Игра даэдра

– Госпожа Вайландрия! К вам посетитель.

В просторной комнате мага оказалось светлее, чем в освещенном жаровнями приемном зале. Над столами и шкафами зависли белые магические огни. Перламутровый свет касался полок с ингредиентами, книгами, алхимическими колбами. Придворная колдунья в синем балахоне с капюшоном нависала над пентаграммой душ, но от возгласа резко развернулась и уронила розовый камень. Сияющий кристалл померк и звякнул о каменный пол.

– Ох, незадача! – женщина тут же бросилась его поднимать, суетливо замешкав. Камень душ закатился под стол, и Вайландрия на четвереньках полезла за ним, приговаривая: – Ты никуда от меня не сбежишь, малыш…

Я вытаращилась, не зная, стоит ли уже представляться или подождать, пока она закончит ловлю камня душ. Когда колдунья поднялась на ноги, счастливо улыбаясь, она перевела взгляд узких чёрных глаз на меня, и на остром лице босмерки родилось непонимание.

– Ты кто? Это насчет доставки? Или у нас была назначена встреча? Я не помню.

– У меня письмо от Совета магов Коллегии Винтерхолда. Это насчет аномалий, – я вытащила запечатанный пергамент из кошеля, обнаружив, что углы немного помялись.

– Аномалий? Совета магов? О боги, неужели это из-за моих исследований? Неужели я ввела в расчеты содержания реагента неверную константу? – в голосе Вайландрии появился искренний испуг.

– Нет, не думаю. В письме всё изложено. Если у вас будут проблемы, то… – что говорить дальше, мне представлялось смутно. Пообещать ей помощи от имени всей Коллегии я не имела права, но должна была предупредить мага о возможных отголосках силы Ока Магнуса. Поэтому, не сказала ничего.

– Понятно. Но коэффициенты надо бы перепроверить, а то ничего не выйдет, – она взяла письмо и, не раскрывая, положила на столешницу, снова направившись к пентаграмме душ и поигрывая камнем в руке.

– Вы не станете читать? – обеспокоилась я.

– Что читать? – Вайландрия повернулась ко мне. – Что ты только что сказала?

– Письмо из Совета магов.

– Ах да, письмо, – закивала колдунья. – И где же оно?

– На столе, – я сделала шаг назад под усталый вздох стражника.

– Конечно, сейчас же прочту. Доставка реагентов всегда кстати. Спасибо, – Вайландрия приятно улыбнулась, но меня от этой улыбки передернуло. Оставалось только надеяться, что рассеянная колдунья все же обнаружит письмо там, где его оставила, и поймет то, что в нём написано.

– Всего доброго! – слегка поклонившись, я отступила к стражнику, который вывел меня из покоев мага и указал направление к выходу.

– О чём я и говорил, – глухо прокаркал он из-под шлема. – Чокнутая!

У меня не было желания делать замечание его бесцеремонности. Теперь мысли всецело занимал только возможный отчёт, который я должна буду предоставить Совету. Однако выйдя из крепости, словоохотливый страж не закончил разговор.

– У неё там недавно что-то взорвалось, и она стала забывчивая, – негромко продолжил он. – Иногда даже ярла не узнает.

Я поспешила отделаться от его общества и сделала шаг направо в сторону храма Мары, но столкнувшись взглядами с увечным лысым громилой, который постоянно непроизвольно скалился, развернулась и пошла в другую сторону. Надеялась, что обойду охраняемое поместье через рынок, но остановилась перед вывеской «Благородный сиротский приют», почти неразличимой на фоне серой черепичной крыши.

С первого взгляда благородства в этом здании не было и на ломаный септим. Оно привлекало не подгнившим древесным срубом, но воспоминаниями об Авентусе Аретино. Мальчик, сбежавший из приюта, рассказывал об ужасной женщине Грелод Доброй, и меня на крыльях любопытства понесло к обшарпанной двери под ржавыми буквами.

Я осторожно толкнула дверь и вошла внутрь, ожидая услышать детский смех. Через полминуты тишины, ждала услышать хоть что-нибудь!

Однако здесь было тихо, будто на кладбище. Пахло вареными овощами, но довольно невкусно. В передней стояли покрытые трещинами старые лавки и висела полустершаяся картина то ли с пейзажем, то ли с натюрмортом. Краски выцвели и облезли так, что уже не представлялось возможным определить, что именно изображено. Остались лишь разрозненные цветные пятна, преимущественно жёлтые.

