Карты и лезвия

— Я уже выношу из Махакама плащ, пальцы и меч. Кстати, где мой меч?

— Не бойся, отдадим. И это другое! Это ты купил. Надеюсь. А мечи Махакам вообще экспортирует, так что всё нормально.

Только одной низушке Гоза, тяжело вздохнув, позволил сделать ведьмаку подарок — маленький тубус. Возможно потому, что это была та самая низушка, что призналась в рисовании злополучной карточки.

— Потом откроешь. Давай, давай, Уго ждёт.

Они подошли к резной композиции, ко входу в отдел Легенд. Под ней стоял, задрав голову, Коген.

— Привет, Ког.

— О, Марёк! Я хотел попрощаться. Вот это мы учудили, конечно.

— Мне понравилось.

— Мне тоже! Кроме… вранья. Ты это, приходи ещё в Махакам.

— В Махакам можно прийти только раз в жизни, — отрезал Гоза. — И обычно не выйти.

— Ну, я ещё не вышел.

— Передавай привет Лаечке.

Ведьмак кивнул. С Когеном они обнялись, а с Гозой пожали руки. Вместо того, чтобы продолжить путь до выхода, низушек положил ладонь на деревянного нелюдя.

— Стой, — хрипнул Яр. — Хочу я.

Гоза позволил ему дёрнуть краснолюда за нос. Отворилась дверь.

— Ху-ха, ведьмак.

— Пока!

Марек махнул нелюдям на прощание и вошёл в отдел Легенд один.

Но отдел уже не был пустым, как вчера, если это было вчера. В каждом углублении, за каждым столом, обложившись пергаментом, сидели нелюди. Каждый беззвучно прощался с ведьмаком, а он шёл вперед — к Уго. Тот стоял в конце комнаты, изучал причудливый челюстной протез среди врановьей экспозиции.

— Ху, ведьмак, — шёпотом поздоровался он. — Закончил дела?

— Закончил.

Уго поманил за собой. Они углубились в отдел, запетляли между книжных полок, экспонатов древности и занятых нелюдей. Остановились у неприметных стеллажей. К ним приставлены были ножны.

— Вот они мои хорошие…

— Тс-с.

— Я схущал, — сошёл на шёпот Марек.

Пока он надевал (почищенное) оружие, Уго достал с полок свёрток бумаги.

— Карта туннелей, ведьмак.

Яр нервно выдохнул, развернув: схема крошечного масштаба в раскрытом виде была больше краснолюда. На ней сотни, тысячи поворотов, и ни одной надписи, даже буквы, зато извивается толстая жёлтая полоса с самого низа до уголка наверху. Виляет странно, заворачивая через всю карту, то находя сама на себя, то делая круги.

— Срез пары уровней специально для тебя. Чтобы не встречать механизмы. Думаю, разберёшься.

— А свет?

— Игни?

— Моя Игни-рука немного не в форме.

— С железными фалангами знаки класть нельзя?

Марек покачал головой.

— Надо не забыть записать. Вот и твой первый вклад.

Уго проверил жидкость в своём фонаре и протянул его Яру.

— Карту и лампу оставишь в Хате. Считай это первым распоряжением Галереи.

— А следующие?

— Найдут тебя, когда придёт время.

Уго потянул несколько корешков тут, прожал пару там. Изнутри шкафа зашуршало, а краснолюд всё продолжал дёргать книги, будто органист клавиши. Последний фолиант вытянул полностью, и шкаф отполз почти бесшумно назад, открыв маленькую дверь в стене.

Староста достал из-под кафтана ключ о двух концах и вставил в скважину. Закрутил то влево, то вправо, вытащил и вставил другой стороной, снова закрутил. Поддалась и дверь, открывая тесный туннель.

— Ведь просто отодвинуть шкаф и просто открыть дверь не достаточно.

— Дай старому краснолюду поиграть в его игрушки. Кстати об игрушках. Будь добр, выверни карманы.

— Что? — захлопал невинно глазом Марек.

— Не жеманься, у нас мало что в Галерее прикручено.

Яр ощерился будто бы неловко, будто бы извиняясь, и присел на корточки. Карманы не вывернул, но неспешно, как фокусник, начал выуживать из сумки сокровища: внушительного размера цитрин, друза кварца, жиод, тут же начавший разгораться, пара кисточек, железное перо, вялый пучок трав и — самое главное — механический венчик. На перо ведьмак поглядел задумчиво и вернул в сумку.

— Кхм.

— А это не ваше, это из Банульфрика.

— Допустим. Но я не поверю, что тебе не приглянулось ничего из инструментов Кукуй.

