Страница 5 из 5
— Тысяча девятьсот сорок четвёртый, — нахмурившись, отозвался Тони, ещё внимательнее разглядывая Гермиону.
— Дело в том, что я… я из тысяча девятьсот девяносто шестого. И я — девочка.
Повисла тишина, в которой даже блондин перестал улыбаться. Наконец, темноволосый оживился и резко поднялся со своей кровати.
— Это всё Вальбурга! Пошли к ней!
— Стой! Эйвери! Стоять я сказал! — рыкнул Тони, и парень по имени Эйвери остановился. — Ты хочешь, чтобы они увидели Тома в пижаме?
— Риддл нас убьёт, — протянул блондин, отчаянно взглянув на Гермиону, которая продолжала ошеломлённо смотреть на себя, высматривая контуры мужского тела под одеждой.
— Надо сначала одеться, а потом… Гермиона.
Та подняла голову на мальчишек и растерялась.
— Его вещи в том комоде, — указал Тони куда-то в сторону. — Ванная комната там.
Она поняла, что её заставляют переодеться, и только спустя некоторое время смогла подняться с кровати на ватных ногах, пройти к указанному комоду и взглянуть на вещи.
— Что мне… что мне надеть? — слабым голосом спросила Гермиона.
К ней подошёл блондин, сдвинул её и стал рыться в вещах.
— Зато я похвастаюсь тем, что рылся в его вещах, — протянул он.
— Лучше промолчи об этом, — усмехнулся Эйвери, с любопытством наблюдая, как тот отдаёт брюки, рубашку и носки ошарашенной Гермионе.
— Одевайся, потом мы придумаем, что делать дальше, — заключил Тони, кивнув в сторону ванной.
Не чувствуя себя, Гермиона поплелась в небольшую комнатку, закрыла за собой дверь и провернулась к раковине, выпустив из рук вещи.
Она в теле Тома Риддла! Как?! Как такое возможно?!
Подойдя быстро к зеркалу, Гермиона взглянула на себя и увидела в отражении молодого человека с густыми тёмными волосами, блестящими от тёплого света. Тёмные странного цвета глаза придирчиво глядели на неё — этими глазами она смотрела на себя, отчего ей стало плохо. Немыслимо! Она оказалась в теле Тома Риддла!
Странные, похожие на антрацитовый цвет, глаза блеснули и заклубились ещё большим туманом, словно в котором опасно засверкали молнии. Гермиона ощутила накатывающую злость — этот красавец с прямой осанкой и расправленными плечами превратился в сутулое подобие человека, гоняющимся за её лучшим другом! Как же он дошёл до такой жизни?!
Она скрипнула зубами, преодолевая в себе желание что-то сделать с этим лицом, отвернулась от зеркала и посмотрела на лежащую на полу кучу вещей.
Прекрасно, Волдеморт, сейчас мы будем тебя одевать.
Гермиона наклонилась к рубашке, расправила её и с любопытством стала разглядывать, пока в её голову не пришла мысль, что прежде нужно раздеться. Она выпустила рубашку из рук, расстегнула пуговицы ночной рубашки и буквально на пару секунд остановила взгляд на оголённом торсе, пока не поняла, что пялится на мужское тело. Да ещё и на чьё?!
Процедура переодевания была сложной хотя бы потому, что всё время бросались в глаза мужские части тела, от вида которых на щёках заливался румянец. Мысль исправить естественную нужду отпала сразу же — потерпит! Хотя Гермиона понимала, что долго терпеть не получится.
Бросив оставшиеся вещи на полу, она вышла в спальную мальчишек, даже не удосужившись взглянуть на себя снова, и предстала перед Эйвери.
— Ребята уже ломанулись к Вальбурге. Пошли.
В молчании они вышли из комнаты, прошли в общую гостиную, в которой собрались студенты, и стоило Гермионе подойти к дивану, как светловолосая девчушка подлетела к ней и жадно взяла её за руки, то ли с изумлением, то ли с восхищением запричитав:
— Ты правда Гермиона? Ты не Том?
Гермиона только и смогла качнуть головой, странно глядя на то, как девушка нервно сжимает её руки — точнее руки Тома.
