Венец из молний

— Да, боюсь оодним ужином от нас не отд’елаться.

— Я не против ещё парочки.

Гуарин тихо засмеялся одними усами под скрежет (смех) ведьмака. Серафим не было ни видно, ни слышно под тенью шлема — она снова опустила забрало.

— Мы не просто так покинули Туссент, уважаемый Марек. Серафим фон д’Амеди возглавилаа этот поход с благой ц’елью, — Гуарин глянул на Серафим, убеждаясь, что может продолжать. — Сразить злой рок, наависший над её семьёй.

Ведьмак уставился на Серафим. Вот оно что, это женщина, никакой не эльф и не юнец. Он не стал озвучивать удивления, ему было в целом всё равно.

— Проклятие? — уточнил, заглядывая между решёток забрала, в синие глаза, которые с ним не говорили.

— Им’енно.

— Я снимал проклятия и без сопровождения… уважаемых рыцарей.

— О, нет, Марек Яр, в этом похооде от вас требуется только консультация. Уничтож’ение проклятия — подвиг Серафим.

Ведьмак хмыкнул. Никто не называл такие вещи подвигами, когда речь шла о нём, о ведьмаке. Но это была не его история, это была история рыцаря.

— А как вы собрались оценивать эту вашу, мою… консультацию?

Гуарин положил ладонь на полосатую грудь.

— Оодна из пяти рыцарских добродет’елей, — выпалил он. — Щедрость.

Ведьмак снова расскрипелся смехом, откинув голову. Он брался за все заказы: мутные, сомнительные, откровенно лживые, не связанные с его ремеслом… Этот всего-то попахивал странно, как пахнет воздух у моря, когда вдыхаешь его впервые в жизни.

— Об этом. Придётся мне требовать задаток вашей щедрости. На лошадь.

— А гдее же ваша?

— Съел.

Гуарин побледнел.

— Кто съел?

— Я, кто, — ведьмак не сдержал ухмылки, решил не мучить рыжего. — С неделю назад сгубила мою лошадь одна тварь. Пол туши отожрала. Ну, я не привереда, времена не сытые — свалял, что осталось, съел.

Гуарин грустно выдохнул. Серафим достала монету.

— Я, кстати, пожитки свои… Заныкал там, недалеко от места происшествия. Хотел бы заскочить…

Рыцари склонились над монетой. Опять ни один мускул не дрогнул на их лицах, по крайней мере на лице одного. Они либо были бессовестно богаты, либо и правда щедры по-рыцарски. Гуарин полез в сумку — видно, опять проиграл. Серафим спрятала монету и начала жестикулировать не сколько ведьмаку, сколько товарищу. Крутит пальцем наверх, указывает на ведьмака, гуляет пальцами по воздуху, листает невидимую книгу?.. Ведьмаку непонятны её жесты и думается с трудом.

— Уважаемая Серафим желает уточнить, в какую стоорону ваш тайник, и сколько до н’его миль.

— День-два на север.

Серафим кивает.

— Нам по пути, — подтверждает её одобрение Гуарин и кидает ведьмаку кошель. — Мы ид’ем в Каэдвен.

Сладкий звон. Ведьмак блаженно скалится и кланяется. Гуарин кланяется в ответ.

О выезде договорились через день, посидели ещё минут сорок, выпили мёду. Ни слова не проронили о заказе, зато сыграли в гвинт: ведьмак вернул Гуарину пол кошелька.

========== Глава 2 - Наглотавшись пижмы ==========

Щедрый аванс Марек, к своему сожалению, потратил весь. Сжёг на новую одежду, лошадь, ремонт стального меча (тот был погнут — в ножны влезал со скрипом) и пару мешочков простых ингредиентов. Начал он с последних и тут же отнёс в корчму. Хозяин согласился сварить их после блеска орена и вернул ведьмаку миску дымящейся жижи цвета и фактуры крайне неприятных, а на вкус, судя по всему, ещё хуже. Ведьмак выпил залпом, парой глотков, и перекосился. Белый Мёд, который он варил и цедил в правильной посуде на костре, состоящий из точно выверенных ингредиентов высокого качества, на вкус и правда был «мёдом» (по крайней мере по сравнению с остальными эликсирами). Но сейчас приходилось довольствоваться малым. Яр вытянул перед собой ладони и задумался: а когда он вообще последний раз варил точно выверенные эликсиры из качественных ингредиентов? А он вообще варил?

Ведьмак чувствовал изменения. Сердце успокаивалось и начинало биться ритмично. Не то, что последние два дня, сбиваясь с темпа. Чёрные кончики пальцев светлели. Разводы сходили с лица. Только ногами ворочать ещё тяжело, а голова налилась чугуном, но это даже немного приятно, а скоро спадёт совсем.

