Страница 101 из 181
— Не нужно насилия, Том, — тихо и прерывисто произнесла она, понимая, что смогла заострить на себе внимание. — Я и так дам всё, что ты попросишь.
Гермиона просунула руки ему за спину и притянулась на цыпочках к тонким губам, затем повернулась к ним щекой и шумно выдохнула в шею.
Том заколебался, нащупав грань, где проходит самообладание между рассудком и звериным инстинктом. С одной стороны хотелось броситься в пропасть и подчиниться зверю, бушующему внутри, а с другой — полностью контролировать себя.
Он уткнулся ей в волосы и шумно выдохнул, закрыв глаза, отвечая тем же теплом, что и она давала ему.
— Я не знал, как остановиться, — как извинение произнёс он, наконец, чётко расслышав свой голос среди царапающего гула.
Гермиона медленно отстранилась и неуверенно улыбнулась, закусив нижнюю губу, затем как можно спокойнее произнесла:
— Я ничего не скрываю от тебя, Том. Об этом я узнала накануне и не успела тебе рассказать. Вспомни сам: жучок для Снейпа, подслушанный разговор с Дамблдором, а потом ночной налёт к Руквуду, а когда были здесь… ты попросил ничего не говорить до утра.
— Принеси шоколад, — только и сказал он, кивнув на стол.
Гермиона отвернулась, подошла к столу и взяла два стаканчика, один из которых протянула ему.
— Иди, ешь.
— Кусок в горло не лезет, — призналась она, обеспокоенно рассматривая Тома, отчего он почувствовал невидимое тепло и заботу, тонко рвущиеся в его сторону.
Он слабо усмехнулся и сделал глоток, — не одной ей в горло кусок не лезет.
— Я знаю, чем это вызвано, Том, — спокойно начала Гермиона, дёргая его за запястье в сторону дивана — они оба сели — и продолжила: — Ночью ты отказался это обсуждать, лишь потому что не знаешь, что предпринять и как поступить. Ты в растерянности. И это приводит тебя в бешенство.
— Тогда не стоит лишний раз напоминать мне то, что приводит меня в бешенство, верно? — подняв уголок губ, отозвался он и достал сигарету.
— Есть ещё кое-что, — с неуверенностью отозвалась Гермиона. — Твоя сущность, как никогда, проникла к моей и позволила полностью ощутить весь спектр твоих эмоций. Понимаешь, о чём я говорю?
Том нахмурился, сообразив над одной догадкой, которую та слово в слово озвучила:
— Стать тобой.
— Я уже думал над этим, — почти незаметно кивнул он, затягиваясь дымом. — И каково это, расскажешь?
Гермиона хмыкнула, посмотрела на свои ладони и снова подняла голову на Тома.
— Необычно. В какой-то момент мне показалось, что я стала тобой, посмотрела на всё твоими глазами и ощутила… хм… вседозволенность?
Том не сдержал смешка.
— А что ещё?
— На тебя магия действует сильнее, чем на меня.
— Потому что на меня действует именно магия, которая желает забрать своё, сидящее в тебе. А у тебя влюблённость, которая срывает тебе крышу, — легко объяснил он, не упуская из виду любую реакцию на его слова.
Гермиона вскинула брови и насмешливо спросила:
— Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что я лишь твой соучастник?
— Нет, но утверждаю, что тебя уносит от меня целиком, — ответил Том, сверкнув озорным взглядом, и, увидев, что та собирается возразить, добавил: — Если бы ты не влюбилась, мой крестраж не смог бы активироваться и перетащить меня сюда, так что не спорь.
— Если бы ты не был мною хотя бы заинтересован, то твоя магия тебя так не пытала бы, — отпарировала Гермиона.
— С чего ты взяла?
— Я нашла кое-что, — загадочно улыбнулась она и удовлетворённо посмотрела ему в глаза, заметив, как в его зрачках заплясал огонёк любопытства.
— Где?
— В апартаментах Слизерина. Ты был очень увлечён поисками про этот шкаф, поэтому я решила всё хорошо обдумать и потом рассказать тебе о своей находке.
— Продолжай, — напряжённо отозвался Том, ожидая услышать, наконец, правду о таком странном явлении, как чудище, приводящее его в бесконтрольность.
