Страница 31 из 111
Бессилие снова коснулось Гермионы. Она ярко представила, как некоторое время назад Том спокойно исправлял содеянное, вылечивая раны и избавляя её от болевых ощущений. В тот момент хотелось, чтобы кто-нибудь нашёл её и забрал с собой. Хотелось, чтобы хоть кто-то сел напротив и выслушал все переживания и волнения, скопившиеся за эту длинную и нелепую неделю одного и того же дня. Безумие этого было в том, что, кому не скажи, никто не поверит. Её не поймут.
Сейчас хотелось хотя бы обычного человеческого общения без ссор и скандалов, без раздражённости и злости. Увы, это было невозможным, потому что именно в этот день с самого начала к ней все проявляли своё недовольство, да, и она была так зла на всех приятелей, что слепая ярость буквально сразу начинала овладевать ею. Неужели так и придётся сидеть в этом замкнутом кругу и переживать вновь и вновь всё точно то же самое?
От этого хотелось плакать. Вспомнилось, как Джинни назвала её скучной и нудной. Неужели она действительно так считала? И, видимо, не одна она.
Опустошение поглотило Гермиону целиком. Она даже не заметила, как в гостиной стали появляться студенты, весело обсуждающие прошедший матч. Скоро должна была начаться вечеринка. Она увидела, как в гостиную зашла Джинни с сияющей улыбкой и направилась к спальням девочек, не заметив сидящую в углу Гермиону. Зато её заметил Кормак.
— Эй, Грейнджер!
Она медленно посмотрела в его сторону с откровенным безразличием. Нет, у неё не было сил сейчас скандалить ни с ним, ни с кем-то другим.
— Ты чего тут сидишь одна?
— Наслаждалась тишиной, — ответила она, отведя от него взгляд и показывая всем своим видом, что ей не интересно разговаривать с ним.
— Тебя не было на квиддиче? — удивился он, присаживаясь на подлокотник кресла.
Гермиона не сдвинулась с места, лишь покосившись на рядом сидящего Кормака.
— Сегодня я вляпалась в малоприятную ситуацию, поэтому не была.
— Что с тобой приключилось? — с интересом спросил Кормак, немного наклонившись ближе к ней.
— Браун не уследила за своим шариком, который ей подарил Уизли, и сегодня утром я случайно наступила на него.
— Ты сломала его что ли?
— Более того, его осколки впились мне в ногу! — не сдержала своего отчаянного возгласа Гермиона, посмотрев на Кормака стеклянными глазами. — А потом… потом было ещё хуже!..
Она замолчала, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— Эй, Гермиона, — с состраданием заговорил собеседник, внимательно посмотрев на неё и коснувшись плеча, — это, безусловно, неприятная ситуация, но сейчас же это уже позади, верно?
Невесёлый смех пробил Гермиону от того, что эта ситуация повторится и завтра, и послезавтра и… пока кому-то это не надоест. Тем не менее, она взяла себя в руки и попыталась слабо улыбнуться.
— Да, Кормак, позади.
— Как сейчас твоя нога? Ты сходила к мадам Помфри?
— Мне её вылечили…
И снова слёзы навернулись на глазах от того, что эту ногу вылечила ей не мадам Помфри, а Том, который прежде, чем это сделать, довёл раны до такого состояния, что кровь выливалась из ботинка.
— Ты плачешь? — удивился Кормак.
Он немного был сбит с толку. Гермиона прекрасно помнила, что во все другие дни Кормак подходил к ней совсем с другими мыслями, и никогда не думала, что они могут поговорить о чём-то другом. Сейчас ей нужно было как-то объясниться. Не будет же она рассказывать, что здесь существует какой-то Том, который, может быть, зовётся не Томом, и пытается отравить ей и без того постоянный адский день.
— Мне… мне просто стало обидно, ведь Браун обвинила меня во всех грехах.
— Эй, Гермиона, перестань! — участливо заговорил с ней тот, вставая с подлокотника и садясь перед Гермионой на корточки.
Его руки взяли её ладонь и стали слабо поддёргивать.
— Послушай, ты не виновата, что Браун не уследила за своим шариком. В следующий раз будет знать, как раскидывать свои вещи.