Ведьмак уставился на краснолюда, продержался секунд десять, но всё-таки сдал позицию — улыбнулся. Под трагичный скрип горла вынул из внутреннего кармана сумки моток ниток с парой воткнутых в него гнутых иголок.

Уго не то хмыкнул, не то вздохнул. Достал из кармана платочек и завернул в него горящий камень.

— На будущее, не советую жиоды голыми руками трогать.

— Ты лишил меня совместного с ними будущего. Вряд ли я ещё их увижу.

— Кто знает, ведьмак. Траву забирай, раз нарвал. Повезло тебе — не тебя пришебёт за неё Чезаре.

— Много мне везёт последнее время.

— Думаю, мы оба это понимаем, но озвучить стоит. Никаких ведьмаков в Махакаме не было, никаких лазеек из Махакама нет, никаких Глаз не существует.

— Не знаю, о чём ты.

Марек выпрямился и протянул руку, но Уго заслонился ладонью.

— Вербально.

— Ах да. Пока, несуществующий Гвинтус. Ху-ха, староста Уго.

— Ху-ха, Йольт из Ярсбора, пока, Марек Яр.

Дверка закрылась за ведьмаком, как только он сделал шаг в темноту.

***

Карта удобно легла на загипсованную руку, и на этом удобства заканчивались. Марек шёл по бесконечным туннелям скрючившись, иногда вставал на инвалидные четвереньки и протискивался в щели, узкие даже для низких рас. На схеме шахты казались короткими, но на деле ведьмак мог минут двадцать идти по прямой, прежде чем встретится ему развилка или одинокий поворот. Наклон пола постоянно менялся — иногда приходилось держаться за стены, за подвешенные специально верёвки, а порой соскальзывать вниз с тропинок под внушительными углами.

Никак, кроме как норами, назвать туннели было нельзя. Норы в камне. Без единой отметки на стенах. Ведьмак чувствовал себя скальным червём. Ленивым шарлеем, который не рыл новых пещер, а следовал по чужим.

Марек всё шёл и полз, и последнее, хоть какое-то жалкое чувство времени оставил далеко позади. Затхлые запахи и свежий воздух иногда касались его, выглядывали из чернеющих коридоров, но ему всегда нужно было идти против них. Идти по жёлтой линии.

И он дошёл до конца. До тупика, уходящего прямым углом вверх. Марек осмотрел своё последнее препятствие: стены трубы плотно увешаны сетью канатов, а свет лампы не дотягивается до потолка.

— Давно, — кхк, — кот не лазал по деревьям, — прохрипел Марек, смутив многочасовую тишину.

Поставил лампу на камень, размялся. И полез, орудуя одной рукой, упираясь спиной и ногами в стенки и узлы. В кои-то веки теснота помогала. И хотя труба была не такой длинной, как любая пройденная за день шахта, лез ведьмак долго и сложно, делая перерывы.

Он уже слышал воздух сверху, но давно ничего не видел — огонёк, оставшийся далеко внизу, не касался ни стен, ни ведьмачьей спины. В какой-то момент исчез вовсе.

Вдруг Марек упёрся в потолок. Тяжелый люк не поднимался, но двигался вбок, в ложбинку. Следующий открывался.

Ведьмак выполз из дыры и шумно завалился на деревянный пол. Конечности его, включая руку, которая всю дорогу ничего не делала, дрожали и наполнялись болью. Яр ощутил каждый шов нитки в предплечье.

Марек лежал и дышал, пока не решил, что готов. Ноги с ним не согласились и предательски подогнулись. Пришлось, хотя он против и не был, поваляться ещё немного.

Яр лежал в тёмном, но далеко не кромешном, как недра Горы, погребе. Он видел пыль, поднятую кряхтениями — она кружила в еле видимых лучиках света из щелей в потолке. И воздух пах совсем по-другому. Не так, как Марек привык за последние дни.

Силы встать и вылезти из погреба нашлись. Ненадолго — как только он вышел из хатки, тут же сполз на завалинку. Жаркое солнце вцепилось в лицо, насекомые закричали в уши, а ведьмак был не против ослепнуть, оглохнуть, подавиться яркими запахами. Он и забыл, что на дворе лето.

Сидел, развалившись на срубах, ковырял пяткой землю и пытался угадать, где оказался, по запаху. Кажется, мир пах Аэдирном. И совсем ещё немного Горой. Ведьмак заглянул за угол. Да, вот возвышается Махакам: делает неприступный вид, хмурится недружелюбно облаками. Актёр без признания.