– Здравствуйте, – негромко пробормотала я, с опаской разглядывая мрачное помещение.

Под моим сапогом скрипнула половица, и я застыла на месте, оцепенев от страха, словно незаконно проникла в чужой дом.

Здесь и в самом деле витало давящее ощущение чужого, неуютного, неприветливого. Слабый свет еле дотягивался с кухни до пыльных углов, спертый тяжёлый воздух и духота вызывали головокружение. Впереди на кухне, у очага над котелком с кипящей похлебкой склонилась старая карга. Она бубнила себе под нос неразборчивые слова или пыталась напевать, и именно поэтому, войдя, я осталась не услышанной. Авентус описывал мне жуткую ворожею, но это была просто старуха с большим крючковатым носом, с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, в простом коричневом платье. Единственное, что в ней отталкивало – это тяжёлый недовольный взгляд, что сразу пронзил меня, когда старуха почувствовала моё приближение.

– Чего надо?! – раздражённо бросила она, отвернувшись от парящего котелка. В руке она угрожающе сжимала половник как булаву.

– Я… – у меня все слова вмиг повыскакивали из головы. – К-хм… Меня зовут Джулия Октавия, я проходила мимо и подумала – не нужна ли вам помощь… С сиротками?

– У нас тут все в порядке, – старуха нахмурилась, что изрядно добавило ей морщин.

– А можно ли увидеть детей? – робко поинтересовалась я.

– Зачем тебе? Вот ещё! Вздор! Они сидят в спальнях и ждут обеда! – она говорила отрывисто и раздражённо. Я начала переживать – а есть ли тут вообще дети?

– Я, видите ли, пришла из храма по просьбе Марамала, – и как мне это вообще в голову пришло? – Он… М-м… Хотел бы помочь детям и рассказать им о богах и всяком… Ну, вы знаете жрецов, они любят рассказывать о богах. А дети, должно быть, любят… Интересные истории про… Подвиги древних героев… Пелинала например…

– Пусть Марамал со своей Марой катится в Обливион! Его богиня ещё никому никогда не помогла! Убирайся откуда пришла!

Я хотела возразить, мол своими глазами видела, как помогла, но заколебалась и присела за стол, на котором старуха разместила старую глиняную и не очень чистую посуду. Четыре миски с двух сторон. Возможно, действительно для детей.

– Вам бы тарелки помыть, – брезгливо заметила я, не решаясь положить руки на усыпанную крошками столешницу. – Хотите, помогу?

– Девка, ты чего сюда припёрлась? Тебе показать, где дверь? Могу выволочь тебя за волосы! – разозлилась старуха.

– А вы ведь Грелод, да? – уточняя, спросила я.

– Ну да, Грелод! А тебе-то что? Если сейчас же не уберёшься, я позову стражу!

Услышав такую угрозу, я резво встала, отряхнулась и с сожалением поглядела на старуху.

– Извините, я правда не хотела вам и детям никакого зла, но вы действительно такая, как говорил Авентус. Жаль вас и этих детей, если они еще живы, – моя последняя фраза, похоже, переполнила чашу терпения, места для которого в сердце Грелод было ничтожно мало.

– Стража! – заверещала она, и у меня сердце рухнуло в пятки от ужаса.

– Нет! Я уже ухожу!

– Сюда! Скорее сюда! – она обежала стол, ринулась к двери, но натолкнулась на меня, застывшую в дверном проеме между кухней и передней.

– Да стойте же, – процедила я сквозь зубы, оттесняя её Ваббаджеком, но бабка оказалась на удивление резвая.

Поднырнув под мою руку, Грелод кинулась к выходу, а я взмахнула посохом ей вслед, только бы не позволить выбежать за дверь и не навлечь на меня огромные беды.

Красная вспышка сорвалась из кричащего в ужасе рта Ваббаджека и окутала Грелод. Когда алая дымка рассеялась, на месте старухи остался лишь сладкий рулет в белой глазури – как старухин чепчик.

У меня подкосились ноги, и перехватило дыхание. Я, подобно Вайландрии, на четвереньках подползла к двери, не выпуская посоха из руки, подобрала рулет и смахнула с него пыль. Потрясла, но Грелод к прежнему обличью не возвращалась. Живое превратилось в неживое.