— В общем, это не совсем то, что происходит с нами, но довольно интересное описание особенности сути волшебства в каждом волшебнике. То, что твоя частичка привязалась ко мне, не говорит о том, что ты стал слабее или что-то в этом роде. Наоборот, твой кусочек души вцепился в меня, потому что моя влюблённость сцепила тебя со мной, и теперь вся сила и энергия, что есть во мне, может быть использована тобой где угодно и когда угодно. Что касается меня, то…
Гермиона замолчала, выдержала паузу, словно собираясь с силами, и закончила:
— …твоя магия, находящаяся во мне, действует, как инъекция, расползаясь и оставляя, так называемые, антитела, которые заставляют мою магическую сущность изменяться, влияя на мою личность, характер, поведение. Проще говоря… становиться тобой.
Том не сдержал удивления, потому выразительно приподнял бровь, ожидая продолжения.
— В общем, дело в том, что этот процесс необратим.
— То есть необратим? Ты хочешь сказать, что даже при всём желании никто из нас не сможет избавиться от этого?
— Можно сказать, нет. Есть только один способ, и его может сделать только тот из нас, кто влюблён, то есть я, потому что я своей влюблённостью зацепила твою магическую сущность, которой так старательно ты одаривал меня.
— И что ты должна сделать, чтобы избавиться от этого?
— Расколоть свою душу на части и ту часть, что влюблена, вложить в предмет. Другими словами, создать такой же крестраж, какой создал ты.
— И что после этого будет со мной?
— Ничего. Тебя перестанет тянуть ко мне, ты станешь собой, без всякой там магической силы, что до этого магия вбирала из меня и передавала тебе. А я просто перестану любить, и вообще никого не смогу полюбить.
— И? — вытягивал из неё продолжение Том.
— Ты в самом деле думаешь, что я пойду кого-то убивать лишь ради того, чтобы избавиться от тебя?
— Согласись, это заманчивая для тебя перспектива, — лукаво улыбнулся он.
— Мне кажется, она для тебя звучит более заманчиво.
— Нет, я даже не собирался искать способ избавиться от тебя, так что… Как ты нашла?
— Случайно попалась книга, я её мельком пролистала и наткнулась на раздел, в котором идёт речь о связи магии и души посредством увлечения или влюблённости. В общем, если я была бы не способна тебя заинтересовать, то есть моя душа не способна, то тогда вообще ничего не получилось бы.
— Ты бы не влюбилась.
— А ты бы не смог заинтересоваться мной. Это что-то наподобие “родственная душа” или “две части одного целого”. Важно, чтобы подходило.
— Иначе, как я понимаю, невозможен инъекционный процесс, превращающий тебя в меня, — утвердительно заключил Том.
— Верно, я тоже об этом подумала, — кивнула Гермиона.
— Ты совсем не та, за кого себя принимала и пытаешься до сих пор принимать. Убедилась?
— Я уже не пытаюсь себя принимать за ту, кем думала, что являюсь, Том, так что за это можешь быть спокойным, — коротко улыбнулась она и добавила: — Единственное, что я не нашла — это нити, которые находятся внутри нас. У меня есть предположение, что это сродни энергии только в физическом обличии, и она есть у каждого человека, мы обсуждали это, но нет способа или заклинания, чтобы выдернуть её из волшебника. Это не душа, что вытягивают из тебя дементоры, но принцип один и тот же. Почему у нас это получается, почему начинают гореть белым глаза и что это значит — я не знаю.
— Ты хочешь сказать, тебя не пугают твои трансформации? Тебя не пугает то, что моя сущность расползается внутри тебя? Что ты медленно, но верно становишься похожей на меня? — с нескрываемым любопытством поинтересовался Том.
— Даже если и так, то что я могу сделать? — нисколько не взволнованная этим отозвалась Гермиона, пристально посмотрев ему в глаза.
— Крестраж, и проблема решена.
— Поздно, Том. Так или иначе, твои частицы уже есть во мне и с созданием крестража они никуда не исчезнут, просто сейчас их становится больше. Прежней мне уже не стать, поэтому… — Гермиона прикрыла глаза, словно сохраняя самообладание, затем открыла их и прямо посмотрела на собеседника. — Сегодня ночью я решилась на это только потому, что это ускорит процесс: моральное сближение лучше всего достигается таким путём. Это волшебство на ментальном уровне человека.