Страница 5 из 13
Троллиха закивала понимающе.
— Кар помогать. Токар дорога на рекар не знать.
— Вот Марек тебе дорогу и покажет, заодно мне бурдюк наполнит, — встрял Гаэтан, а на косой взгляд Яра добавил: — А я тебе чертежи обведу. Ты ж криворукий. Чего хотел?
Марек принялся загибать пальцы, начиная с протезов, гипнотизируя Гаэтана железным блеском.
— Меч под серебро, северный доспех, можно без понож, крюк с креплением, большой чехол для эликсиров, арбалет…
— Кто-то злоупотребляет моим радушием. Обойдёшься без арбалета и менторским доспехом со стальным мечом.
— Э-э?
— Нету половины чертежей. Растащили.
— Что, прям оригиналы? Вот гады. Вёдра хоть не спиздили?
Вёдра нашлись на своих местах. Разбитые Гаэтан тут же забрал на нужды растопки и ремонта, а остальными Марек обвешал троллиху. Позволил, одарив братца многозначительным взглядом, водрузить на себя коромысло с бурдюками в ведёрках и отправился указывать Кар дорогу. На четверти пути и марековая ноша переместилась троллихе за плечо. Вспомнить о том, как гоняли Йольта с этим коромыслом в солнцепёк десять миль до реки, десять назад, а потом снова до реки, было, конечно, приятно… Впрочем, совсем не приятно. Традиции возрождать точно не хотелось.
— Кар-кар? — перехрипел стук вёдер Яр.
— Кар?
— А тебе зачем муж?
— Зачем муж… Нужен муж. Грусть без муж.
— А почему не тролль?
— Тролль неправильный муж.
— Почему?
— Почму… — Кар затрещала скулами и глазами забегала. Даже ускорилась, будто пытаясь от собеседника отбиться. — Неправильный и всё. Кар не нравиться тролль.
— О как. Знаешь, Кар, тролли-то врать не умеют.
Троллиха насупилась, зашуршала камнями и кишками. Вечно род её бурлит, когда нервничает.
— Кар не врать…
— Врать, врать. Говори как есть, Кар.
— А Марик возьмак скарзать Гатан?
— Не сказать, если Кар не хочет.
— Тогда не сказать! А то свадьба не есть.
— Значит, буду хранить твой секрет. Ну, невеста, что под фатой прячешь?
— А?
— Секрет говори.
Троллиха закряхтела, подбирая слова.
— Кар, Марик возьмак, не тролль. Кар каралева. Кар заколдовать, и теперь Кар тролль. Но на самый дело не тролль. Каралева. Но у Кар отобрать кар… карылев…
— Королевство?
— У, — кивнула. — И пока Кар снова не каралева, нет у Кар карылевство.
Марек достал медальон и приложил троллихе к плечу. Тот дёрнулся. Значить это могло что угодно, включая магию. Но на скальных троллей ведьмачьи медальоны и без магии дрожали порой охотно из-за определённых ископаемых в каменных панцирях.
— Надо же. А свадьба королеве зачем?
— Так Кар говорить. Заколдовать Кар. Кар каралева очень карсивый, вот и заколдовать. Чтобы Кар стать некарсивый и не каралева. Тролль Кар считать самый некарсивый, вот Кар и превратить в тролль. Скарзать, если некарсивый Кар кто карсивый взять замуж, то Кар расколдовать. Человек Кар считать почти карсивый, на голый птенец похожий.
— Так тебя прокляли.
— Прокарли, — кивнула троллиха.
— Чёртовы невесты, вечно вы нарываетесь.
— Кар не невеста, это Каар у сирена укарсть идея.
— Вот сейчас не понял.
— Ну, Каар, который Кар прокарсть. Она у сирена укарсть про жених. И тогда заколдовать Кар.
— Ага, вы там тёзки, что ли…
— А?
— Имена у вас одинаковые. У тебя и у того, кто проклял.
— Нет. Не одинаковый. Я Кар, а она Каар. Это рот тролль не мочь говорить правильный.
— Понимаю. Но, знаешь, обычно, когда проклинают на свадьбу, имеют в виду любовь, а не ритуал. О чувствах в таких проклятиях речь, что бы это ни значило. А вы с Гаэтаном друг другу скорее… по нужде.
Троллиха отмахнулась, загремев бадьями.
— Каар тупой. Каар скарзать — свадьба, значит, свадьба.
— Как знаешь, Кар. Будем надеяться, что ты права.