— Друэлла, отстань от неё. Я всё понимаю, что это тело Тома, но в душе там сидит девчонка, — со смешком останавливал её Тони, озорным взглядом провожая, как Друэлла неохотно отпускает мужские руки из своих ладоней.
— Ну, давай, Вальбурга, рассказывай, — раздражённо подал голос Эйвери, стальным взглядом пронзив темноволосую девушку.
Та без какого-либо интереса оглядела Гермиону, затем перевела взгляд на Эйвери, стоящего возле неё, и сдержанно ответила:
— Я отправила послание профессору Диппету, что мне срочно нужно связаться с семьёй. Он назначил время на семь вечера.
— Почему так поздно и зачем связываться с семьёй? — мелодичным мужским тоном спросила Гермиона, посмотрев на Вальбургу.
— Она не знает про обряд, — подал голос Тони.
— Какой ещё обряд?
И слизеринцы стали рассказывать, что произошло этой ночью. Чем больше Гермиона слушала, тем больше не понимала.
— …и вот, сегодня ты проснулась здесь.
— Полагаю, Риддл проснулся в твоём времени и в твоём теле.
Слизеринцы громко рассмеялись, а Гермиона насупилась.
— Какого чёрта?! Что за глупые обряды!..
— Не кипятись, дорогая, — с усмешкой остановил её Тони, — вечером Вальбурга узнает у матери, что с этим делать и связанно ли это как-то с обрядом.
— То есть вы до вечера предлагаете сидеть сложа руки?!
— Профессор Диппет пригласил её только вечером.
— Идём к профессору Дамблдору!
Все сконфузились, и Эйвери протянул:
— Ты что, гриффиндорка?
— Вас это не касается, — твёрдо прозвучал мужской голос, от которого парни опасливо взглянули на неё, словно перед ними появился уже Риддл, а не она.
— Мы не пойдём к Дамблдору, потому что заниматься магией вне классных кабинетов запрещено. Если тебе плевать здесь на очки Слизерина, то, когда вернётся Риддл, он с нас две шкуры спустит.
— А вы его, гляжу, боитесь? Чем больше вы поощеряете его значимость, тем хуже он сам становится!
Поначалу никто не отозвался, затем подал голос Тони:
— А ты его знаешь? В своём настоящем.
Гермиона закусила губу, ощутив их тонкость, затем выпустила и смелее произнесла:
— Знаю, и некоторых из вас знаю.
— Ты расскажешь?
В комнате повисла напряжённая тишина.
— Возможно, если вы пообещаете мне, что когда вернётся Риддл, вы сделаете всё, чтобы я оказалась в другом своём настоящем.
******
К концу дня Гермионе и слизеринцам не удалось ничего узнать о таком странном явлении, как перемещение во времени, да ещё и в разных телах. Ребята убедили её, что завтра они придумают что-нибудь другое, а Эйвери был убеждён, что в тысяча девятьсот девяносто шестом году Том точно найдёт способ, как вернуть себя обратно. Все уверяли, что стоит лишь немного подождать.
Гермиона устроилась на подушке в постели Риддла и очень долго сверлила потолок, пережёвывая всю ситуацию с края до края, пока реальность не растворилась, а над головой прозвучал тот самый мелодичный и приятный тембр голоса, которым она весь день разговаривала со слизеринцами:
— Ну, здравствуй, Гермиона Грейнджер…
Она подскочила с постели, понимая, что это уже не постель, а сама находится среди невысоких домов, напоминающих центр Лондона: везде горели тёплые огоньки, стояли укрытые под тонким покровом снега пушистые наряженные ели с переливающимися гирляндами, а где-то вдалеке шумели люди на главной улице города.
Обернувшись назад, Гермиона увидела того самого высокого красавца, что смотрел на неё с блеском антрацитовых глаз сегодня утром в отражении зеркала. Ровно с таким же блеском он внимательно оглядел её и сейчас, затем тепло улыбнулся тонкими губами, изогнув их в усмешке, и протянул к ней руку.
— Приятно познакомиться. Я — Том Риддл.