и снова погрузилась в чтение.
Таким образом потянулся следующий месяц, начались дожди, настроение у ребят опустилось ещё ниже: они стали страдать не только от вечного недоедания, но и от холода.
Тому пришлось бороться со своей вредной привычкой, потому как в посёлках он перестал появляться, максимально осторожничая. Раздражение от нехватки никотина захватывало разум приступами, но к этой проблеме добавилась другая: ношение медальона во время дежурства Гермионы стало так же сильно сказываться на нём, как на вспыльчивом Роне, к слову, который стал совсем невыносим, постоянно бурча про недостаток еды и отмерзающую задницу.
— Моя мама умеет доставать еду из воздуха, — как-то заявил он ребятам, пока те подготавливали рыбу для жарки на костре.
— Нет, — отозвалась Гермиона. — Еда является одним из пяти исключений закона…
— Ой, можешь говорить на нормальном языке, а? — отмахнулся тот.
Том, наблюдавший за этим идиотством, медленно прикрыл глаза, борясь с серьёзным желанием прикончить Уизли на месте.
— Твоя мама не может доставать еду из ничего! Это невозможно! — воскликнула та, бросив разделанную рыбу на сковородку.
— Во всяком случае моя мама умеет вкусно готовить из того, что есть.
Гермиона резко подскочила на ноги и прожигающим взглядом уставилась на Рона.
— Что тебе не нравится, я не пойму? Гарри поймал рыбу, я её взялась готовить. Может быть, ты что-нибудь сделаешь?!
Уизли поднял забинтованную руку, которая слишком медленно заживала, и произнёс:
— У меня болит рука, ты вообще в курсе?
— Тогда сиди молча и не строй из себя бедного ребёнка, которого оторвали от мамочки! — вспыхнула та. — Если не нравится то, что делаем мы с Гарри, то сделай себе сам!
Поттер тем временем сидел очень спокойно, очевидно, соглашаясь со всеми словами подруги.
— Вот и сделаю! — рявкнул Рон и потом добавил: — Как только заживёт рука.
После этой ссоры Том однозначно понял, кто терроризирует Гермиону, превращая её в нестабильную бомбу. Он начал следить за Роном, когда тот собирал хворост или прогуливался по местности, вечно о чём-то думая со скорченным лицом. Поттер практически не отходил от палатки, находясь внутри или прижимаясь к ней снаружи, а Гермиона постоянно ходила с головной болью о том, что они будут есть в следующий раз, собирая знакомые ягоды и грибы, очевидно, выросшие в последний раз в этом году.
Вскоре Уизли, видимо, пришло в голову поднять бунт против главаря их компании: он начал преследовать Гермиону, заводил разговоры про Поттера, про то, что его надежды на наличие какого-то гениального плана рухнули с треском, а в последнюю неделю даже не стеснялся говорить, что разочарован в Гарри и в Дамблдоре, сетуя на то, что тот совсем бросил их ни с чем, оставив бесполезный выключатель света, детскую книжку и старый снитч.
Том пристально наблюдал за всем происходящим, прислушивался ко всем разговорам, и, когда забирал медальон у Гермионы, едва преодолевал желание ворваться в палатку и задушить Уизли собственными руками. Медальон довольно мощно вселял в него уверенность, что это верное решение, однако, расставаясь с ним, Том словно очухивался ото сна и находил тысячу причин, по которым этого делать не следует.
На его удивление, вскоре Гермиона стала поддерживать мысли Уизли, высказываясь о том, что Дамблдор ужасно поступил, бросив всё на юные плечи Гарри, а после и вовсе стала говорить, что разочарована в Поттере, который постоянно сидел возле палатки и о чём-то думал, чем проявлял плохие лидерские качества.
Злостно наблюдая за тем, как Уизли прекрасно настроил Гермиону против Поттера, Том решил об этом поговорить.
— Тебе не кажется странным, что Уизли только и разговаривает с тобой о том, как он разочарован в Гарри и его плане?
— Думаешь, он только об этом и говорит? — невесело усмехнулась та.
— Я слышу каждый его шёпот, не то что бы ваш разговор, — сжимая челюсти, отозвался Том.
Его снова прожигало желание убить этого бунтовщика, которого вечно всё не устраивало.