— Марик возьмак не скарзать Гатан?
— Не. Хороший будет сюрприз жениху.
— Хороший!
Остальную дорогу, путанную тропу через лес и долины, которая то исчезала, то выползала из ниоткуда, шли относительно молча. Кар мычала и каркала песни под нос, а Марек по большей части не думал ни о чём. Слухов про исчезнувших королевишн он не припомнил, но и неоткуда было — политический уровень новостей волновал его меньше остальных. Разве что королевство уточнил, которое королева вспомнила со скрипом — Карвир. Ковир, то-бишь. Сказать что-либо про срок своего пребывания троллем не смогла — не умела столько считать. Но вранья Яр от неё больше не слышал. Ему не приходилось иметь дела с запертыми в теле огроидов, но все эти неуверенности и неточности в уме невесты, как и плохая даже для тролля речь, напомнили ведьмаку о медленном разложении ума проклятых ликантропов. Кар либо и правда была королевой, либо голова её была не на месте.
Шум воды встретил путников раньше, чем сама река. Яр выдохнул облегчённо: хоть Бурчанка не подвела, не пересохла. Казалось, она с каждым годом только больше злится, вот и сейчас ругалась своими яростными потоками во все берега. Даже проглотила крохотный островок, который всё же периодически выплёвывала.
Марек всмотрелся в него. На секунду решил, что уже ничего не увидит, но был рад (рад ли?) ошибиться. Маленький силуэт мелькнул на островке.
Ведьмак помахал, высоко задирая руку.
Силуэт заторможено повторил.
Яр уже не видел лица, да и нечего там было видеть. Даже очертания давно расплылись, а о хоть каком-либо звуке говорить не приходилось. И всё же Марек приложил руку к остаткам губ и закричал в бурную воду:
— Всё, хорошо, брат! Ты только не двигайся никуда! — закашлялся. — Старший уже идёт!
Ответил на вечный вопрос мальчишки, у которого давно не было сил его задать, но он всегда его задавал.
Троллиха глядела на ведьмака недоумённо: она привидения в рокочущей воде не видела.
Как звали его, Марек не помнил. Не был уверен, что когда-либо знал. Дети Юхерн Бана давали слова и имена куче вещей, мест и точек интереса, а этому мальчику имя дать будто стыдились. Или стыдились, что забыли его.
Кар не могла унести все вёдра за одну ходку, а Марик возьмак, у которого вдруг страшно заболела живая рука, был не очень полезен, поэтому троллихе пришлось совершить до реки ещё два похода. Она убедила Яра (или, скорее, он её убедил), что дорогу запомнила, и ведьмак с ней туда-сюда не таскался — вернулся в замок.
Гаэтан на месте не нашёлся, зато оставил уже обведённые чертежи, и Марек вдруг понял, куда подевалась пара портретов со стен главного зала. Только мечам повезло оказаться на нормальном, хоть и дряблом травяном пергаменте, немного друг на друга наложившись, — остальные схемы нарисованы были на вырванных книжных листах, на некоторых из которых даже что-то читалось, а чертёж перчаток лёг как ни в чём не бывало на затылок какому-то ведьмаку, выпотрошенному из рамы. Ну, хоть не Мареку. О, а ведь на задней стороне его картины даже инициалы имелись, правда, уже не ясно, ведьмака или художника.
Страницы были вырваны из руководства по кожевенному делу, судя по тому, что икры и колени штанов накрыли частично инструкцию к дублению шкур. Теперь Марек не сомневался: следующему «гостю» Юхерн Бана обязательно понадобится что-нибудь выдубить.
Гаэтан объявился только к вечеру. Ему перспектива котлет из несвежего оленя импонировала мало, и он отправился проверить силки. Силки его подвели, зато не подвёл арбалет, и вернулся Гаэтан с рябчиком, а также полными карманами лещины. К его облегчению, Марек с троллихой додумались заниматься своей кухней во внутреннем дворе, там же трапезничали. Гаэтан присоединился к ним с собственной миской и почти с удивлением обнаружил, что запахи над казаном стоят съедобные, а обваленное в панировке мясо — каша какая-то, а не котлеты — даже выглядит аппетитно. Но ведьмак не соблазнился — он ещё помнил, из чего состоит эта мука, и кто прельстился на это мясо до Йольта, в смысле Марека. Кар кулинарные изобретения, которыми очень гордился повар, оценила средне и хрустела сырыми костями со всем, что случайно к ним прилагалось, потому что тщательностью отсева повар этот не отличался.