Импровизированный очищающий эликсир из мирта, каприфоли, хмеля, ласточкиной травы и спирта действовал замедленно, на протяжении всего дня, но не стирал интоксикацию полностью. Только сбил с критической отметки. Марек пообещал себе больше не пить эликсиры, чтобы согреться.

***

К утру следующего дня посветлело. Дождь больше не капал, хотя небо хмурилось. Дороги представляли собой жалкое зрелище, но путники настроены были решительно.

Гуарин отвешивал корчмаревым харчам комплименты, Серафим махала на прощанье его дочурке, а ведьмак ждал рыцарей, проверяя снаряжение новой лошади, регулируя седельные ремни. Рыцарских скакунов вывел из конюшни мальчонка, и ведьмаку нашлось, на что посмотреть.

— В’едьмак Марек!

Услышал он из-за спины, пытаясь прикинуть стоимость снаряжения черного коня. Обернулся: наконец рыцари шли в его сторону. Марек кивнул в знак приветствия.

Туссентцы отметили про себя, что сегодня ведьмак уже почти человеческого цвета.

— Седлаем к’оней, друзья рыцари и в’едьмаки, — начал Гуарин, помогая Серафим взойти на лошадь в её тяжелых доспехах. Забрался на свою с куда меньшими усилиями. — На встреечу судьбе!

Никто из друзей рыцарей и ведьмаков не ответил. Серафим опять скрылась под шлемом, Марек сонно зевнул. Тройка всадников отправилась в путь.

Ведьмак шёл первым, за ним бок о бок рыцари, но вскоре Гуарин поравнялся с ведущим.

— Прелестную вы нашли кобыл’ку. Хоть и пожилаая, видно, что готова к св’ершениям. Как её зовут?

Ведьмак ответил не с первого раза, ему снова пришлось прочистить горло. За это время он как раз придумал ответ:

— Хмель.

— Как чуудно! А мою зовут Туфо, — он погладил лошадь под собой. — Как сорт туссентского вина. Пробовали к’огда-нибудь?

— Не. Вообще ничё туссентского не пробовал.

— Тогда, извините, вы т’еряете пол жизни!..

Он болтал что-то ещё, а ведьмак рассматривал Туфо вместе с рыцарской амуницией. На лошади лёгкая броня: ткань, кожа, кольчуга, чешуи совсем немного: вся на крупе. Полосатая, как доспех её хозяина — они сочетаются идеально. Доспех самого Гуарина неполный и лёгкий, до безумия детализирован. А издалека не заметно. Ведьмак приметил несколько вмятин, скорее всего не заметных человеческому глазу — признаки ремонта.

На боку Туфо закреплён щит с изысканно выполненным гербом: ястреб и чайка держат лапами один меч. Собственного меча рыцаря ведьмак оценить не мог — он видел одну рукоятку, покачивающуюся в ножнах на бедре. Впрочем, даже она впечатляла детализацией.

Гуарин заметил, с каким интересом его рассматривают, и выпрямился.

— Всё это — тоже раб’ота туссентских мастеров. Изумительная, не праавда ли? Но это пустяки по сравнен’ию с доспехом уважаемой Серафим.

Ведьмак обернулся, хотя сейчас и не собирался изучать Серафим. Её броню он оценил ещё при первой встрече, зато только сегодня увидел причудливой формы копьё, закреплённое на коне, и щит, как яркое пятно среди черноты. На нём белое солнце на красном фоне не то садилось, не то восходило над полосами воды. Оба рыцаря имели на лошадях столько вещей и сум, сколько ведьмак не имел, пожалуй, в жизни.

— Ваши доспехи совсем не похожи.

— Верно. Но об этом я бы упомянул п’озже, когда Серафим лично одобрит этот диалоог. Я не сказал, как зовут её коня: это Дху Тоораен. С нильфгаардского… Гмх… Чёрн’ый Гнев.

— Красиво.

— Верно. И ему под стать, — он…

— А тебя как зовут?

Гуарин опешил. Побледнел.

— Лебеда мне в… Я что, забыл предст’авиться?!

Ведьмак сдержал ухмылку.

— Нет, не забыл, это я забыл.

Гуарин облегченно выдохнул.

— Я Гуарин Жанлука Мерино! Позвольте и Серафим предстаавлю, если запамятовали: Серафим фон…

— Её помню, — перебил ведьмак. — Только сложно это и долго. Будет Серой. Как Сера. А ты будешь… Гурей.