— Мы действительно ожидали, что Дамблдор рассказал Гарри какой-то план!
— И поэтому ты пошла с Поттером? — иронично заметил тот, скрестив руки на груди.
Эти слова словно привели Гермиону в себя, и частица чужого стыда коснулась чувств Тома.
— Нет, я просто не могу бросить Гарри.
— А Уизли, кажется, совсем не против бросить эту затею и, раз нет плана, отправиться домой. Его же не ищут.
— Ты бы так не говорил, если бы не медальон, — осторожно произнесла Гермиона, сжимая ладони.
— Глупая, разве ты не видишь? Он науськивает тебя против Поттера…
— Не говори глупостей, Том, — отмахнулась та. — Рон просто высказывает свои мысли и кому их говорить, как не мне? Он не может бросить нас! И вообще, отдай мне медальон — он плохо на тебя действует.
Том отступил на шаг и тихо бросил:
— Поттер уже подозревает, что вы шепчетесь за его спиной. Думаешь, это то самое, что нужно для поддержания духа лидера, который взял ответственность за вас, раз вы сами потащились с ним?
— Том, я…
— Знаешь, всего этого могло бы и не быть: я забрал бы тебя к себе домой и там мы бы отсиживались и получали новости от Долохова, параллельно придумывая, как осуществить наши замыслы. У нас была бы еда, вода, душ и тёплая постель. Однако я отпустил тебя с Поттером, я дал тебе шанс поступить так, как будет спокойнее тебе, а заодно реализовать наш второй вариант, если у нас не получится первый. Сейчас я вижу, как этот утырок вечно ворчит и воротит морду от всего, настраивая и тебя против друга. Даже я, Грейнджер, пошёл на это бремя, разделяя его с твоими идиотами, один из которых слишком борзый, — я бы его сам изгнал, потому что такие всегда устраивают бунт, — а второй мямля, которая не может взять себя в руки и навести у вас порядок! Так если ты здесь из-за Поттера, то, может быть, прислушаешься ко мне? Лучше брось привычку разговаривать с Уизли — пожалеешь, — отрезал тот и направился к своему месту, оставив Гермиону наедине с мыслями.
На следующий день Том заметил, как Гермиона стала избегать общества и Рона, и Гарри, находясь либо одна, либо с ними двумя. Видимо, она решила, что это точно поможет, однако Поттер на протяжении недели не прекращал ходить с озабоченным видом, и Том прекрасно понимал, о чём тот думает: когда Том наблюдал за Гарри во время его дежурств, он точно видел отчаяние и подступающий к задворкам сознания страх. Поттер остался один, находясь среди близких друзей, и Том, склонив голову и разглядывая его часами в сумраке ночей, примерно представлял, что тот думал и чувствовал.
Каждый из них заметно изменился в тяжёлых жизненных обстоятельствах. И если у Уизли был выход уйти к своей семье, а у Гермионы — спрятаться с Томом в отдельной квартире и затаиться на дне, то у Поттера не было другого пути. И как ни странно, но Том прекрасно понимал Гарри, вспоминая своё детство и юность. Тогда у него тоже не было никакого выхода, кроме как выгрызать себе имя среди знатных волшебников, чтобы не просто существовать, а жить среди них, а после даже превосходить.
У Поттера была ситуация куда круче: тот, кто выгрызал себе имя, склонив перед собой зазнавшихся господ, хотел его убить, и любой риск показаться где-то среди людей был равен смерти.
Гарри Поттер боится смерти?
Иногда Том задавал себе подобный вопрос, глядя в темноте на блеск круглых очков, и ему казалось, что парень ещё не совсем понимает, на что его обрекли с рождения. Вряд ли он когда-то задумывался о том, что в такой беспощадной, ловко выстроенной игре Альбуса Дамблдора его ждёт смерть.
Иногда Тому думалось, как жестоко ему будет узнать, что человек, которым он всегда восхищался и которому безоговорочно доверял, отправил его на верную смерть, не оставив шанса на спасение. Будет ли Поттер задаваться вопросом: почему директор его не предупредил? Не подготовил должным образом? Не довёл вместе с ним дело до конца? Или он об этом не узнает никогда, умерев в неизвестности?