— Рон точно в гневе. Мы и так с ним уже давно не ладим…
— Забудь о нём! Ты бы видела, как сегодня он пропустил шесть мячей! Играть так, как играл сегодня Уизли – это позор! Зато в конце, когда Поттер поймал снитч, он так расцвёл, что хотелось врезать ему в морду и сказать, что он – дебил, дал нам слишком мало шансов, чтобы соперничать за кубок с Когтевраном…
Гермиона почувствовала какое-то успокоение и засмеялась, видя, как смешно об этом говорил Кормак. Он тут же подхватил её смех, понимая, что смешки над Роном сейчас её веселили, и продолжил:
— Ты бы видела, какое лицо у него было, когда он пропустил свой первый мяч. Выглядел так, словно слизеринцы сделали невозможное. Я сразу понял, что игра обещается быть уж о-очень весёлой!
Гермиона рассмеялась ещё веселее.
— А где-то в середине матча Уизли вообще получил удар от бладжера. Правда, в ногу. В тот момент я пожалел, что он его не сбил с метлы. Какая разница, есть там, на воротах, вратарь или нет? Всё равно пропустил почти все мячи…
Гермиона спрятала свои губы в ладошку, пытаясь сдержаться, чтобы не начать залиться громким хохотом. Привлекать лишнее внимание к себе совершенно не хотелось.
— О, Кормак! Перестань! Я сейчас с ума сойду от смеха! — выдавила она и снова засмеялась.
Тот тепло улыбнулся, выпрямился и снова сел на подлокотник кресла рядом с Гермионой.
— Кстати, ты же знаешь, что сегодня вечеринка?
— О, да-а, — протянула она, успокаиваясь, — знаю.
— Составишь мне компанию?
— Прости, Кормак, я… — начала Гермиона придумывать, как не оказаться на вечеринке.
— Нет-нет-нет! Возражения не принимаются! Я мог бы тебе продолжить рассказ про то, что было дальше на квиддиче, раз тебя там не было, и поверь, это будет ещё веселее!
— Но я не собираюсь пить и…
— Брось! Если хочешь, то можем просто посидеть и поболтать, — отмахнулся Кормак и улыбнулся ей.
Гермиона задумалась на несколько секунд. Странно, но сейчас его общество совсем её не раздражало, а даже, наоборот, с ним было очень весело. Она не любила квиддич, но, оказывается, тот так интересно о нём умеет рассказывать, что можно и послушать, и посмеяться. К тому же Кормак решил вместе с ней не уподобляться остальным – сегодня в гостиной они вдвоём не будут пить виски.
— Хорошо, — согласилась Гермиона с улыбкой, — но только я не долго, потому что сегодня я очень устала и…
— Так, прекрати, — остановил её тот. — Сейчас я переоденусь, и мы продолжим. Сиди здесь и никуда не уходи.
И она осталась ждать Кормака. Но не успела Гермиона подумать о чём-то, как услышала недалеко насмешливый голос Лаванды:
— Пользуешься вниманием, которое так редко тебе выпадает?
Та посмотрела в её сторону и увидела рядом с ней Рона.
—Отвали, — тихо бросила Гермиона, сомневаясь, что та услышит, но Лаванда услышала.
— Ты совсем разучилась, как нужно разговаривать с нормальными людьми?
— Очевидно, ты ненормальная, чтобы общаться с тобой как-то по-другому, — с безразличием ответила Гермиона.
— Я тебя раздавлю, Грейнджер! Ты заплатишь за каждое своё слово, если сейчас же не извинишься…
— Что?
Наконец, Лаванда вызвала в ней интерес. Она повернулась всем своим корпусом в сторону однокурсницы, закинула ноги под себя и фыркнула:
— Раздавишь меня? Ты уверена, что я окажусь тебе по зубам?
— Ты – дрянь! Сломала мой подарок! Это был подарок моего Бон-Бона!
— Катись к чёрту со своим Бон-Боном! Я же сказала тебе: отвали от меня!
Рон, прислушивающийся к их разговору, изумлённо посмотрел на Гермиону, а лицо Лаванды побагровело.
— Как ты смеешь так разговаривать?! Как ты смеешь?!..
Половина присутствующих в гостиной стали прислушиваться к перепалке.
— Браун, заткнись! Неужели тебе нравится быть в центре внимания? Надо, чтобы все знали, что ты не умеешь правильно хранить подарки?
— Ты специально сломала мой шарик! Мой «туманный глазик»! Он лежал у меня на комоде, а ты его взяла и…
— По-твоему, мне заняться нечем, как себе ногу протыкать твоими безделушками?